Архив Валентина Скурлова: сентября 2025

В.И.ЛЕНИНУ

7 ноября 1921 г.

Многоуважаемый Владимир Ильич,

Мы перед Польшей ужасно оскандалились. Вот факт. 2 месяца после обмена ратификациям (после 30 апреля) мы были обязаны внести на 10 миллионов рублен зол. бриллантов - всего на 30 милл. руб. зол. в 6 месяцев через каждые 2 месяца. Первый взнос мы отсрочили из-за савинковского дела. Наконец, Караханом и Домбским был подписан протокол, по которому высылка савинковцев и уплата первого взноса должны были закончиться к 20 октября. Савинковцы своевременно не были высланы - 20 октября мы приостановили работу смешанных комиссий. 29-го савинковцы были высланы, и на основании наших инструкций (вытекавших из сообщений т.т. Давтяна, Шмидта, Альского и Баша) Карахан -заявил, что 1-го ноября взнос будет передан.

Наркомфин заявлял, что подготовлено на 15 милл. руб. зол. Камней. Кажется, времени было достаточно, чтобы подготовиться. Теперь, когда заменивший т. Шмидта т. Войков присмотрелся, оказалось, что подготовлено на 15 милл. франков. т.е. на 6 милл. руб. Заведующий Польшей - т. Менжинский, его заместитель - т. Давтян и прежний председатель нашей делегации - т. Шшдт понадеялись на Наркомфин, где т. Альский понадеялся на т. Баша, и в момент передачи у нас оказалось на 6 милл. вместо 10 миллионов. Но самые эти 6 милл. - не 6 милл. Тов. Войков лично убедился, что наша оценка произведена безобразно легкомысленно. Польские эксперты при несомненно деловой аргументации, оценивают втрое нике. Торжественно обещанный взнос состоит из 2 ½ милл. вместо 10 милл. руб. зол.

Подготовленных камней больше нет. Можно наскрести изделий с мелкими бриллиантами. Объявить, что там есть на 4 милл .руб. зол. - будет явная натяжка. Придется это сделать. Скажем, что мы передали на 10 милл. руб. зол. по нашей оценке и что мы согласны на арбитраж. Это притянуто за волосы, ибо "наша оценка" явная нелепость, также как если бы медную цепочку мы объявили золотой. Другого исхода нет. Арбитраж будет, конечно, против нас, - а к этому моменту надо с максимальной быстротой готовить пополнение, производить оценку новых камней.

Тут именно я очень прошу Вашего вмешательства, чтобы заставить Наркомфин отнестись к этому серьезно и максимально ускорить работу. Наши эксперты расстреляны. Можно отыскать и выписать из Петрограда одного оставшегося знатока камней, Фаберже, но надо поставить его в экстренно хорошие условия и платить ему экстренно высокие ставки. Моно бы еще выписать экспертов из-за границы.

Но все это - максимально быстро. Оценка неподготовленных камней может тянуться несколько месяцев. Наркомфин не приготовил того, что нужно, и мы оказываемся не в состоянии выполнить договор.

И вот, Польша посылает нам и публикует всюду ноту о том, что мы не в состоянии выполнить договор - и это как раз во время, чтобы убедить французскую публику, что нечего ждать от наших обещаний.

С коммунистическим приветом

Архив Внешней Политики РФ. Ф. 04. Оп. 52. П. 340. Д. 55256. Л. 105-106.

--
Александр Рупасов

Валентин Скурлов, независимый исследователь, Санкт – Петербург.

ФАБЕРЖЕ в 1917 году.

Три новеллы: Драгуны в Доме Фаберже. Бриллианты Матильды Кшесинской. Пожар Окружного суда – спасение для Агафона Фаберже.

