суббота, 29 мая 2010 г.

Рассуждения....Письмо Игорю Лобортасу.

Уважаемый Игорь,
Мои наблюдения по итогам поездки в Киев и Донецк в мае 2010 года.
С точки зрения науки эстетики стиль "романтизм" умирающий. Об этом писал еще Гегель на рубеже XVII-XIX вв. Немецкий романтизм сменила эпоха бури и натиска" на смену которой пришел модерн. Стили возвращаются, закон неравномерности развития государств и стран никто не не отменял. Был и неорамантизм.
Эпоха "романтического авангарда" прошла.
На дворе 2010 год.
На арену вступает "неоукраиний стиль". "Старый украинский" это стиль украинского возрождения - второй половины XIX - начала XX вв., наглядно выраженный на карбованцах 1918 года дизайна великого украинского художника Нарбута.
Неоукраинский стиль стал возможен только в условиях существования национального самостоятельного государства. Такой же путь в 1918-1939 гг. прошли прибалтийсие государства, Финляндия и Польша, когда вышли из состава Российской империи, а также страны, вышедшие из "лоскутной" Австро-Венгерско империи. Такой же путь проходят сейчас стран, вышедшие из распавшейся Югославии. Становление стиля - это закон.
Вам надо стать выразителем "неоукраинского стиля" в ювелирном искусстве, только тогда он получит в истории название стиля "лобортас" (пишу с маленькой буквы").
Сейчас в Большом энциклопедическом стиле (Россия. 200-е гг.) слово "Фаберже" рассматривается в двух значениях:
Фаберже, как фамилия ювелиров и с "фаберже" ( маленько буквы") как ювелирные изделия великой фирмы.
Стиль не создается по приказу. Так, в 1995 году президент Ельцин поставил задачу разработать новый русский национальный стиль, но пока ничего не получилось. Есть петербургская (яркого лидера нет, есть несколько фирм) и московская ювелирные школы (фирма "Сирин" с ее стилем "сирин").
 Есть уральская камнерезная школа (ювелирной уральской пока нет), есть традиции приволжской ювелирной школы, ранее "красноселькой", теперь "ярославско-костромской".
Франц Бирбаум в 1919 году так определял перспективы развития русского стиля:
"Пора взглянуть более серьёзно на задачи прикладного искусства. Если национальному стилю суждено возродиться, то конечно в более культурных формах". Ценны рассуждения Бирбаума о стиле:
"Стиль создается сочетанием двух факторов: национально-художественного творчества и культурных потребностей эпохи. Создается он не одним человеком, а целыми поколениями. Национальный стиль не выработается у нас, пока не будет художников, проникнутых русским творческим духом и современной культурой".
Такие рассуждения помогают понять специфику неоукраинского национального стиля. Это не стиль одной фирмы ("лобортас" только дал ей название), а стиль украинской ювелирной школы конца XX - начала XXI века, сформировавшийся в результате творчества ведущей сотни из почти 2000 ювелирных предприятий и мастерских Украины, авторских ювелирных ателье.
Искусствоведам остается найти элементы становления стиля в ювелирных произведения (памятниках ювелирного искусства эпохи,  разработать теоретические основы, выделить стилеобразующие и интегрирующие признаки. Это важно, поскольку различия в художественных школах внутри Украины существовали всегда (киевская, львовская, харьковская, одесская и крымская художественные школы). Как указывают французские искусствоведы, стиль и его становление наиболее полно и ярко выражаются в архитектуре и ювелирном искусстве, а затем в остальных направления искусства. Какая эпоха, такой и стиль. Посмотрите вокруг: какая архитектура в Киеве в других городах Украины. Какая архитектура новых украинских буржуазных особняков и вилл. В ювелирном искусстве тоньше, изощреннее и нагляднее. Здесь больше возможностей для эксперимента, что было продемонстрирована Лобортасом в коллекции колец, а теперь в коллекции(серии) предметов культа.
Надеюсь, с Вашими произведениями через 30 лет будет тоже самое. Они будут символизировать ювелирное искусство Украины конца XX - первой трети XXI века.
Всех благ, здоровья и творческих успехов.
Валентин Скурлов.

вторник, 11 мая 2010 г.

Скандал с Шагалом. Минск, 2005 год.

2 июня 2005 г. газета ИЗВЕСТИЯ опубликовала интервью с  вице-президентом Комитета Марка Шагал, внучкой Марка Шагала г-жей Мерет Мейер.

       В Минске на торгах аукционного дома «Парагис» картина Марка Шагала «петух» была продана за 650 тысяч долларов. Внучка художника Мерет Мейер назвала картину «ужасной фальшивкой». О том, что картина, выставленная на торги как неизвестная работа Шагала, не принадлежит художнику, Комитет Шагала предупредил руководство «Парагиса» почти за неделю до торгов, а не после них, как сообщили многие СМИ, сказала «Известиям» директор музея Шагала в Витебске Людмила Хмельницкая.
     «Мы уведомили Комитет, что один из аукционных лотов – якобы картина Шагала. Непонятно, почему на факс из Парижа не отреагировало руководство аукционного дома. И еще более странным представляется поведение неизвестного покупателя, выложившего за фальшивку 650 тысяч долларов. Ссылки на никому из исследователей творчества Шагала неизвестного эксперта из Петербурга Арсения Сагальника, подтвердившего подлинность картины, вряд ли можно считать серьезным основанием для того, чтобы расстаться с такой крупной суммой. Не подтвердили подлинность картины и эксперты Третьяковской галереи – им приносили эту работу на экспертизу несколько лет назад.
      Однако директор «Парагиса» Андрей Березин в своей правоте не сомневается: «Не понимаю, как можно утверждать, что работа поддельная, на таком расстоянии. Мерет Мейер не видела картину. Комитет не раз вступал в конфликт с коллекционерами, предлагаю купить у них картины за мизерные деньги, обещая взамен подтвердить подлинность. Многие коллекционеры, насколько мне известно, уже не один год ведут судебные разбирательства. В сентябре мы планируем выставить на аукционе в Минске 40 графических работ Марка Шагала, хранящихся сейчас в Нью-Йорке. Стоимость каждой из них порядка 700 долларов».

Генеалогический аспект наследования товарного имени Фаберже. (на примере Тэо Фаберже из Лондона).

