22.12.2013
ФАБЕРЖЕ В ЦЕНТРЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ЗАГОВОРА. ЧАСТЬ II
Скандал, разгоревшийся вокруг императорского яйца-часов Фаберже «Букет
желтых лилий», который привел в 2008 году к судебному разбирательству в
Королевском суде Лондона, известному как «Kamidian V Holt on behalf of certain
underwriters at Lloyd's» («Камидиан против Холта, выступающего в интересах
«Lloyd’s», и других»), дал уникальную возможность раскрыть западную монопольную
систему взаимосвязей между аукционными домами, экспертами по искусству и
страховыми компаниями, которая сложилась в сфере антикварного бизнеса по
продаже значимых работ фирмы Фаберже и других произведений русского искусства.
Такая система позволяет контролировать арт-рынок в Европе и США, манипулировать
им путем дезинформации в отношении подлинности различных произведений русского
искусства, что наносит ущерб культурному наследию России и ставит само его
существование под угрозу.
Эта статья позволит приподнять завесу тайн, скрывающую закулисные интриги, которые длятся не одно десятилетие и создали целый комплекс предубеждений в отношении русского искусства. Торговля произведениями фирмы Фаберже в данном случае – не более чем верхушка айсберга. В статье рассматривается история императорского яйца-часов «Букет желтых лилий» и других важнейших произведений фирмы Фаберже почти а 40-летний период проведения различных аукционов и выставок.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Выставка «Фаберже – императорский мастер и его мир»
Поздней весной 1999 года мне позвонил Солодков, говоривший от имени организаторов выставки. Он проинформировал меня о предстоящем событии – крупнейшей выставке, посвященной творчеству Карла Фаберже. Солодков и Габсбург пожелали, чтобы я принял в ней участие. Они были особо заинтересованы в яйце-часах «Букет желтых лилий». Хотя я сомневался в компетентности Габсбурга, данное предложение было мне интересно, т.к. позволяло привлечь внимание к этому произведению как к недавно обнаруженному императорскому яйцу-часам. После того как мы достигли соглашения, Солодков несколько раз приезжал в Париж для отбора экспонатов из моей коллекции.
Во время его последнего визита он был в сопровождении г-на Габсбурга. Последний упомянул яйцо-часы «Букет желтых лилий» в своей статье «Fauberge» 1994 года, в которой согласился с корректностью описания происхождения этих часов в аукционном каталоге «Soteby's» (подарок
вдовствующей императрицы Марии Федоровны доктору Мецгеру), но при этом почему-то не мог понять, как подарок супруги императора Александра III может считаться императорским (хотя он де-факто является императорским), а кроме того, почему это произведение приписывается мастеру фирмы Фаберже Михаилу Перхину (хотя этот факт я объяснил в своей статье «Квадратные пасхальные яйца», опубликованной в каталоге выставки «Блестящая эпоха Фаберже» 1992 года).
Сомнения Габсбурга развеялись в 1999 году после того, как в 1998 году Валентин Скурлов, используя разгаданный алгоритм формирования инвентарных номеров, установил соответствие между счетом на оплату (обнаруженным в Российском государственном историческом архиве в разделе «Дорогостоящие подарки царя Александра III») и яйцом-часами «Букет желтых лилий». И теперь Габсбург с Солодковым хотели заполучить яйцо-часы «Букет желтых лилий» на выставку, которую они курировали. После Парижа Солодков и Габсбург направились в Санкт-Петербург к Валентину Скурлову, чтобы лично убедится в подлинности счета, который подтверждает, что яйцо-часы «Букет желтых лилий» было подарком царя Александра III, а инвентарный номер на яйце-часах соответствует декабрю 1893 года.