Неизвестной страницей истории дома Фаберже на Б. Морской улице (в 1902 – 1918 гг. – Морская улица) являются события февраля 1917 г., сведения о которых недавно были обнаружены Румянцевым А.Г., главным архивистом Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга в фонде прокурора Петроградской судебной палаты. В одном из дел Фонда имеются свидетельские показания, собранные Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства по исследованию «противозаконных по должности действий и высших должностных лиц разных ведомств» о квартировании в доме известного ювелира гвардейских частей, прибывших для подавления восстания и об обнаруженных в доме пулеметах [1. 2 ]. Кстати сказать, членом этой Чрезвычайной комиссии был поэт Александр Блок.

Из свидетельских показаний управляющего домом по Морской ул., 24 А.К. Казака [3 ] и артельщика при магазине Фаберже С.Н. Нестерова [4 ] вырисовывается следующая картина.

В начале четвертого ночи 28 февраля 1917 г. управляющему сообщили по телефону, что из Дудергофа идет конница и нужно разместить ее во дворе дома. Через полчаса в комнату С.Н. Нестерова вошли 5 офицеров, 7 солдат в сапогах со шпорами. Около половины пятого утра 28 февраля дворник (Лобов) [5] сообщил управляющему, что к дому подошли солдаты с офицерами. А.К. Казак видел не менее 150 солдат с 5-ю офицерами, без пулеметов. «пеших и весьма утомленных».

По словам пришедших, они являлись драгунами из Дудергофа [6] и оставили лошадей в Зимнем дворце. Расположившись в мастерской, военнослужащие выставили караулы. Вскоре к управляющему сводного отряда правительственных войск, оборонявших Городскую Телефонную станцию в соседнем доме на Морской улице, 22, и сообщили, что под угрозы расправы он хочет перейти на сторону восставших солдат. К утру дом на Морской улице, 24 пополнился новыми солдатами учебной команды лейб – гвардии Измайловского полка.

Ранним утром 28 февраля 1917 г. . как свидетельствовал местный житель А.Д. Скворцов [7], восставшие начали пулеметный обстрел дома Фаберже, после чего драгуны подняли белый флаг. Около 8-9 утра того же дня в ворота хлынули революционные войска, расквартированные в доме солдаты – драгуны присоединились к ним, а один из офицеров застрелился. Революционеры откуда-то вынесли пулемет на колесиках и какой-то ствол. Об обыске восставшими дома на Морской ул.. 24 утром 28 февраля сообщали также младший дворник Вонифатий Иванов т кочегар М.Я. Прелуцкий.

Неизвестно откуда взявшийся таинственный пулемет на колесиках соответствует по описанию станковому пулемету «Максим», который вполне мог быть на вооружении правительственных войск. Что же касается драгун из Дудергофа, то речь по видимому идет о запасных частях лейб – гвардии Драгунского полка. Они могли быть вызваны утром 27 февраля 1917 г. из свих казарм в Старом Петергофе в помощь 9-запасному кавалерийскому полку и другим частям, принимавшим участие в попытке подавления Февральской революции. В течение 27 февраля 1917 г. драгуны занимались патрулированием Невского пр., Садовой ул. И Литейного пр., а днем 28 февраля 1917 г. были выведены из Петрограда.

Бриллианты Матильды Кшесинской.

В эти неспокойные февральские дни 1917 года интересна история с бриллиантами Матильды Кшесинской. Матильда Кшесинская. Воспоминания. Глава 36. 1917 год.[8]

«Мои крупные бриллиантовые вещи я дома не держала, они хранились у Фаберже, а дома я держала лишь мелкие вещи, которых было невероятное количество, не говоря уж о столовом серебре и обо всем другом, что было в доме.

На следующий день, в понедельник 27 февраля, уже стало ясно, что нарыв, как надеялся генерал Галле, не лопнул и что никакого успокоения ожидать нельзя. С каждым часом становилось все тревожнее и тревожнее. Все, что было более драгоценного и что попадалось мне под руку, я уложила в небольшой ручной саквояж, чтобы быть готовой на всякий случай.