       Предметом генеалогии еще не было понятие «товарного имени», близкое к понятию «товарная марка». В России мало фирм, которые действовали бы более 100.лет. Известны только имена «Смирнов» (водка), «Елисеев» (гастрономия), «Кузнецов» (фарфор), «Филиппов» (булочники», «Шустов» (коньяк). «Буре» (часы). Стоимость бренда «Елисеевский»,  превышает несколько миллионов долларов.  Принадлежность к знаменитой торговой фамилии оценена материально, а купеческая фамилия столь же знаменита, как графская или княжеская. Товарное и торговое имя иногда  дороже графского титула. И в  купеческих фамилиях встречаются внебрачные дети, как и известных дворянских семьях. Дальновидные бизнесмены иногда предпочитают передать дело своей жизни скорее внебрачным детям, чем законным. Внебрачные обладают большей пассионарностью, в то время как законные дети часто пассивны или имеют другие жизненные цели.  Выгоднее для дела иметь дочерей и подбирать в семью (фирму) толковых зятьев. Ханс Болин, глава известной ювелирной фирмы,  говорил по этому поводу: «первое поколение учреждает фирму, второе развивает ее, а третья – спускает все нажитое». Сам Ханс Болин (1926 г.р.) – именно такой зять, вошедший в семью Болин,  взял фамилию жены и многие годы успешно вел дело. Сейчас существует проблема возрождения известных товарных имен. Возродить легче, чем создать новую фирму. Процесс возрождения нуждается в генеалогическом обосновании.
      Тэо Фаберже, последний из ныне живущих внуков Карла Фаберже, родился в Лондоне в 1922 году. Он внебрачный сын младшего сына Карла Фаберже Николая (1884-1939). Николай Карлович Фаберже закончил реальное отделение Петришуле, учился в Лейпциге у придворного ювелира Мая, брал уроки в Англии у  художника Сэржанта, проживал с конца 1906 года до конца жизни в Лондоне,  руководил Лондонским отделением фирмы. В 1912 году он женился на англичанке Марион Таттершелл. Детей у них не было. Она была натурщицей, ее много  рисовал художника Альма-Тадема, и эти портреты приобрел английский король Эдуард VII.   В 1922 году Николай вошел в число 20 лучших фотографов Англии. Николай выполнял в Лондоне представительские функции и был тесно связан в кругом аристократической богемы. Это наложило отпечаток на его жизнь. В 1921 году он связался с 17-летней симпатичной англичанкой Дорис Клэдиш. Николай был на 20 лет старше. В 1922 году родился Тэо. Дорис была несовершеннолетней, она попросила свою замужнюю  сестру усыновить маленького Тэо. У сестры уже был свой маленький сын.  Тэо Клэдиш стал носить фамилию Вудалл. Его мать уехала в Париж, вела легкомысленный образ жизни и очень редко навещала своего сына, который формально был ее «племянником». В Англии охраняют  тайну усыновления. Только в 1969 году, на похоронах, какая-то родственница  сказала Тэо: «А ведь твой отец, не инженер Вудалл, и брат тебе не родной, а двоюродный. Сходи в бюро записи родившихся в Лондоне». Как мне объяснили, в Лондоне существует единый регистрационный центр записи актов гражданского состояния. Тэо пошел туда и нашел в документах, что его отец Николай Фаберже. Настоящая мать, которую он 47 лет считал тетей, очень неохотно рассказала ему, что это правда. Ее связь с Николаем Фаберже, очевидно была настолько короткой, что она практически ничего не могла рассказать об отце. Мне объяснили, что при записи фамилии отца, его согласия не обязательно. Конечно, могут возникнуть коллизии. А вдруг, отцом Тэо является какой-нибудь другой сердечный друг  девушки Дорис Кладиш. Здесь необходима генетическая экспертиза, чтобы доказать родство с семейством Фаберже. Тэо Фаберже продолжал жить под именем Вудалл и не собирался ничего менять. Но в 1973 голу произошла случайно в аэропорту встреча с неким бизнесменом Филиппом Биркенштейном. Эта встреча перевернула жизнь скромного радиотехника и столяра-любителя Тэо Вудалла. Бизнесмен Биркенштейн понял - такой шанс дается один раз в жизни. Он буквально заставил Тэо сменить фамилия на Фаберже.
          В 1973 году все  мировые права на использование имени Фаберже перешли к фирме «Юнилевер», оборот 40 млрд. долл.,  есть фабрика в Петербурге, бывшая «Северное сияние», теперь чаеразвесочная  фабрика  «Липтон»  на Бухарестской улице.  Биркенштейн не мог использовать имя Тэо Фаберже в названии и лондонская фирма с участием Тэо Фаберже была названа «Петербургская коллекция». Но везде, где можно подчеркивается, что во главе ее стоит Тэо Фаберже (1922 – 2007). У Тэо  дочь Сара (1958 г.р.). В 2007 г. отца, Сара объявлена главным дизайнером фирмы. Везде ее называют Сара Фаберже, хотя по паспорту она Кранден. Фирма выпускает ювелирные изделия, специализируясь на пасхальных яйцах из дорогих твердых пород дерева.
        В 2007 г. товарное имя Фаберже перешло фирме «Фаберже Лтд», зарегистрированной на Каймановых островах. Татьяна Федоровна и Сара Фаберже вошли летом 2007 г. в состав «совета наследников» фирмы.
        В семейном архиве г-жи Татьяны Фаберже, я нашел два письма от некой адвокатской конторы. Письма датированы 1926 и 1927 гг.,  в адрес Евгения Карловича Фаберже. В них указывается, что долг Фаберже по «делу Клэдиш» составляет 30 ф.ст.  Это  алименты, сумма за месяц.  Николай Фаберже, после смерти матери в начале 1925 года, перманентно сидел без денег, и адвокатская фирма требовала алименты на ребенка Тэо от старшего брата – Евгения Карловича. В случае неуплаты, адвокат  определенно угрожал придать дело огласке. Сама Татьяна Фаберже  не знала о том, что у нее есть «незаконнорожденный дядя». Она услышала о Тэо  в 1985 году, когда была учреждена фирма «Петербургская коллекция» Тэо Фаберже. Татьяна не стала отказываться от родства и предоставила из своего архива фотографии и документы для книги о Тэо Фаберже. Эта  рекламная книга вышла в 1990 г., затем вторым и третьим изданием в 2000 и 2010 гг.
         Третий сын Карла Фаберже Александр (1877-1952)  был женат дважды. В Париже  в 1920 г. он начал новую жизнь с Ниной Белишевой (1891-1971), дочерью московского купца, которая помогла ему бежать из московской тюрьмы ЧК. Первая жена Иоанна Фаберже-Таммерман не давала ему развода, требуя материального обеспечения, по французским законам это стоит очень дорого.  У Александра  был сын. Тоже Александр (1912-1988), будущий физик, профессор. В 1925 году вне законного брака у Нины Белишевой родилась дочь Ирина. Неизвестно, какую фамилию она носила до 1929 года, пока не умерла первая жена Александра Карловича, Иоанна Фаберже (1882-1930), урожденная Таммерманн. Сразу же после смерти Иоанны, Александр выехал в Висбаден вместе с Ниной Белишевой и в русской церкви был узаконен брак,  удочерил Ирину, получившую право на фамилию Фаберже. До этого, в течении 4-х лет она была внебрачным ребенком, и если бы не преждевременная смерть Иоанны, неизвестно, как сложилась бы ее судьба. Первая жена, так и не дала развода Александру. Это проблема многих эмигрантов. Многие, у которых остались жены или мужья  в России, объявляли себя незамужними и неженатыми.
       Еще в 1912 г. Карл Фаберже дал сыну Александру разрешение на открытие в Москве самостоятельной фирмы «Александр Фаберже», но умер партнер, директор Московского отделения фирмы Густав Ярке и фирма не состоялась. Иначе мы имели бы еще одну фирму Фаберже. Ирина Фаберже имела трех детей, старший из которых Александр Гунст (1949 г.р.), архитектор в Калифорнии, вполне мог бы вернуть себе фамилию деда и возродить фирму «Александр Фаберже».
        Второй сын Карла Фаберже, Агафон (1876-1951) имел от первого брака пять детей. Жена и дети в ноябре 1918 г. перешли границу и оказались вначале в Финляндии, а затем в Швейцарии. Агафон Карлович сидел 16 месяцев в тюрьме. После выхода из тюрьмы, он решил начать новую жизнь. Его избранницей стала бывшая бонна его детей Мария Алексеевна Борзова (1889-1973), которую в свое время жена Агафона выгнала из дома, заметив неравнодушное отношение мужа к девушке.  Лидия Фаберже(1875-1944), урожденная Трейберг, первая жена Агафона не давала мужу развод, но он сумел развестись в советском ЗАКСе и вступить в новый брак с Марией Борзовой, которая была моложе его первой жене на 14 лет. В 1923 году родился Олег Агафонович (1923-1993), автор мемуаров «Блестки». В  мемуарах Олег Фаберже называет себя последним внуком Фаберже, родившимся в России. Он не признавал своего английского родственника. Из мемуаров Олега:
        «Люди, наделенные талантом бизнесмена, нередко пытаются сделать вид, что понятие Фаберже возродилось вновь. Так, некий подающий надежды фабрикант-парфюмер сбывал некоторое время назад свои ароматы под нашим именем. Другой человек, обнаруживший вдруг свое родство с Фаберже, решил присвоить его имя и теперь продает под этим именем выточенные из дерева яйца и тому подобную продукцию». Речь идет о Тэо Фаберже. Тэо послал письмо кузену  в Хельсинки, но Олег не счел нужным ответить.  Как отмечал в своих мемуарах Олег, «многие хотели бы бесплатно прокатиться на «тройке Фаберже».
       У Олега две дочери, близнецы, родились в 1954 году. Одна из них официально замужем, у нее двое сыновей, но с  фамилией мужа, а не Фаберже. Другая дочь не замужем, но имеет сына Жана-Филиппа, 1990 года рождения. Он внебрачный ребенок. Если предположить, что он захочет учредить фирму «Финляндская коллекция от Жана-Филиппа Фаберже» и открыть магазин в Петербурге,  то мы станем свидетелями конкуренции с магазином «Петербургская коллекция Тэо Фаберже», который открыт в марте 2004 года на Суворовском проспекте в Санкт-Петербурге.  Финские Фаберже считают себя настоящими, а английских Фаберже – самозванцами.
       В 1993 г. меня разыскала одна женщина и стала уверять меня, что по семейной легенде, ее дедушка Агафон Фаберже. Она мне дала несколько фотографий. Ее бабушка была белошвейкой Мариинского театра. Агафон Фаберже был большим театралом. В результате связи с симпатичной белошвейкой в 1912 году  родилась девочка. Соблазненная белошвейка была выдана замуж за ремесленника.  Агафон тайком приходил на свидания, и посмотреть на дочь. Я изложил эту историю Татьяне Фаберже. Она сказала, что такое  возможно, поскольку Агафон был неравнодушен к женскому полу.. Таким образом, у Агафона Карловича Фаберже была внебрачная дочь.  У этой дочери была собственная дочь (внучка Агафона), которая мне и рассказала эту семейную историю и правнучка. Правнучке сейчас 40 лет, она переводчица,  владеет двумя языками. Все Фаберже владели несколькими языками – фамильная черта..
       Евгений Фаберже (1874-1960), старший сын Карла Фаберже помогал английскому искусствоведу Кеннету Сноуману в написании книги по истории фирмы Фаберже.  Через несколько лет  после смерти Евгения Фаберже, Федор Агафонович Фаберже (1904-1971) решил организовать ювелирное производство с одним своим израильским партнером неким Ван Хаартеном. Была проведена соответствующая реклама. Однако,  в Израиль приехал Кеннет Сноуман из Лондона и объявил Ван Хаартену, что он, Сноуман  «сын Евгения Фаберже» и что Евгений Карлович, незадолго до смерти его усыновил. При этом он не предъвил документов об усыновлении.  Авторитет Сноумана  был так велик (он уже 10 лет был автором монографии о творчестве фирмы), что ювелир Ван Хаартен поверил и известил Федора Фаберже, что разрывает намечавшееся сотрудничество.
       Их художников круга Фаберже: скульптор Роберт Романович Бах, автор памятника Пушкину в Царском Селе (1899 г.). Его отец Роман (Роберт) Бах,  руководитель бронзовой фабрики «Никольс и Плинке» (1859 г.) был внебрачным ребенком. Мать - рижская дворянка, отец – неизвестен, мать вышла замуж за некоего рижского гражданина Баха.
       Резюме. Генеалогическая наука имеет самое практическое применение в деле использования товарного имени, тесно связана с правовыми проблемами и морально-этическими. Есть проблемы и внебрачных детей, их претензий на использование товарного имени.