Помимо предоставления на выставку экспонатов из моей коллекции организаторы попросили меня написать две статьи для каталога выставки: одну о российских эмалях XX века, а другую о Борисе Фредмане-Клюзеле – выдающемся скульпторе фирмы Фаберже17. Они поблагодарили меня за мой вклад в подготовку выставки и пообещали, что императорское яйцо-часы «Букет желтых лилий» станет центральным экспонатом этой выставки. Передав в Лондоне предметы из моей коллекции Солодкову, который разместил их в специализированном хранилище, я пожелал подписать с ним акт приема-передачи. Солодков обещал подготовить необходимые документы и связаться со мной позже, объяснив это недостатком времени. Однако позже он так и не позвонил и не отвечал на мои звонки. Единственное, что я получил от него, это письменная декларация, указывающая, что все переданные мной экспонаты были застрахованы андеррайтерами «Lloyd’s» от моего имени, и все страховые взносы уплачены.
Официальное торжественное открытие выставки состоялось 7 сентября 2000 года. Перед входом был установлен большой мультимедийный экран, на котором демонстрировались крупные планы яйца-часов «Букет желтых лилий» с разных ракурсов. Само яйцо-часы «Букет желтых лилий» было размещено строго посередине главного выставочного зала в разделе «Михаил Перхин и наиболее прославленные творения Фаберже». Обычно в вечер открытия каталоги выставки официально презентуются кураторам, авторам и лицам, предоставившим экспонаты. Но, как ни странно, в тот вечер каталоги не раздавались, на следующий день стало понятно почему. В книжном магазине выставочного центра я увидел каталог выставки, в котором императорскому яйцу-часам «Букет желтых лилий» было присвоено новое некорректное название – «Каминные часы». Помимо основного каталога выставки были выпущены еще две брошюры, в которых присутствовало изображение яйца-часов «Букет желтых лилий». Одна из брошюр была посвящена двадцати наиболее выдающимся экспонатам, в числе которых было яйцо-часы «Букет желтых лилий». В другой – выставочном альбоме – изображение яйца-часов занимало целую страницу. Во всех этих трех публикациях яйцо-часы «Букет желтых лилий» значилось как «Каминные часы», при этом было описано следующим образом:
«Сделано Фаберже, инвентарный номер 46822, механизм подписан «Hy. Moser & Co. St.Petersbourg», высота 11 дюймов (28 см). Подлинный деревянный подогнанный футляр, проштампованный императорским патентом, Карл Фаберже, Санкт-Петербург, Москва. Происхождение: подарен Иоганну Георгу Мецгеру царем Александром III в декабре 1893 года».
Более того, я с удивлением обнаружил, что моя статья о российских эмалях XX века в каталоге выставки была опубликована с обозначением соавтора, хотя она полностью была написана мной. В каталоге эта статья не была защищена знаком копирайта в отличие от всех остальных статьей.
Все происходящее на этой выставке было мне непонятно и возмутительно. Я желал получить объяснения, однако ни организаторы, ни кураторы не были доступны. Тем временем мне необходимо было вернуться во Францию. Спустя две недели организаторы выставки прислали мне письмо, в котором сообщалось, что один цветочный бутон из композиции яйца-часов «Букет желтых лилий» был сломан.
Страховая компания оценила ущерб, нанесенный яйцу-часам, в размере 10% страховой стоимости. Мне предложили 250 тысяч долларов при том условии, что страховая компания самостоятельно обеспечит проведение реставрации в США, а в случае моего отказа выплата составит не более 5 %. Вследствие казуса с каталогом и того, что от меня был скрыт факт поломки яйца-часов, которая произошла еще до начала выставки, я потребовал не проводить никаких реставрационных работ до возврата экспоната в Лондон. В ответ мне было сообщено, что в таком случае яйцо-часы будет вынуто из родного футляра и помещено в специально разработанную коробку для предотвращения какого-либо дополнительного ущерба при транспортировке. Мне пояснили, что бутон цветка был отломан во время перевозки из Европы в Америку, потому что яйцо-часы не было надежно закреплено внутри оригинального футляра. Несмотря на повреждение яйца-часов, по окончании выставки, которая проработала 6 месяцев, организаторы поблагодарили меня за участие и предложили продлить контракт по аренде яйца-часов и других позаимствованных у меня произведений для их показа на другой предстоящей выставке, посвященной творчеству Карла Фаберже в Лас-Вегасе. Однако данная выставка была перенесена на более поздний срок, поэтому я был приглашен в Лондон для получения всех одолженных у меня экспонатов. Во время акта приема яйца-часов я был удивлен, увидев родной деревянный футляр, а не специальную коробку, предложенную страховой компанией для перевозки экспоната.