Мои самые крупные и ценные вещи хранились, как я говорила, у Фаберже, но после переворота (2 февраля 1917 г. – отречение императора Николая II) он попросил меня взять их к себе, так как он опасался обыска и конфискации драгоценностей у него в сейфах, что в действительности вскоре и произошло. Эти драгоценности вместе с вынесенными мною лично из дома я уложила в особый ящик установленного размера и сдала на хранение в Казенную Ссудную Казну на Фонтанке, № 74, и сама дала им оценку, умышленно уменьшив ее в сравнении с действительной их стоимостью, чтобы не платить крупную сумму за их хранение. Мне было тяжело в материальном отношении, и платить много я не могла. Директор Ссудной Казны был крайне удивлен такой низкой оценке. «Ведь их тут на несколько миллионов», – заметил он мне, когда я сдавала свои вещи. Я сохранила бумагу от Ссудной Казны, по которой вынуть ящики, кроме меня лично, могла еще только моя сестра Юлия». Можно напомнить, что оценщиком Ссудной Казны многие годы был Агафон Карлович Фаберже.

Есть справка на бланке Товарищества «К. ФАБЕРЖЕ» от 07 мая 1917 г. об оценке 14 ювелирных изделий Матильды Кшесинской на общую сумму 294 500 руб. Цены даны по цене покупки до 1914 г. Но в 1917 году эти цены, в связи с инфляцией, надо умножать в 5 раз. Таким образом, действительно общая стоимость драгоценностей прима - балерины составляет около полутора миллиона рублей.

Пожар Окружного суда – спасение для Агафона Фаберже.

Февральская революция несомненно повлияла на судьбу Агафона Карловича Фаберже. После начала Первой мировой войны главный бухгалтер Петербургского отделения Эмиль Зальцер, как германско- подданный выехал к себе на родину, в Штуттгарт. На его место был переведен из Москвы главный бухгалтер Московского отделения Отто Оттович Бауэр, российский подданный, родом из Митавы (cейчас Елгава, Латвия) , как впоследствии оказалось, «злой гений Фаберже». Карл Густавович ему всецело доверял и незадолго до отъезда из Петрограда выдал ему доверенность на «ликвидацию всех денежных и материальных дел». Летом 1919 года Отто Бауэр пишет письмо из Петрограда Карлу Фаберже о том, что «три четверти ценностей спасены». Бауэр выехал из Петрограда в 1922 году. На запрос Евгения Карловича Фаберже о спасенных ценностях, он сказал, что «все отняли большевики».

В дни Февральской революции Отто Бауэр доложил Карлу Фаберже, что по его сведениям, Агафон Фаберже утаивает деньги фирмы в свою пользу. Агафон отвечал за зарубежные заказы и, как геммолог, вел группу драгоценных камней. На основании доноса Бауэра в марте 1917 г. Карл Фаберже при составлении завещания вывел Агафона из числа наследников, завещал его долю пятерым сыновьям Агафона. Еще в декабре 1916 года Агафон Карлович узнал о доносе Бауэра и обещал расправиться с ним. В декабре 1916 г. в письме видному присяжному поверенному Зарудному [9], который вскоре стал министром юстиции Временного правительства, Отто Бауэр жаловался на Агафона Фаберже, утверждая, что тот хочет его убить, поскольку, всем известно, что Агафон всегда с собой носит револьвер. Профессор – юрист А.К. Зарудный принял дело к производству, и оно должно было рассматриваться в марте 1917 года. Учитывая серьезность обвинение и влияние Зарудного, Агафона ждала незавидная участь – тюрьма. Но помешали революционные события. 27 февраля 1917 года в разгар Февральской революции здание Петроградского окружного суда на углу Литейного проспекта и Шпалерной улицы было подожжено

Пожар продолжался в течение нескольких дней. В огне сгорело текущее делопроизводство и документы архива суда, в том числе массив уголовных дел, собрание вещественных доказательств. Сгорело и дело «Отто Бауэр против Агафона Фаберже».

Причиной сожжения Окружного суда, по словам очевидца, являлись упорные слухи о том, что «в нём имеются разные подозрительные бумаги».

Современники называли конкретного инициатора этого действия — Георгия Хрусталёва-Носаря [10]. По воспоминаниям очевидцев, он во главе толпы двинулся сначала к штабу революции — Таврическому дворцу, а у Литейного проспекта призвал: «Товарищи, сначала идите в Окружной суд, сожгите их гадкие дела!».