     В.В.Скурлов, эксперт Министерства культуры РФ, консультант Русского отдела Аукционного дома «Кристи», член Руччского Генеалогического Общества.
2004 - 2010, .Sankt-Petersbourg.

Н.П. Смирнов-Сокольский. ЭКСПЕРТЫ. Журнал ОГОНЕК. № 23, 1966.

Глаз знатока в искусстве великая вещь, но, к сожалению, не бесспорная. Где-то у меня хранится курьезный каталог одного любителя-собирателя картин и рисунков. В каталоге этом, напечатанном явно «для себя» и, вероятно, в нескольких экземпляров, весьма забавны аннотации к картинам, сделанные самим собирателем.
       Среди этих «аннотаций», составленных с потугами на юмор, есть, например такая: «Картина художника якобы Рубенса. Примечательна в моей коллекции тем, что висит над хорошим шкафом». Или, например, такая: «Портрет неизвестного. Эксперт Александр Бенуа до ужина определил как работу художника Тропинина. После ужина признал работой Аргунова».
       Нельзя не признать, что в последнем примере чувствуется горечь автора-собирателя, которому экспертирующие его собрание знатоки испортили немало крови.
       Я привел этот курьезный каталог, отнюдь не желая обидеть кого-нибудь из наших художественных экспертов. Мне довелось быть знакомым с незабываемым Ильей Семеновичем Остроуховым, неоднократно принимать у себя и бывать самому у Игоря Эммануиловича Грабаря и близко дружить со Степаном Петровичем Яремиче. Все эти три замечательных человека были сами прекрасными художниками и великими знатоками живописи. О «глазе» Остроухова ходили легенды, многотомные научные труды Грабаря и Яремича подтверждают их буквально безбрежные познания во всех вопросах искусства.
      «Приговор», который они, как эксперты, выносили той или иной картине, считался категорическим.
     Однако, выводы эти столь разноголосы и друг другу противоположны, что составить из них хотя бы подобие «хора» совершенно невозможно. И не только «хора» - в некоторых случаях нельзя добиться хотя бы даже «дуэта». Лет двадцать пять назад мне довелось в Ленинграде приобрести небольшой овал с изображением мальчика в красной рубашке. Картинка была написана маслом, и внизу стояла подпись «А.Венецианов». Картинку  уступил мне искусствовед Коршун, кстати сказать, автор статьи о Венецианове в первом издании Большой Советской Энциклопедии. Он обменял картинку на имевшиеся у меня письма художника С.Щедрина, нужные ему для работы.
     Я привез картину в Москву (обмен происходил в Ленинграде) и показал ее Игорю Эммануиловичу Грабарю. Игорь Эммануилович впился в картинку своими чудовищно толстыми очками и вынес приговор:
         - Подпись фальшивая – Венецианов настоящий!
         Он же намочил чем-то ватку и подпись, нанесенная  на полотно позднее, ьуь же слетела с картинки.
      - А Венецианов настоящий и хороший! – еще раз подтвердил Игорь Эммануилович.
        Годом позже ко мне из Ленинграда приехал Степан Петрович Яремич. К моему огорчению, он и «до ужина» и «после ужина» категорически отмел принадлежность картинки кисти Венецианова.
       - Даже и не похоже! – заявил Степан Петрович.
       Поехал я опять к Игорю Эммануиловичу с просьбоцй посмотреть еще раз. Рассказал ему о мнении Яремича. Игорь Эммануилович посмотрел картинку, еще раз подтвердил, что по его мнению, это бесспортный Венецианов, а на прощание сказал мне приблизительно следующее:
      - Если Вы с каждой картинки будете бегать по всем экспертам, я предрекаю Вам, что Вы сойдете с ума и кончите свои дни на Канатчиковой даче.  Ни я, ни Степан Петрович при написании этой картины Венециановым не присутствовали. Документов, подтверждающих или отрицающих, что она написана именно этим художником, нет тоже. Следовательно, и Яремич и я высказали Вам лишь свое мнение. Ваше право кому-то верить, а кому-то не верить, но лучше всего иметь мнение собственное. Побгайте по музеям, посмотрите как следует всех подлинных Венециановых. Почитайте о нем, и тогда одно из двух: или ВЫ научитесь иметь собственное мнение, и тогда продолжайте любить и собирать картины, а если не научитесь – бросьте это гиблое дело.
          Я внял совету Игоря Эммануиловича и с тех пор если еще и не научился великому искусству отличать подлинник от подделок, то, во всяком случае, перестал падать в обморок от совершенно противоположных экспертиз разных экспертов об одной и той же картине.
        В особенности я стал осторожно относиться к знатокам-экспертам, зараженным страстью говорить «нет» даже там, где за определении»да» девяносто девять и девяносто девять сотых процента.
      Мне кажется, что эти эксперты (по опыту знаю, что их большинство!) принесли в искусстве вреда куда больше, чем эксперты-либералы, спешащие, наоборот, сказать «да» о картине, действительно могущей возбудить те или иные сомнения.
       Никакого вреда от этого своеобразного «либерализма» не произойдет. Ну так повисит где-то в музее или в частном собрании картина, которая похожа на Венецианова, а на самом деле, может быть и не Венецианова. Беды особой в этом, мне кажется, нет особой.
    Другое дело, когда какое-нибудь категорическое «нет», высказанное тем или иным авторитетом, отправляет картину в музейный запасник, и она исчезает не только из «научного оборота», но зачастую из оборота вещей, тщательно сохраняемых. Для судьбы произведения искусства это, как говорится, «много хуже2.
       Примерно за год или два до Великой Отечественной войны некий товарищ весьма почтенного возраста откуда-то с периферии привез в Москву продавать портрет молодой женщины. На обороте холста кисточкой была сделана надпись «Писал Карл Павлович Брюллов в 1848 году на острове Мадейра». Каких-либо подробностей или хотя бы, кто именно изображен на картине, продающий товарищ не знал и рассказывал только, что портрет этот находился в их семье с незапамятных времен и что надпись на обороте холста, возможно сделана не художником, а отцом владельца портрета, который «любил делать такие вещи».
     Товарища, впрочем, ни на чем не настаивал, а просто продавал портрет.
      Мой друг, книжник А.Г.Миронов, к которому каким-то образом владелец портрета, направил его в Третьяковскую галерею. Там, дескать, существует специальная «закупочная комиссия», она все рассмотрит и, если это Брюллов, купит, вне всякого сомнения.
     Комиссия долго рассматривала портрет, но – увы! – не только не приобрела его, но и категорически отказалась признать, что это работа Брюдллова.
    - Может быть, какой-нибудь его ученик, да и то средний.
    Обескураженный владелец портрета приплелся вместе с ним обратно к А.Г.Миронову и просил помочь приладить его кому-нибудь, лишь бы, так сказать, от портрета избавиться.
     Алексей Григорьевич позвонил мне по телефону:
      - Купи портрет. Он в ужасном состоянии: загажен мухами, как пожелтел; промоется – засверкает. Там Брюллов или не Брюллов, но вещь хорошая. Жаль, если погибнет.
        Сознаюсь, что с большой неохотой, главным образом из желания выручить Миронова, чувствовавшего некоторую вину перед владельцем портрета, я этот овал приобрел.
      Приобрел и стыдливо поставил за шкаф: не вешать же на стену такую грязь. Как-то зашел ко мне Александр Дмитриевич Корин (брат художника Павла Дмитриевича Корина), великий мастер по реставрации картин. Множество произведений живописного искусства буквально спасено его руками.
     Показал ему портрет, спросил, каково его мнение. Круто напирая на «о», Александр Дмитриевич ответил:
     - Ну что пока можно сказать? Вот уберу мушиную работу, тогда посмотрим.
       - Надпись-то, Александр Дмитриевич, конечно липа? – спросил я.  – Брюллов же так не подписывал?
     - Почему же не подписывал? А вот вдруг взял и подписал. Выдумываете какие-то законы… А художник – живой человек: захотел и сделал. Словом, вымою картину – посмотрим…
      Недельки через дне Александр Дмитриевич принес портрет – я ахнул: другая вещь неписанной красоты.
      - Как теперь, Александр Дмитриевич, ваше мнению. – справшиваю.. – Брюллов?
      Немногословный вообще и скромнейший из людей, Александр Дмитриевич ответил:
      - Этого я, дорогой, не знаю. Это пусть Вам ваши Грабари говорят. Я только одно ответить могу: бездна искусства в этом портрете…
      Кинулся я к своим друзьям – книгам. Прочитал все, в сожалению, немногочисленные биографии Брюллова. Одно подтвердилось несомненно: в 1849 году, ровно за три года до смерти, художник Карл Павлович Брюллов на острове Мадейра действительно был (он там лечился) и портреты писал. Значит, подпись на обороте моего овала не такая уж «липа».
        Но вот чей портрет? Кто эта в буквальном смысле слова писанная красавица?
     Ни в одном из подобных описаний портретов людей 18-го Ии 19го веков похожей на эту женщину нет. В каталогах выставок не нашел тоже.
     Наконец, просматривая журнал «Современник за 1852 год (т.21, отд. II) в статье «Годичная выставка в Императорской Академии Художеств» среди шести выставленных произведений К.П.Брюллова наткнулся на следующие строчки: «Портрет княгини Багратион написан с большой тщательностью и отделкою, одно из самых грандиозных произведений. Не знаешь, чему тут больше удивляться, - грации, выражению или рисунку, - по мастерски выбранная поза, грациозный поворот головы, обрамленный белым капюшоном на розовой подкладке, и лицо, на котором вовсе неи тени, поражают сильнее всего на это портрете».
     Поиски увенчались успехом. Все соответствовало описанию: белый капюшон на газовой подкладке – главная декоративная часть портрета – подьверждая, что это изображение А.А.Багратион работы Карла Брюллова. А.А.Багратион – жена Петра Романовича Багратиона, родного племянника героя Отечественной войны генерала Багратиона. Муж изображенной на портрете – Багратион Петр Романович – был адъютантом герцога Лейхтенбергского и сопровождал его в заграничной поездке.
          Знаменитый брюлловский портрет Лейхтенбергского также написан художником на острове Мадейра и именно в те годы. Все подтверждается  документально.
      Беглая, на глазок экспертиза «закупочной» комиссии Третьяковской галереи имеет свой финал. В 1956 году вышла интересная книга «Материалы исследований Государственной Третьяковской галереи» (изд. «Советский художник»). В книге воспроизведена фотография имеющегося у меня портрета А.А.Багратион и совершенно восторженная его оценка автора статьи Э.Ацаркиной.
          Эксперты Третьяковской галереи отдали должное портрету работы замечательного мастера.
     Я рассказал эту историю с двоякою целью. Во-первых, мне хотелось высказать свое мнение, что всякое определение подлинности работы художника, основанное исключительно на личном впечатлении, не подкрепленное изучением окружающих происхождение данного художественного произведения фактов и документов, или подтверждающих, или, наоборот, отрицающих личное впечатление эксперта, делает его экспертизу субъективной и ненаучной. Во-вторых, мне еще раз захотелось напомнить, что торопиться эксперту говорить «нет» там, где есть хотя бы малейшая возможность сказать «да», не следует также. Как я уже рассказывал выше, «нет» может привести порой к гибели рассматриваемого художественного произведения. Может иногда поступить с ним по старой русской поговорке «Не годится богу молиться – годится горшки покрывать».
    Так вот, «на покрытие грешков» мог умереть опороченный скоропалительной экспертизой портрет работы Брюллова, и, сознаюсь честно, чуть было не пошел овал Венецианова, категорически отвергнутый Яремичем и столь же  категорически приветствуемый Грабарем.
    Слова последнего научили меня относиться осторожней к скоропалительным мнениям авторитетов, и сейчас эта картинка бережно хранится мной как несомненная работа А.Г.Венецианова.