Когда г-н Ферли, представитель страховой компании, открыл футляр, оттуда выпали две веточки из композиции яйца-часов. Таким образом, к ущербу в виде сломанного бутона добавились еще две сломанные ветки. Я был глубоко потрясен увиденным, как, казалось, и присутствовавший Солодков. Как выяснится позднее, «случайная» подмена коробки для транспортировки и удивление Солодкова были тщательно инсценированы. Ко всему прочему яйцо-часы было завернуто в какую-то бумагу, похожую на туалетную. Присутствовавшие во время передачи экспонатов специалисты по транспортировке единогласно заявили, что такая упаковка была произведена крайне непрофессионально и не соответствовала международным нормам. Разумеется, я отказался принимать яйцо-часы. Г-н Ферли порекомендовал отправить яйцо-часы в отдел металлов реставрационной мастерской «Plowden & Smith», с которой он сотрудничал долгие годы, для оценки размера нового ущерба. Он сообщил, что по результатам экспертизы свяжется со мной на предмет компенсации ущерба от имени «Lloyd’s».
Спустя некоторое время Солодков по поручению «Lloyd’s» встретился со мной в Париже для обсуждения компенсации ущерба. Он сообщил, что ущерб составил 15-20%, и предложил мне согласиться с такой оценкой. Я ответил, что предложенный размер компенсации не логичен, т.к. ранее страховая компания уже оценивала повреждение только одного бутона в размере 10%. Солодков пришел в ярость и предупредил, что отказ от этого предложения сулит мне большие проблемы. Через неделю я получил письмо от г-на Ферли. Он писал, что все предыдущие предложения относительно компенсации ущерба отменены из-за вновь открывшихся обстоятельств. Специалист реставрационной мастерской «Plowden & Smith» обнаружил на отломанных ветках следы оловянно-свинцового припоя. Они пришли к заключению, что ветки были отломаны ранее, а само яйцо-часы «Букет желтых лилий» не было произведением фирмы Фаберже.
Я был шокирован этой новостью и решил посетить мастерскую «Plowden & Smith», чтобы лично ознакомиться с результатом экспертизы. В разговоре со специалистом, который проводил исследование, он сознался, что данные в заключении фальсифицированы. Он внес необходимые поправки в заключение и заверил их своей подписью. Теперь там была указана причина повреждения – сильный удар. Когда я сообщил г-ну Ферли о моем визите в мастерскую и поправках, внесенных в заключение специалистом, г-н Ферли запаниковал и возмутился моей инициативой. После этого случая «Lloyd’s» и его андеррайтеры не захотели продолжать сотрудничество с «Plowden & Smith».
Для того чтобы ускорить выплату компенсации (по крайней мере, мне так было сказано), г-н Ферли предложил поручить проведение анализа его знакомому профессору Гилмору – главе Лаборатории по исследованию металлов Оксфордского университета. После длительной проволочки Гилмор наконец-то написал свое первое заключение: он подтверждал, что следы олова и свинца, найденные на яйце-часах, появились вследствие реставрации. Теперь уже Ферли стал настаивать, что яйцо-часы было сломано и подвергнуто реставрации до того, как я передал их Солодкову в Лондоне. И это вместо того, чтобы признать очевидное: это была неудачная попытка реставрации, произведенная непосредственно перед открытием выставки без моего ведома для того, чтобы скрыть поломку экспоната. Эксперты из известного франко-немецкого «Союза научных художественных лабораторий прикладных наук» (ASA) также исследовали это яйцо-часы и отломанные от него детали. Они выразили решительное несогласие с заключением Гилмора и отвергли его. Свинец и олово, следы которых нашли на ветках, не могли их поддерживать, что исключает проведение адекватной реставрации до передачи экспоната на выставку. После того как Гилмор предпринял еще одну попытку представить свои сомнительные доказательства в пользу страховой компании, я осознал, что уладить дело во внесудебном порядке не удастся. «Lloyd’s» просто-напросто вообще не желал платить. Когда я стал готовиться к суду в Лондоне, то скоро понял, насколько трудно отдельному человеку судиться с «Lloyd’s», т.к. это огромная корпорация, состоящая из множества финансовых поручителей, называемых андеррайтерами, которые ежегодно проворачивают сделки стоимостью в многие миллиарды фунтов стерлингов.