Резюмируя, отметим, что история фирмы и семьи Фаберже еще полна новых увлекательных страниц, которые нам обнаруживают архивные документы и ждет новых молодых исследователей.

ПРИМЕЧАНИЯ.

1. ЦГИА СПб. Ф.1695. Оп.2. Д. 442. Л. 95-96 об. Показания управляющего А.К. Казака о событиях Февральской революции у дома фирмы «Фаберже» по Большой Морской ул., 24. 27 апреля 1917 г

2. ЦГИА СПб. Ф.1695. Оп.2. Д.442, Л. 83 об.-84. Показания артельщика фирмы «Фаберже» С.Н. Нестерова о расквартировании драгун из Дудергофа в доме по Большой Морской ул., 24. 27 апреля 1917 г

3. КАЗАК Александр Константинович. Управляющий работами фирмы Фаберже по части Высочайших заказов. В фирме с 1892 г. Упрвляющий домом фирмы по Морской ул., 24 (1916 г.). Прож. В 1912 г.: Бассейная, 14

4. НЕСТЕРОВ Степан Нестерович, артельщик. Перевозил по поручению Фаберже ювелирные изделия в Александровский дворец в Царском Селе. «Весь Петербург, 1912»: Морская, 24. Члены Артели занимались перевозкой и охраной ценностей. Обычно состояли из 20 чел, до 50-ти. Артель несла солидарную ответственность за порученные ценности.

5. ЛОБОВ. Старший дворник дома Фаберже по Б. Морской (с 1902 г. Морской ул.), 24. В 1918 г., 6 янв. расписался за секретаря на собрании, при распределении паев Товарищества «К. ФАБЕРЖЕ. в июне - июле 1919 г., в качестве домового уполномоченного присутствовал при обыске Дома Фаберже агентами ЧК.

6. Лейб-гвардии ДРАГУНСКИЙ ПОЛК. 01 сентября 1902 г. торжественно вступил в Петергоф. Шефом полка в то время был сам глвнокомандующий русской гвардии и Санкт – Петербургским военным округом великий князь Владимир Александрович. В 1917 году Ея Императорского Высочества Великой княгини Марии Павловны Лейб-гвардии Драгунский полк входил в состав 2-й гвардейской кавалерийской дивизии и имел квартиру в городе Старый Петергоф Санкт-Петербургской губернии. С 27 октября 1916 по 15 сентября 1917 — командующий полком полковник Гребенщиков Сергей Яковлевич.

7. СКВОРЦОВ А.Д. Возможно это СКВОРЦОВ Иван Дмитриевич. Ювелир – монтировщик Петроградских мастерских фирмы Фаберже, с 1916 г.

8. Матильда КШЕСИНСКАЯ. Воспоминания. ЗАО «Центрполиграф», М.. 2017. Глава 36. «1917 год».

9. ЗАРУДНЫЙ Алекса́ндр Серге́евич ( 1863 – 1934)— российский адвокат, политический деятель. Министр юстиции Временного правительства (1917).

10. ХРУСТАЛЕВ – НОСАРЬ Георгий Степанович (1877 – 1919). российский политический и общественный деятель, помощник присяжного поверенного. После ареста (1906) приговорён к пожизненному поселению в Сибири, в 1907 бежал за границу. В 1915 году вернулся в Россию, приговорён к каторжным работам за побег из ссылки. Освобождён из тюрьмы в ходе Февральской революции 1917 года

Архив Валентина Скурлова

Темы

Постоянные читатели

Архив блога

Обо мне

пятница, 19 сентября 2025 г.

122 года со дня смерти М.Е.Перхина

Игорь Сергеевич Полторак - юбилей

АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ, от доктора исторических наук Александра Ивановича РУПАСОВА, Санкт — Петербург, Институт российской истории РАН. 14 августа 2025,

Драгуны Лейб-гвардии Драгунского полка у Петергофских казарм.