ВИТРИНА ФАБЕРЖЕ НА МОСКОВСКОЙ ВЫСТАВКЕ.

Ювелирное дело, столь близко соприкасающееся по своей ценности с искусством и в минувшие времена составлявшее его отрасль, ныне почти полностью разошлось с ним. Всем известна бедность, банальность нынешних форм, когда художественная сторона уступила место одному «богатству». И действительно – отнимите у теперешних украшений драгоценные каменья, с их блеском и роскошными переливами всех цветов радуги – что останется? Много ли найдется оригинального, изящного, артистического в этих – как бы вдруг, тогда сразу поблекших – ожерельях, серьгах, брошках, перстнях? Давно уже всё то, что их делало именно «украшеньем», олицетворяющим присущее человеку стремление к прекрасному, давно уже всё это – не более как достояние далёкого прошлого. В среде ювелиров нашёлся человек, вознамерившийся поставить дело на прежнюю высоту. Мы говорим об известном петербургском ювелире Фаберже. Желая возвысить стиль произведений ювелирного искусства, придать им художественность. Г. Фаберже обратился к классическому источнику красоты и художественности – к Греции, к её образцам. Черпать ему было откуда – состоя ювелиром Императорского Эрмитажа, он получил разрешение воспроизводить в копии лучшие из греческих вещей этого рода, находившихся там.
      Заметим здесь кстати, что Эрмитаж обладает, по свидетельству даже иностранных знатоков, одним из лучших в Европе собранием греческих древностей, в особенности произведений искусства, найденных преимущественно при раскопках в Крыму, на месте древних греческих колоний, таких как Понтикапея, Фанагория и другие, в известных керченских раскопках. Собрание это богато золотыми украшениями всякого рода; в числе их находится, между прочим, следующие предметы. ВЕНКИ, большинство которых состоит из очень и тонких листьев; из них наибольшего внимания заслуживает, по тонкой отделке деталей листьев и плодов, оливковый венок. ДИАДЕМЫ (налобные венки); между ними замечательно сделанная из золота цепочка с подвесками, оканчивающимися изящными цветками. СЕРЬГИ – из множества экземпляров этого рода украшений выделяется пара серег в форме бога любви с чашей и многие другие, где фигурирует тот же бог, держащий в руках лиру, в некоторых – его заменяет головка Юноны, с диадемой, или сирены с крыльями и птичьим хвостом и с лирой, или двойной флейтой в руках, или же менады в легких длинных, развевающихся тогах со шкурой пантеры или другого животного на спине и т.д. Затем идут БУЛАВКИ, ОЖЕРЕЛЬЯ, ШЕЙНЫЕ ЦЕПИ, БРАСЛЕТЫ, КОЛЬЦА, ПЕРСТНИ, где в более или менее разнообразной и всегда художественно-изящной форме повторяются те же мотивы, которые изображены на нашем рисунке (фото…).
    Г. Фаберже сумел воспроизвести греческое искусство. В настоящее время в его витрине на Московской выставке красуется значительное количество превосходно выполненных образцов. Кроме различных небольших вещей –  браслетов, серег, перстней – общее и вполне заслуженное внимание привлекают  две полные гарнитуры. Из них особенно замечательна та, оригинал которой относится к эпохе Перикла. По ней можно судить о труде золотых дел мастеров за две тысячи лет до нашего времени. Работа отличается такой тонкостью, что её надо рассматривать в лупу, и тогда только выступают все её достоинства. Изготовление только одного прекрасного шейного украшения потребовало работы семи мастеров в течение  120 дней, из чего видно, что одному мастеру пришлось бы трудиться не менее двух лет и почти четырех месяцев. Отсюда совершенно понятна  стоимость ожерелья в 3 100 руб., а серег - в 400 руб. Между прочим, в серьгах мы простым глазом заметили, поверх одной из орнаментальных фигур, несколько выпуклых точек; при рассмотрении же сквозь лупу оказалось, что каждая состоит из трех маленьких бомбочек. В древности не были известны стекла, изготовляемые для усиления зрения, а потому надо предполагать, что тогдашние мастера обладали какими-то особенно сильными глазами.
     Как видим, г. Фаберже открывает новую эпоху в ювелирном деле. Пожелаем же  полного успеха его усилиям возвратить искусству то, что некогда составляло его честь. Будем надеяться, что отныне, благодаря нашему известному ювелиру, главное достоинство произведений этой отрасли будет заключаться не в одних драгоценных каменьях, не в одном богатстве, но в художественной форме их.
      Нельзя обойти, однако,  молчанием, что  витрина Фаберже изобилует и каменьями – между прочим, капскими бриллиантами (до 23  3/4 карат веса), а также бразильскими и индийскими, но особенную редкость составляет замечательный экземпляр сибирского камня, названного в честь в Бозе почивающего государя императора александритом, открытого не более 20 лет тому назад и попадавшегося до сих пор в небольших размерах. Этот новый камень ставится гораздо выше перуанского изумруда; обладая при дневном свете темным зеленовато-оливковым цветом, он вечером переходит в красный. У г. Фаберже он вделан в перстень и стоит 2 тысячи рублей.
     Помимо высокого художественного достоинства и археологического интереса, найденные в Керчи золотые вещи отличаются поразительным техническим исполнением. Между ними есть такие предметы, подражать которым мы не в состоянии, несмотря даже на совершенство наших инструментов и изготовление которых кажется невозможным без оптических вспомогательных приборов. Фаберже, мастерская которого существует с 1842 г., удалось в продолжение 12 лет подготовить настолько несколько рабочих, что они под его руководством были в состоянии изготовить для Московской выставки целую коллекцию  подражаний этим художественным предметам, коллекцию, которая возбудила общее внимание и удостоилась похвалы их величеств. Государыня осчастливила Фаберже покупкою у него пары запон, и изображением цикад, которые по верованию древних греков приносили счастье         
       (Статья из журнала «НИВА», 1882, № 40, СС. 952-954, в рубрике «Весоросийская промышленно-художественная выставка»).  

Ван Гаартен. Подделки предметов Фаберже в 1950-1960 гг. По материалам Архива Татьяны Фаберже, Женева.

      1. Из письма Федора Агафоновича Фаберже двоюродному брату Александру Александровичу Фаберже. 1961 год.