В компрометирующих их случаях, как например, в моем, «Lloyd’s» использует свою структуру для того, чтобы избежать ответственности и не дать оппоненту понять, против кого же он, собственно говоря, борется. Мой случай получил название «Камидиан против Холта, выступающего в интересах «Lloyd’s» и других» – Давид против Голиафа.
Судебный процесс в Париже: Kamidian v «Tajan» («Lloyd’s»)
Узнав, что для подготовки судебного процесса потребуется большая сумма денег на оплату услуг адвокатов, я решил выставить на аукционе «Tajan» несколько произведений фирмы Карла Фаберже из моей коллекции. Среди них была цветочная композиция «Веточка боярышника» и несколько ювелирных украшений, которые должны были быть проданы на аукционе, приуроченном к благотворительному балу «Красного Креста» в Монте-Карло. «Веточка боярышника» была оценена экспертом аукционного дома в 250 000 долларов (чистыми). В день аукциона я случайно узнал, что цветочная композиция не выставлена на торги, и поспешил позвонить эксперту по продажам г-же Шанталь де Бовуа (Chantal de Beauvois). Она сообщила, что очень занята предстоящим аукционом, но для меня есть хорошие новости, поэтому просила не беспокоится и зайти к ним в офис позже.
Приехав в конце августа в парижский офис «Tajan», я выяснил, что данный лот не был выставлен на торги, поскольку за несколько дней до аукциона он был поврежден: кто-то по неосторожности опрокинул футляр, в котором находилась цветочная композиция «Веточка боярышника», в результате чего был сломан нефритовый лист, а от футляра отломилась петля замочка. Помощник эксперта поспешил успокоить меня, упомянув неминуемую выплату компенсации со стороны «Lloyd’s».
С того времени прошло еще несколько месяцев. В ответ на мое возмущение меня уверяли, что все в порядке, но нужно немного повременить с получением страховой выплаты. В ноябре ситуация изменилась коренным образом, и стало понятно, что на самом деле никто ничего и не собирается выплачивать. Во-первых, произведение внезапно начало вызывать у некоторых «экспертов» сомнения по поводу его подлинности. Во-вторых, у них появились подозрения по поводу проведенной в прошлом реставрации, что, по их предположению, и вызвало слом нефритового листа. Также меня стали уверять, что «Lloyd’s» не имеет никакого отношения к этому делу, и, мол, никто мне об этой страховой компании никогда не говорил, а, на самом деле, страховщиком является фирма «Generali»!
В конце ноября я получил письмо, в котором сообщалось, что владелица одного парижского антикварного магазина (не являющаяся специалистом по русскому искусству и по Фаберже) по просьбе аукционного дома «Tajan» составила письмо, свидетельствующее о том, что она не может гарантировать подлинность представленной ей на экспертизу цветочной композиции «Веточка боярышника», что данный предмет вызывает у нее серьезные сомнения, и она рекомендует хозяину аукционного дома проявить крайнюю осторожность.
На основании этой проведенной постфактум «экспертизы» (через 3 месяца после проведения аукциона), аукционный дом пытался объяснить, по какой причине лот не был выставлен на продажу! Эксперт аукционного дома «Tajan» Шанталь де Бовуа, которая собственноручно принимала и оценивала произведения, представленные мною на аукцион, впоследствии, во время судебных разбирательств, заявила, что прием произведений осуществляла не она, а ее помощник, который не несет никакой ответственности за подлинность произведений, а оценка их стоимости является чисто ориентировочной.
Позже все-таки выяснилось, что страховую выплату за поломку цветочной композиции «Веточка боярышника» должен произвести не кто иной, как «Lloyd’s». Тогда представители «Lloyd’s» стали пытаться доказать следующее:
● деревянный футляр в стиле Фаберже, с логотипами фирмы «A La Vieille Russie New York», в котором находилась цветочная композиция, не являлся родным и не подходил произведению по размерам;
● нефритовый лист в прошлом уже был реставрирован, что и является причиной его новой поломки;
● цветочная композиция «Веточка боярышника» не является произведением фирмы Фаберже.
Интересно получается: опять «Lloyd’s» и опять та же схема!
Впоследствии представители «Lloyd’s» все-таки признали, что это произведение фирмы Фаберже, однако начали настаивать на том, что:
● произведение не соответствует стандартам фирмы Фаберже для уникальных произведений и является массовой продукцией;
● стоимость цветка составляет лишь незначительную часть запрошенной суммы (10% от 250 тысяч долларов, или 300 тысяч евро (перевод по курсу 2001 года).
Меня также пытались убедить в том, что страховая компания «Lloyd’s» на самом деле не существует, а «Lloyd’s» — это лишь бренд, под которым объединены отдельные андеррайтеры, и выплачивать возмещение ущерба должен тот, который оформил страховой полис.
С большим трудом я выиграл этот процесс. Французский судья вынес приговор, согласно которому страховая компания «Lloyd’s» (Лондон) должна выплатить г-ну Камидиану компенсацию за ущерб в размере примерно 30 тысяч евро. Я был рад выиграть это дело, поскольку сражаться против гиганта «Lloyd’s» очень трудно, почти невозможно. Я наивно предполагал, что и аналогичная проблема в Лондоне с яйцом-часами «Букет желтых лилий» разрешится таким же образом. Но…
Яйцо-часы «Букет желтых лилий»
Я купил императорское яйцо-часы Фаберже «Букет желтых лилий» в ноябре 1991 года на аукционе «Sotheby's» в Женеве. Родственники доктора Мецгера – молодая пара из Голландии – пригласили эксперта из аукционного дома «Christie's» оценить коллекцию книг, некогда принадлежавшую доктору. Они также показали ему императорское яйцо-часы «Букет желтых лилий», которое, как они думали, было просто красивыми старинными часами. Эксперт «Christie's» часы не взял, поскольку не был специалистом по прикладному искусству. Тогда супруги связались с аукционным домом «Sotheby's», который был рад принять эти часы на аукцион в Женеве, где тогда проходили все важные продажи произведений Фаберже. Вот как часы были описаны в каталоге аукциона в разделе, отведенном произведениям Фаберже, под лотом 394:
«Хронометр, проданный фирмой Фаберже, без клейм, возможно Санкт-Петербург, механизм часов подписан «Hy. Moser & Co.» (Генри Мозер и компания), «St. Petersburg» (Санкт-Петербург), конец XIX века. Высота 29 см.
В оригинальном подогнанном деревянном футляре, внутри на шелке патент поставщика императорского двора и надпись: «K. Faberge, St. Petersburg, Moscow» (К. Фаберже, Санкт-Петербург, Москва). Картонная подкладка на основании деревянного футляра с тисненым штампом: «K. Faberge, St. Petersburg, Moscow» (К. Фаберже, Санкт-Петербург, Москва) под императорским патентом18.
Провенанс: Подарено вдовствующей императрицей Марией Федоровной доктору Иоганну Георгу Метцгеру. Доктор Метцгер (1838-1909) – голландский врач, специализировавшийся в области терапевтической гимнастики и прославившийся своим лечением при помощи массажа, был вызван в Санкт-Петербург и прибыл туда 2 апреля 1886 года для лечения императрицы. 26 мая того же года д-р Метцгер за свою службу был награжден Орденом Святого Станислава. В начале 1892 года он снова был вызван в Санкт-Петербург для лечения травмы спины у великой герцогини Ольги Александровны, которая была ранена во время железнодорожной катастрофы под Борками. 29 октября 1888 года императорский поезд следовал в расположенный на Кавказе Харьков, и вдруг произошло два взрыва, которые серьезно повредили вагоны. Император Александр III первым выбрался из покореженного вагона-ресторана, приподнял обрушившуюся тяжелую железную крышу и таким образом вызволил из-под обломков детей и императрицу. Во время своего второго посещения доктор Метцгер был награжден этими часами, а позже – Орденом Святого Станислава 1-ой степени с бриллиантами и гонораром в размере 1400 марок.