(…) Не помню, что я тебе Тебе сказал в последнем письме. Гринберг и Snowman известны как поддельщики.  В Германии в IdarOberstein, у всех гранильщиков (lapidaire) книга Kenneth Snowman’а, по которой они делают подделки на весь мир. Доказать очень трудно. Надо поймать на месте преступления. У Таниного коллеги графа Келлера были русские эмальерованные ложки «П.Ф» как марка. Потом они попали в продажу через Snoumana в деревянной футляре с нашей фамилией, отпечатанной ЗОЛОТОМ.
      Теперь новость гораздо интереснее и важнее. Не помню, писал ли Тебе, что я через дядю Женю вступил в переговоры с Тель-Авивским фабрикантом J. van Harten, который написал в тамошней газете о нашем намерении возобновить фабрикацию. К нему прилетел Snowman – протестовать, что он единственный имеет право на наше имя, и что его сын Kenneth наша родня. Теперь v. Harten был в Лондоне и узнал, что ходят слухи, что дядя Женя усыновил Kenneth’а в 1949 году. Что ты на это скажешь?!
      Так как контракт с Рубиным был подписан тоже тайком, несмотря на письменное обещание дяди Жени, что без моего согласия ничего не подпишет, то с усыновлением у меня подозрения. Справлялся у британского вице-консула, который сказал, что по британским законам без согласия всех членов семьи и утверждением суда и записи в Somerset Haus – это невозможно. Я поручил сразу навести справки в Англии. Я надеюсь, что эта история не помешает моим проектам с van Harten, который запуган.
      Шлю привет, Твой Толя.

2. Письмо Федора Агафоновича Фаберже Александру  Александровичу Фаберже.
                         Женева, 19 июня 1961 г.
                                 Дорогой Алик,
                   Как всегда пишу под Толину диктовку!
                   Спасибо за Твое письмо и за каталог.
(…)
С интересом прочел весь каталог и, надо сказать, удивился! Как ты, вероятно знаешь, введение написал Kenneth Snowman. Не знаю, известно ли Тебе, что его отец Emanuel самый крупный поддельщик наших вещей; он сообщил моему знакомому, который знал Твоего отца и дядю Женю еще в Лозанне, van Harten из Tel Aviva, что он наша родня и единственный имеет право на имя Фаберже.
    Я затеял в Париже фабрикацию наших вещей под старыми марками, но под моим именем. На днях была пробная маленькая продажа в Париже. И Snowman  и Gruebery заявили протест, что я осмелился пользоваться моим именем!



3.   Письмо Татьяны Борисовны Фаберже (супруги Федора Агафоновича Фаберже)  Александру Фаберже, 1961 год.

P.S.  Видишь ли Ты возможность спросить или владельца, или организатора выставки об абсолютной аутентичности вещей, о которых пишет Snоwman – одуванчик, ландыши (корзинка может быть наша).  (Есть корзинка в яйце «Весенние цветы» 1961 года – В.С.) и зубр (bison), также и лягушка, т.к. Snowman’у нельзя доверять ни в чем. Вот пример: ваза из горного хрусталя, для котoрой я сделал моделяж, сделал Fournier в Париже, а цветочки Николаев; я ее продал Snowman’у как новую вещь, он мне не доплатил 100.000 фр.фр., как он это всегда делал, а она была фотографирована в английском «Vogue» и продана Christies  как старая.
                   Шлю сердечный привет, Таня.

4.   Письмо Татьяны Фаберже Александру Фаберже, 196..(?) год.

     Толя, несмотря на все трудности, т.к. хорошие мастера все вымерли, все же смог сделал приблизительно 125 вещей за последние годы, даже с применением эмалью на «guilloche».
     Вы может быть слышали, что под Толиным именем ведется процесс против Snowman*a в Лондоне. Имеются доказательства более 200 его подделок.
     Появился теперь в Англии товар, без нашего имени, но под инициалами наших старых мастеров. Когда Толя соберется с энергией – напишет более детально.
     Шлю Вам сердечный привет, Таня.
P.S. Все Толины вещи, кроме старого клейма носят его инициалы «О.Ф.» (фита Ф =  Оеодор Фаберже)

ПРИМЕЧАНИЯ.

1. «Толя» - домашнее имя Фёдора Агафоновича Фаберже (от Теодора) (1904-1971.
2. «Александр Алексндрович Фаберже (1912-1988), профессор, доктор наук, двоюродный брат Фёдра Фаберже.
3. Татьяна Борисовна Фаберже (урожд. Шереметева, 1901-1983)Б супруга Фёдора Фаберже.
4. Кеннет Абрахам Сноуман (1919-2001), искусствовед, владелец фирмы по торговле предметами Фаберже в Лондоне, автор книг по творчеству Фаберже.
5. «Дядя Женя» - Евгений Карлович Фаберже (1874-1960). Дядя Фёдора Фаберже.
6. Фурье – семья французских камнерезов. Работали еще для Карла Фаберже до 1914 г. Работали для Картье.
7. Гринберг Леон (Лев) Адольфович (+ 1980)Ю антиквар, член семьи Золотницких, до 1940 г. в Париже, затем в Нью-Йорке, сотрудник антикварной фирмы «А ля Вьей Руси» («В Старой России»), торговавшей предметами Фаберже.

В.В.Скурлов, май 2010 г.

БРИЦЫН Иван Савельевич (1870-1952).

Бывший работник фирмы Фаберже в Петербурге («Бывший наш сотрудник». Записная книжка  Евгения Фаберже – Архив Татьяны Фаберже, Версонне, Франция)). Сдал экзамен на золотых дел мастера в марте 1903 года и открыл собственное предприятие «Русская Эмаль» (Малая Конюшенная улица, 12), где работало 10-15 чел. Изделия фирмы удостоены золотой медали на Петербургской ремесленной выставке 1909 года. В 1910 – 1917 гг. Иван Брицын неоднократно поставлял свои изделия ко дворам членов императорской фамилии и в Кабинет Его Величества.  Изделия русской эмали Ивана Брицына пользовались неизменным спросом на английском рынке. Исполнял изделия из камня и пурпурина, сотрудничал с А. Суминым.
 В период НЭПа имел собственную мастерскую (1923 год). Изделия Брицына нередки на аукционах крупнейших мировых аукционных домов и котируются наряду с вещами Фаберже. Брицын сумел создать собственный, непохожий на Фаберже, творческий почерк, отличительными чертами которого являются оригинальное формообразование, крупный  рисунок гильоше неожиданной геометрии и более контрастная и «густая» палитра эмалей. Визитной карточкой Брицына считаются портсигары с бледно-голубой и белой прозрачной эмалью. Брицын, один из немногих, кроме Фаберже исполнял настольные часы. Революция 1917 года прервала творчество незаурядного петербургского – петроградского ювелира. Сведения о его работе в период 1924-1952 гг. весьма скудны, но известно, что Иван Савельевич продолжал работать по специальности. Брицын, единственный среди мастеров его поколения – награжден медалью «За оборону Ленинграда», что в высшей степени характеризует его как гражданина и патриота великого города, во славу которого он творил. Усилиями Петергофского музея-заповедника, обладателя крупнейшей в мире коллекции произведений мастера-эмальера,  в 2003 году на могиле Ивана Савельевича Брицына на Ново-Волковском кладбище установлен памятник.
Коллекция изделий Ивана Брицына из Петергофского музея-заповедника (директор Вадим Знаменов и главный хранитель – знаток и почитатель Брицына – Нина Вернова) впервые наиболее полно была представлена на первой в СССР выставке «Великий Фаберже» в 1989 году в Елагиноостровском дворце. Тогда еще не знали, что Брицын – ученик фирмы Фаберже. Успех брицынских вещей на выставке способствовал их появлению на международных аукционах  начала 1990-х годов. Вскоре выяснилось, что этих вещей не хватает для удовлетворения спроса коллекционеров и антикваров. С тех пор за вещами фирмы «Русская Эмаль» Ивана Брицына ведется настоящая охота  и котируются они очень высоко.       

В.В. Скурлов, 2004, Санкт-Петербург.

ПЕТЕРС и МИТКЕВИЧ.

ПЕТЕРС Александр Николаевич, серебряных и золотых дел мастер из семьи потомственных ювелиров Петербурга. Его отец ещё в 1892 году имел мастерскую. Александр ПЕТЕРС был личным почётным гражданином и начиная с 1888 года – главный мастер фабрика «Грачёв», после смерти главного мастера Ольсониуса. В 1892 году фирма «Грачев» стала фирмой «Братья Грачёвы».

В 1897 году впервые Александр ПЕТЕРС встречается в справочниках как владелец собственной мастерской, адрес: Екатерининский канал, 27. (в том же доме была мастерская ювелира Карла Бланка). В 1908 году он избран депутатом от мастеров в Ремесленную Управу Санкт-Петербурга. В 1898 году таким депутатом был Михаил Перхин.

Клеймо «АМ» в сочетании с «ФАБЕРЖЕ» для Петербурга может принадлежать только Андерсу Михельсону (1839-1913), золотых дел мастеру или Артуру Миткевичу, который в 1893-1897 гг. был в Петербурге золотых и ювелирных дел мастером, затем в 1897-1902 годах работал для фирмы БОЛИН, а с 1902 года – главный ювелир Московской фабрики фирмы ФАБЕРЖЕ. Клеймо «АМ» (Артур Миткевич), в сочетании с БОЛИН не встречается.

Валентин Скурлов, 31.10.2007.

Фирма Ивана Петровича Х Л Е Б Н И К О В А..

На протяжении веков ювелиры-ремесленники, выполняя заказы знати, монастырей и храмов, формировали традиции русского ювелирного искусства. Вторая половина XIX – начало XX в. отмечены его особым расцветом. Именно в это время наряду с небольшими мастерскими возникали целые ювелирные фабрики с колоссальной базой технического оснащения, своими художниками, индивидуальным стилем ювелирных изделий. По-прежнему выполняя заказы на уникальные вещи, новые предприятия открыли у себя массовое производство относительно недорогих ювелирных предметов, которые нашли сбыт среди широких слоев населения. Имена владельцев лучших в ту пору ювелирных фирм – Фаберже, Овчинникова, Постникова и других – стали для всего мира символам триумфа русской художественной культуры. Достойное место среди них принадлежит знаменитой московской ювелирной фирме Ивана Петровича Хлебникова (1819-1881).

О первых предпринимательских шагах И.П. Хлебникова имеются несколько разноречивые сведения. В «Справочной книге о лицах, получивших купеческие и промысловые свидетельства за 1869 г.» сказано, что он «торгует бриллиантами, золотыми и серебряными вещами в Городской части в Серебряном ряду». Сохранилось прошение 1871 г. самого Хлебникова московскому генерал-губернатору о «дозволении открыть в Яузской части, в доме Нарышкина, фабрику золотых и серебряных изделий». Несколько позже, в 1875 г. он пишет: «занимаясь около сорока лет торговлей серебряными изделиями, я с 1871 года открыл фабрику оных…» В то же время, по данным обер-гофмейстера Двора Фелькерзама, «Хлебников основал эту фирму в Москве в 1869 г. Магазин ее в Санкт-Петербурге существовал несколько лет». Во всех документах Иван Петрович упоминается как московский 1-й гильдии купец или «московский фабрикант», а с 1879 г. – и как петербургский купец.
Как бы то ни было, в 1871 г. в Москве на Швивой горке работала ювелирная фабрика Хлебникова. Она выпускала продукцию на 56  тысяч рублей в год, насчитывала 100 рабочих. Магазины фирмы распологались в самых престижных торговых местах – на Кузнецком мосту в доме г. Солодовникова, на Ильинской улице в доме Новгородского подворья, в Серебряном ряду. Кроме того, имелись магазины в Петербурге на Невском проспекте и на главной линии Нижнегородской ярмарки.
Таким был «рынок» для фабрики Хлебникова в самые первые годы ее существования. В 1872 г. фирме разрешили именоваться поставщиком двора великого князя Константина Николаевича. Это являлось почетным отличием и свидетельством хорошей репутации у заказчиков. Мода на изделия Хлебникова распространялась. С 1873 г. для гардероба императрицы Марии Федоровны фабрика «исполняла работы совершенно хорошо и добросовестно». Среди заказчиков были и различные городские общества: Владимирское, Тульское, Бронницкое. В 1877 г. фирма стала поставщиком еще одного двора – великого князя Владимира Александровича. Приобретались у Хлебникова братины, шкатулки, ларцы, столовые и чайные сервизы.
Описание одного изделия попали во многие газеты и журналы того времени. За шесть месяцев на фабрике был изготовлен ларец отменной работы, который в 1877 г. был преподнесен русскими фабрикантами и заводчиками знаменитому предпринимателю Л.Г. Кнопу по случаю 25-летия его фирмы. Рисунок ларца и стола, на котором он помещался, сделан по проекту профессора Р.А. Гедике. Работы по дереву выполнены известным фабрикантом Шрадером. Вот как описывала пресса ставший широко известным ларец: его «наружные стенки…орнаментованы рельефным узором из матового массивного серебра…узор этот как бы окован в прелестные рамки из сплошных рядов голубовато-светло-зеленоватой эмали, представляющей в высшей степени изящный рисунок и весьма удачное сочетание цветов, гармонирующих с холодным блеском матового серебра и темным аметистом…»
Растущая слава фабрики доставляла ей самые почетные заказы. Вместе с фирмой Никольс и Плинке, а также с отечественными ювелирами П.Овчинниковым и И.Морозовым Хлебников в 1870-х годах участвовал в поновлении серебряных дворцовых сервизов. Для Гатчинского и Аничкова дворцов его фабрика изготовила 160 новых предметов «Золоченого сервиза» выполненного мастерами Г.Ф. Экартом и И.Г.Бломом еще в 1759-1784 гг. Для других сервизов этих же дворцов сделаны недостающие предметы. Обновлены «Десертный сервиз с вензелем Екатерины II», подаренный князем Г. Потемкиным, знаменитый «Орловский сервиз», изготовленный в 1772-1776 гг., «Четвертый походный сервиз», поступивший в императорский дворец в 1797 г. от дарителя – купца Глазунова. Для нескольких сервизов Зимнего дворца на фабрике Хлебникова по старым образцам сделаны кофейники, чайники, сахарницы, молочники, чайные ложки и ложки для соли, кроншалы – четырехугольные плоские блюда для жаркого.
Уже став знаменитым ювелиром, добившись признания художественных достоинств  изделий фабрики, Иван Петрович мечтал о наиболее почетном звании – поставщика императорского двора. Он однажды подавал соответствующие прошения. В 1875 г. Хлебников писал: «право именоваться поставщиком Двора… послужит для меня и будущих преемников моего дела – моих наследников – самым неоценимым поощрением для честного продолжения труда и драгоценною оценкою трудов, положенных на совершенствования моей фирмы». Наконец, в 1879 г. пришло долгожданное разрешение именоваться поставщиком российского императорского двора и изображать государственный герб на вывеске. Но не только это. Одновременно фирма Хлебникова удостоилась звания поставщика дворов королей Датского, Нидерландского и Сербского, а также князя Черногорского.
«Хлебников» - под таким названием была известна фабрика Ивана Петровича, хотя с самого начала в деле участвовали его сыновья – Михаил, Алексей и Николай, а с 1879 г. – и Владимир. К 1880 г. Хлебниковы расширили фабрику, превратив ее в высокомеханизированное предприятие. Она работала во всех видах золотого и серебряного производства. При фабрике были открыты две школы – рисовальная и скульптурная на 35 учеников.
В 1881 г. Иван Петрович скончался, прожив 62 года. Он был похоронен в Спасо-Андросьевском монастыре. Дело унаследовали сыновья, которые сохранили имя основателя фирмы в ее названии. В 1882 г. на фабрике работало уже 300 мастеров. Это были серебряники, медники, чеканщики, «золотари», «галантерейщики», эмальеры и филигранщики. Они представляли все отрасли златокузнечества. Имелись специализированные мастерские, число рабочих в которых достигало одной тысячи человек. Ежегодно на выделку изделий употреблялось до 500 пудов серебра, до 10 пудов золота, а также бриллианты и цветные камни на сумму 600 тысяч рублей.
Слава фабрики и ее авторитет не уменьшились. Вместе с лучшими московскими фабрикантами П. Овчинниковым, А. Постниковым, ювелиром С. Чичелевым,  Хлебниковым участвовали в украшении храма Христа Спасителя, освященного в 1883 г. Хлебниковы по своим рисункам изготовили для храма почти 50 культовых предметов: дарохранительницы, потиры, водосвятные чаши, кувшины для святой воды, кадила, блюда, лампады.
Однако финансовое благополучие фирмы обеспечивала продукция массового спроса. В большом количестве выпускались более скромные серебряные вещи, посуда, столовые приборы и ювелирные украшения.
В 1888 г. было учреждено Товарищество производства серебряных, золотых и ювелирных изделий «И.П. Хлебников, сыновья и Кº». Вскоре оно, расширяясь, поглотило «известные ювелирные магазины и фабрики г.г. Сазиковых в Москве и С.-Петербурге, которые перешли в собственность фирмы».
Хлебниковы выполняли свои изделия в основном в русском историческом стиле, отдавали дань и новому направлению – стилю модерн. Они привлекали многих известных и талантливых художников, скульпторов, архитекторов для создания эскизов, рисунков и моделей. Вот лишь некоторые имена: И.П. Балашов, Е.А. Лансере, В.А. Гартман, И.П. Ропет, А.В. Щусев.
Достойное признание получили хлебниковские вещи на различных выставках. Впервые Иван Петрович участвовал в Московской мануфактурной выставке 1872 г., его «изящные и оригинальные, исполненные в серебре изделия» удостоены двух больших золотых медалей. Затем Хлебниковы были в числе экспонентов Политехнической 1872 г. и Всероссийской художественно-промышленной выставки 1882 г. в Москве, выставок 1875 г. в Митаве, 1884 г. в Риге и других. Удостоились наград на всемирных и международных выставках 1873 г. в Вене, 1878 и 1889 г. в Париже, 1893 г. в Чикаго, 1876 г. в Филадельфии, 1883 г. в Амстердаме.
Московская дворцовая контора неоднократно приглашала фирму Хлебниковых для участия в реставрационных работах на территории Кремля. В 1896 г. по рисункам Н.В. Султанова изготовлен шестиярусный бронзовый, золоченый, чеканный с эмалью оклад для иконостаса Благовещенского собора.  В 1913 г. по рисункам И.П. Машкова выполнен камерный, небольшой оклад для иконостаса Дмитриевского придела Успенского собора. Высокохудожественные, мастерски исполненные, они и сегодня украшают соборы Кремля.  
Достижения Хлебниковых в развитии русского ювелирного дела не остались незамеченными. Иван Петрович был пожалован бронзовой медалью на Аннинской ленте, пятью золотыми медалями для ношения на шее: двумя – на Станиславской ленте и по одной – на Аннинской, Владимирской и Александровской лентах. Старший сын – Михаил Иванович – в 1881 г. награжден орденом Станислава третей степени, в 1883 г. ему присвоено звания почетного гражданина г. Санкт-Петербурга. Его братья вошли в сословие почетных граждан в 1887 г.
В 1918 г. национализированное предприятие Хлебниковых преобразовано в Московский платиновый завод. Изделий фирмы в России, к сожалению, сохранилось немного. В основном это массовая продукция. Предметы хранятся в Государственном историческом музее, Государственном Эрмитаже, Оружейной палате, в Петродворце и других музеях. Более полно продукция фабрики Хлебниковых представлена в иностранных собраниях, особенно в США – Музее искусств Хилвуда (Вашингтон) и Музее изящных искусств Ричмонда  (штат Вирджиния), а также в частных коллекциях.