Среди других пациентов д-ра Метцгера – императрица Австрии, французская императрица Евгения, герцог Нассау и герцогиня Сакс-Кобург-Готская.
Более подробное описание его жизни и трудов содержится в каталоге выставки и книгах Dr. Johann Georg Metzger 1838-1909 en Zijn Tijd, Leiden 1978 и Grote Winkler Prins Encyclopedie, Amsterdam,1971, deel 13.
Фотокопии документов, имеющих отношение к д-ру Метцгеру, предоставляются в данном лоте. По дизайну и размеру эти часы очень схожи с императорским яйцом «Мадонна лилия» – подарком императрице Александре Фёдоровне 1899 года работы мастера Фаберже Михаила Перхина, которое в настоящее время находится в Оружейной палате Московского Кремля. См.: G. Hill, Faberge and the Russian Master Goldsmiths, New York,1989, plate 33.
25.000-35.000 швейцарских франков (20.000-30.000 долларов)».
Эксперты «Sotheby's» допустили целый ряд серьезных ошибок, как в проведении визуальной экспертизы, так и в описании данного произведения в аукционном каталоге:
1) Использованный ими термин «retailed» (проданный), в данном контексте имеющий значение перепроданный, не верен. Фаберже не продавал (не перепродавал) чужие произведения, он лишь распространял свои заказы по мастерским, выбранным на основе технических критериев, снабжая их рисунками, разработанными художниками фирмы.
2) Написание фамилии доктора – Metzger (Метцгер) – в описании лота было неверно (правильное написание — Mezger (Мецгер), несмотря на то, что эксперты ссылаются на книгу «Dr. ohann Georg Mezger 1838-1909 en Zijn Tijd» (в написании наименования которой в каталоге они допустили такую же ошибку), хотя данная книга была включена в состав сопроводительной документации к данному лоту.
3) Упомянутый в описании город Харьков отнюдь не расположен на Кавказе.
4) Неверно указан год вручения подарка доктору Мецгеру (1892), на самом же деле яйцо-часы были вручены ему 23 декабря 1893 года во время второго посещения доктором Санкт-Петербурга, что указано в прилагаемой книге о жизни доктора на странице 89.
(В оригинальном счете на оплату, обнаруженном Валентином Скурловым в личном деле царя Александра III, указана дата покупки подарка у Карла Фаберже – 22 декабря 1893 года, то есть накануне того дня, когда яйцо-часы «Букет желтых лилий» было вручены доктору).
5) Также не уместны сомнения экспертов «Sotheby's» по поводу возможного места производства данного произведения – «Санкт-Петербург», поскольку это было указано как на механизме часов (гравировкой), так и на родном фирменном футляре, причем эти оба факта были указаны в каталоге. Фирма «Hy. Moser & Co.», продолжавшая свою деятельность в России вплоть до 1918 года, регулярно поставляла часовые механизмы на фирму Карла Фаберже.
6) В описании лота не был указано о наличии на яйце-часах выгравированного инвентарного номера 46822, клейма пробирной палаты Санкт-Петербурга и клейма фирмы Карла Фаберже, несмотря на их присутствие на изделии.
Фирма Карла Фаберже, поставщик Двора Его Императорского Величества, получила заказ на изготовление яйца-часов «Букет желтых лилий», предназначенного для подарка от благодарных членов императорской семьи доктору Мецгеру за оказанную им помощь в лечении травм, полученных вследствие крушения императорского поезда. Яйцо-часы «Букет желтых лилий» уникально тем, что является первым яйцом-часами, украшенным цветочной композицией, а также первым императорским пасхальным подарком, выполненным фирмой Фаберже, в котором использован вращающийся циферблат.
Унаследованные произведения искусства часто оказываются в руках аукционных экспертов. В нашем случае наследники доктора Мецгера доверяли экспертам «Sotheby's», а те оценили шедевр совершенно неправильно. Вспомним, что этот аукцион состоялся спустя лишь несколько лет после судебного процесса с требованием компенсации в размере 37 миллионов долларов – случая коллекционера Арье и яйца «Конная статуя Николая II» 1913 года. Аукционные дома и эксперты опасаются указывать в описании произведений, что они являются «императорскими» либо «Фаберже», а в ряде случаев, как мы видели ранее, выставляют лоты с осторожным описанием как «возможно Фаберже» и «вероятно Фаберже», чтобы обезопасить себя.