В.А.БОЛИН. Придворный ювелир конца XIX – начала XX веков. Под общей редакцией К.Болина и П.Булатова. Новый Эрмитаж – один. - М.; 2001. – 260 с. Выписки и комментария В.В. Скурлова по книге.

(Коллекцию драгоценных камней Кабинета Его Величества в 1906 г.  выкупил парижский ювелир Сакс, имевший бизнес и в Петербурге. Он предложил  1075000О руб. против 1 млн. руб., предложенных совместно Фаберже и Болином.  От продажи  коллекции  выиграли русские ювелиры Болин и Фаберже.  Раньше они брали камни из Кабинета, и им оплачивали только работу. Теперь они получали прибыль от продажи Кабинету собственных камней – В.С.).

С.73
Магдалена Риббинг:

     Петербург в XIX веке сулил самое светлое будущее для предприимчивых  людей. Для тех, кто обладал деловой хваткой, кто родился в семьях, имевших успешно развивавшиеся предприятия, кто понимал, как правильно использовать растущую коньюнктуру. Из состояния росли быстро, как рос и сам город.
С.86:
     Во время Крымской войны бывшие клиенты Болина предложили, чтобы он выкупил драгоценности за полцены. Болин выкупил свои драгоценности по полной цене. Это произвело сильное впечатление. В дальнейшем клиенты опять стали покупать вещи только у Болина.
С.95:
Благодаря быстрому экономическому росту, в конце века Василий Андреевич сумел нажить большие богатства

С.97. Война (1-ая Мировая). Из России вывозить ничего не разрешалось.
С.99:
Русские беженцы шли в магазин Болина в Стокгольме, и там было продано немало тайно вывезенных драгоценностей (в магазине работал Михаил Гурье в 1917 – 1922 гг. – В.С.).
С.102:
Русское наследие заключается в эксклюзивности материалов и художественного оформления, шведское наследие – в совершенстве мастерства и знаний.

(1870 г.: русский ремесленник – копиист; дайте ему художественное образование и он, как его парижский коллега будет зарабатывать тысячи – В.С.).

     (Дать сравнительный анализ истории фирмы Фаберже с историей выдающихця фирм конкурентов: Картье, Болин, Хлебников (см. Коварскую), Овчинников, Тиффани, Лалик. Организация художественного процесса: был ли это феномен Фаберже? В России, впереди всех, точнее лучше всех реализовал идею Морриса (см. Гонтарь). В Америке – Тиффани, в Южной Росии – Маршак. То есть это мировая тенденция.
Школу на 18 чел имел уже Губкин (отчет 1870 г.)

С.95-96:
       Благодаря большому экономическому росту в России в концеXIX  века Вильгельм Андреевич сумел нажить огромные богатства. У людей появилась потребность и возможнохть проиобретать украшения, столовое серебро, серебряные ведерки для вин, чаши, подносы и графины, и дизайн Болина пришелся по вкусу состоютельной буржууазии.
    Вильгелм Андреевич пригласил в Москву французских художников проектировать современные изделия и ювелирные украшения фирмы «К.Э.Болин». Среди наиболее известных были Огюст Моро (Aufust Moreau) и Жозеф Шере (Jozeph Shéret) (т.е в Россию внедряли европейский дизяйн – В.С.), которые работали в стиле, называемом классическим реализмом, с некоторыми элементами модерна, Для Московской фирмы Болин работал и знаменитый художник Поль Льенар (Paul Liénard)
(Фаберже поехал в Лондон, Болин – в Бад – Хомбург, Хлебников и Овчинников – в Санкт – Петербург. Ближе к клиенту – удобства клиенту. Большая Морская – в самом центре Санкт-Петербурга  – В.С.).

с.96:
    В 1912 г.Вильгельм Андреевич сделал то, что через несколько лет спасло его дело; он открыл летний магазин в Германии.
     Императорская семья обычно приезжала в Бад – Хомбург, недалеко от Висбадена, пить минеральные воды, и придворный ювелир В.А.Болин решил, что должен находиться там, на случай, если членам царской семьи и придворным  вздумается купить себе новые драгоценности. Магазин процветал и, как все проекты  Василия Андреевича, это его начинание тоже оказалось весьма успешным.
     Война. Василий Андреевич выхлопотал себе шведский паспорт. Необходимо было спасти имущество фирмы, однако из России вывозить ничего не разрешалось. Единственное, что можно было увезти в надежное место, это товары, хранившиеся в магазине в Бад-Хомбурге.
С.97 (Риббинг);
    И благодаря своему шведскому паспорту привез в Стокгольм все, что сумел забрать из магазина. Он снял банковский сейф в рекспектабельном «Эншилда Банк» в Стокгольме, куда в пару заходов и перенес свои товары.

С.107 (Мунтян):
    Мария Семеновна Аксакова (русская - В.С.), муж ее Эдуард Людвигович Линке, прусский подданный, проживали в 1874 в доме Сазиковой.
    Константин Эдуардович Линке, чье клеймо  « KL » уже сменило клеймо матери  « ML » на изделиях фирмы «Болин» уже в 1890-х гг, был сыном Марии Семеновны и Эдуарда Александровича Линке и продолжателем ювелирных традиций. Еще был брат – Сергей Эдуардович Линке.
    Константин Линке  родился в 1865 г., записан в купцах с 1898 по 2-ой гильдии, собственное серебряное заведение на Кузнецком мосту. С 1903 г. сотрудник фабрики золотых и серебряных изделий «Болин», Б. Царицынская улица, дом Крутовского.
С.105:
    ...В духе 1880-х гг., когда Европу, Америку и Россию захватила волна увлечения японским искусством. Для иностранцев открылись японские порты и возобновилась торговля с Западом.
      Фирма «Шанкс и Болин.  Английский магазин» в Мослве с 1852 г., раньше К.Фаберже, И. Хлебникова, О. Курлюкова и Ф. Лорие. (    
      (Интересно, что Тиффани торговал очень много изделиями от Кузмичева, а в Лондоне была форма «Нобль и Ко». Торговавшая «русскими подарками», фактически изделиями Фаберже, т.е взаимность в торговле – В.С.)
    Джеймс-Стюарт Шанкс  (1824 – 1888), в честь него одно из имен сына Андрея Болина  Джеймс (Вильгельм – Джеймс).

С.110 (Мунтян)
   В 1916 г. фабрика «К.Фаберже» в Моске насчитывала 156 рабочих, фабрика церковной утвари, золотых и серебряных изделий торгово – промышленного Товарищества «П.И.Оловянишникова С-я» - 226 раб., Товарищество «И.П.Хлебников и Ко» – 322 рабочих, электрический и паровой двигатель («Список фабрик и заводов г. Москвы и Московской губернии.1916 г.» - М.:1916).
      Ювелирная фабрика «В.А.Болин», Б.Царицынская, дом  31, производила изделия из драгоценных металлов и камней, 58 рабочих, электричский двигатель.
    Фирма не имела себе равных в выпуске некоторых видов изделий, прежде всего, в производстве художественных серебряных оправ для граненого хрусталя. Роскошь этих оправ была неимоверной, качество – непревзойденным.
     Если украшения знаменитого петербургского ювелира Карла Эдуарда Болина превосходили работы его современников совершенством оправ для драгоценных камней и бриллиантов, то московских Болинов можно назвать виртуозами серебряных оправ для керамики, стекла и хрусталя, выдающимися мастерами разных комплексных изделий из различных материалов. Их произведения отличает характерный московский шарм, специфический национальный оттенок с его праздничностью, живиписностью и поэзией. Мастера двух поколений Шанксов, Болинов и Линке, укоренившихся в древней столице России еще в середине XIX века, стали яркими представителями московской ювелирной школы, «полонившей и согревшей своим собственным огнем» лучшие европийские традиции.

пятница, 7 мая 2010 г.

«Вестник финансов, промышленности и торговли № 10. 1889 г. Приложения.

Движения по государственной службе, награды.
Государь Император по засвидетельствованию Министра финансов об особых трудах и заслугах по бывшей Копенгагенской выставке 1888 года, нижепоименованных лиц Всемилостивейше соизволил в 24 день февраля сего года пожаловать:
Ордена:
Святого Владимира 3-й степени – потомственному почетному гражданину Ивану ЧИЧЕЛЕВУ
Святой Анны 2-й степени – потомственному почетному гражданину Михаилу ХЛЕБНИКОВУ;
Святого Станислава 2-й степени – отставному подпоручику Михаилу Овчинникову;
Святого Станислава 3-й степени – Санкт-петербургскому 2-й гильдии купцу Петру ФАБЕРЖЕ;
Медали:
С подписью «За полезное» для ношения на шее на Станиславской ленте Санкт-Петербургскому 2-й гильдии купцу Михаилу ГРАЧЁВУ.

"Московские ведомости" № 37 6 февраля 1891 г. стр. 3.

Московские известия.
Пребывание и отъезд эрцгерцога австрийского.
Сегодня 5 февраля в последний день пребывания в Москве Его императорско-королевское высочество эрцгерцог австрийский Франц Фердинанд д' Эсте на Кузнецком мосту … был в художественном магазине Аванца , в магазине серебряных вещей Хлебникова и в магазине бриллиантовых вещей Фаберже.

«Московские ведомости» № 176 29 июня 1893 года. стр. 4.

Московские известия. Колье в 73.000 рублей.
В последнее время много говорят о крупной продаже, совершенной ювелиром К. Фаберже. Дело идет о превосходном колье из больших бриллиантов, как мы слышали, проданном фирмой на этих днях за 73.000 рублей. Очевидно на Руси и теперь еще богачи не в редкость, если не перевелись охотники до таких дорогих «драгоценностей».

«Московские ведомости» № 248 9 сентября 1896 года. стр. 2-4.

Список экспонентов Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде, удостоенных похвальных наград.
По отделу IX. (фабрично-заводской и фабрично-ремесленный).
Правом изображения государственного герба:
Оловянишников И.П. – фирма П.И. Оловянишникова в Ярославле
Серебряными медалями:
Оловянишниковы П.И. с сыновьями Торговый дом в Ярославле.
По отделу Х. (художественно-промышленный)
I. Правом изображения государственного герба:
Грачевы братья в Санкт-Петербурге
Фаберже Карл в Санкт-Петербурге и Москве
Золотыми медалями:
Бок К. Ив. в Санкт-Петербурге (БОК Карл Иванович – В.С.)
Верфель К.Ф. в Санкт-Петербурге (ВЕРФЕЛЬ Карл Фёдорович – В.С.)
Любавин А. Вен. в Санкт-Петербурге. (ЛЮБАВИН Александр Венедиктович – В.С.

«Московские ведомости» № 199 22 июля 1898 г. стр. 2.

Московская жизнь. Пребывание Румынского короля.
21 июля его величество король Румынский Карл и наследный принц Фердинанд … Из Покровского собора король последовал для осмотра в Верхние Торговые ряды и посетил магазин Сапожниковых, а затем на Кузнецкий мост, где осматривал изделия в магазинах Хлебникова, Овчинникова и Фаберже.

«Московские ведомости» № 105 16 апреля 1899 г. стр. 3.

Московская жизнь. Отчет о благотворительном базаре.
Благотворительный базар, устроенный Ея Императорским Высочеством Великой княгиней Елисаветой Федоровной… Вся вырученная сумма будет распределена следующим образом: 1) в городское попечительство – 20.000 руб.; 2) в благотворительные учреждения московского дворянства – 18.000 руб.; 3) на усиление фонда на воспитание детей военнослужащих Московского военного округа – 18.000 руб.; 4) в основной капитал вспомогательной кассы Московского купеческого сословия – 18.000 руб.; 5) в пользу Елисаветинского благотворительного общества – 9.000 руб.; 6) на улучшение приемных покоев при полицейских домах г. Москвы – 9.000 руб. Всего 92.000 руб. …
Список лиц, сделавших пожертвования деньгами или вещами для благотворительного базара: … магазин А.Н. Иванов, … Товарищество Немиров-Колодкин, … Фаберже, … Лорие Ф.А., … магазин Штанге…

«Московские ведомости» № 176. 29 июня 1903 г. стр.3.

25-летний юбилей П.И. Харитоненко. Харьков. 27 июня.
9 июня сего года исполнилось 25-летие бракосочетания достойного представителя сахарной промышленности – Павла Ивановича Харитоненко. Кроме того этот праздник совпал еще с исполнением 25-летия его деятельности как сельского хозяина, фабриканта, коммерсанта, благотворителя.
Затем был прочитан следующий адрес от московских общественных деятелей… подписи… К.Э. Болин, К. Фаберже и многие другие.

«Московский листок» № 121, 2 мая 1902 года. стр. 2.

Приближение франко-русских торжеств. Телеграммы «Московского листка».
Петербургское дворянство и петербургское губернское земство также готовятся к чествованию прибывающих к нам представителей Франции. Президенту республики дворянство Петербургской губернии подносит роскошный серебряный ларец стиля «Ренессанс», исполненный по художественному проекту фабрикой Фаберже. Петербургское губернское земство ознаменует вступление президента на территорию губернии адресом, заключенным в драгоценный бювар, украшенный гербом губернии, каменьями и аллегорическим изображением дружбы двух наций.

«Московский листок» № 162, 12 июня 1902 года. стр. 3.

По городам и селам. Бриллиантовая вакханалия.
В настоящее время в Киеве возбуждает много толков следующая интересная и крайне характерная история. Раскрыта была эта интересная уголовная эпопея в Москве юрисконсультом известного торгового дома под фирмой «К. Фаберже», присяжным поверенным Н.И. Архиповым и главным бухгалтером этого дома и доверенным лицом О.Г. Ярке. В общем дело представляется в следующем виде.
В феврале этого года на Контрактовую ярмарку прибыл в Киев заведующий торгового дома «К. Фаберже» с огромным выбором различных бриллиантовых вещей для продажи во время ярмарки, и оповестил о своем приезде в газетах. Два киевских темных дельца Николай Черный и Иосиф Иофе, обратив внимание на заявление о приезде представителя «К. Фаберже», явились к нему со следующим предложением. Они взялись доставлять приезжему покупателей, известных своим обеспеченным материальным положением. Предложение оказалось выгодным, и Иофе и Черный, которым был обещан известный процент, принялись за доставку покупателей. Гофе и Черный приводили своих клиентов к представителю фирмы и рекомендовали их как богатых людей, нуждающихся в драгоценностях для подарков невестам, женам, для приданного дочерям и т.д. Все было так ловко подстроено, все «покупатели» мнимые богачи и коммерсанты так развязно играли комедию, что сумели ввести представителя фирмы англичанина плохо говорящего по-русски в заблуждение. И вот началась какая-то бриллиантовая вакханалия. Кто хотел, тот приобретал по средствам Иофе и Черного бриллиантов на несколько тысяч рублей. Часть этих драгоценностей немедленно отдавались Иофе и Черному, или им уплачивалось деньгами, а остальные бриллиантовые вещи немедленно закладывались в ломбарде, ссудных кассах и у частных лиц, дарились родственникам, женам, дочерям; и в свое время полиция даже обратила внимание на то обстоятельство, что у многих бедных людей появились деньги, бриллианты и т.д. В магазинах драгоценных вещей было обращено внимание на появление в городе массы бриллиантов большой ценности и чистой воды, которые сбывались за бесценок; камни продавались на бирже и в кафе-шанталах за полцены. Достаточно сказать, что продано было всей компанией бриллиантовых вещей на 175.000 рублей, а фирма «К.Фаберже» получила в виде задатков всего 13.000 рублей. Всю ночь на 6 июня продолжались аресты покупщиков бриллиантов и в экипажах их привозили в городскую полицию. Первыми, конечно, задержали главных виновников, бывших душой этого дела Черного и Иофе. Всего же было арестовано 1ё0 человек, но некоторые внесли обеспечение и их отпустили. Один инженер взял бриллиантов на 34.000 рублей в том числе пару замечательных бриллиантовых серег, стоящих около 12.000 рублей. Где эти серьги неизвестно, но инженера не арестовали, т.к. он обязался уплатить деньги.

«Новое время» № 13294 16 марта 1913 года. стр. 4.
Медальерное искусство и монетный двор.

… Пора монетному двору обзавестись усовершенствованной машиной, тем более, что хороший медальер у них есть, молодой скульптор г. Малышев.
Г. Магула.
«Московские ведомости» № 59 13 марта 1915 г. стр. 4.

Пожертвования, поступившие к Ея Императорскому Высочеству Великой Княгине Елисавете Федоровне с начала войны по 1 января 1915 года.
Денежные пожертвования сделали: … фирма Фаберже, … фирма Немирова-Колодкина…

«Московские ведомости» № 121 28 мая 1915 г. стр. 3.
Московская хроника.

27 мая из Москвы выставлены: (немецкие и австрийские подданные М.Ю.) … Фридрих Густав Кирхейс (заведующий у ф. Болин), … Вильям Штейман (химик на заводе Фаберже).




«Новое время» № 14057 30 апреля 1915 г. стр. 6.

Судебные вести. Иск ювелира.
Небезызвестный московский богач Морозов, над имуществом которого ввиду его расточительности учреждена опека, взял более 2 лет назад у ювелира Фаберже на 84.000 руб. драгоценностей, желая выбрать кое-что для покупки. Но проходит год-другой, а бриллианты за исключением самой незначительной части так и не возвращаются. Фаберже предъявил иск о возврате, но как Московский окружной суд, так и судебная палата в иске отказали, исходя из того, что сделки, совершенные с подопечным без согласия опеки, считаются недействительными. Поверенный Фаберже присяжный поверенный Ледницкий подал касационную жалобу в Сенат, которая и рассмотрена 28 апреля. Решение Судебной палаты отменено и дело передано на новое рассмотрение.