Судебный процесс в Лондоне: Kamidian v Holt («Lloyd’s»)
После восьми лет огромных усилий и затрат наконец состоялся судебный процесс в Лондоне по делу с яйцом-часами «Букет желтых лилий». По всей вероятности, страховая компания «Lloyd’s» не могла себе позволить проиграть дело в своей стране и решила принять все возможные меры для организации показательного и карательного суда!
В период, предшествовавший суду, страховая компания утверждала, что я в 2000 году подписал соглашение о займе (loan agreement) с Солодковым. Я много раз требовал предоставить мне копию этого документа, но на свои запросы каждый раз получал отказ. Когда в своем письменном акте юристы спросили Солодкова, подписывал ли он соглашение о займе, он ответил, что такой вопрос неверен с грамматической точки зрения.
Непосредственно перед началом судебного процесса я получил документы, подлежащие разглашению по моему делу. Одним из документов была копия соглашения о займе. Я-то знал, что никогда не подписывал соглашение и даже не видел его, поэтому я заказал его графологическую экспертизу. Позже в суде Солодков сознался, что, действительно именно он подписал документ, мол, от моего имени. Его защитники пришли к выводу, что он сделал это по моей просьбе. Его подпись напоминала несколько неразборчивых волнообразных каракулей, что, как объяснил Солодков, было одним из вариантов его подписи на арабском языке.
Поразителен другой факт. Перед и после транспортировки одолженных у меня для выставки произведений должны были быть сделаны их фотографии, что является обычной практикой при перевозке ценных грузов. При этом одинаковые экземпляры фотографий предоставляются каждой из сторон: клиенту (в моем случае – организаторам выставки), перевозчику и страховой компании. Невероятно, но факт: для всех заимствованных у меня произведений соответствующие фотографии были в наличии, кроме фотографий яйца-часов «Букет желтых лилий». По информации от страховой компании, фотографии, сделанные до и после транспортировки яйца-часов как из Великобритании в США, так и обратно, не сохранились ни у одной из сторон! Хотя именно эти фотодокументы могли бы прояснить, на каком этапе был поврежден экспонат. Однако этот вопиющий факт не вызвал никакого подозрения у судьи!
Помимо этого, из документов, подлежащих разглашению, стало известно, что, оказывается, в 2001 году Солодков оценил ущерб, нанесенный яйцу-часам «Букет желтых лилий», в размере 30-50%, а страховой брокер Ян Ферли направлял в «Lloyd’s» запрос на выписку чека на сумму 1 250 000 долларов для компенсации ущерба. Но еще более интересен другой документ, датированный до отправки яйца-часов в Нью-Йорк, в котором указано: «ущерб был обнаружен до отгрузки». Эти документы показали истинные намерения страховой компании. Яйцо-часы «Букет желтых лилий» было повреждено в Лондоне еще до отправки в США. Их первоначальный план заключался в том, чтобы предложить мне 250 тысяч долларов за повреждение одного отломанного цветочного бутона, и самим провести реставрацию в США, что дало бы им возможность тайно отреставрировать весь букет, в том числе и две отломанные ветки, чтобы скрыть от меня полный ущерб и сэкономить на компенсации 1 млн. долларов. Для осмотра яйца-часов «Lloyd’s» и его андеррайтеры наняли лондонского антикварного дилера Стивена Дейла, который не был известен ни как эксперт по русскому искусству, ни, тем более, по Фаберже. Во время проведения своей первой экспертизы в 2004 году г-н Дейл «не заметил» выгравированные инвентарный номер и место производства – «Санкт-Петербург» и, соответственно, не включил эти детали в свой отчет, хотя они ранее были отражены в каталоге выставки 2000 года, курируемой Солодковым и Габсбургом. Эта «невнимательность» Дейла к гравировкам на яйце-часах позволила страховой компании сомневаться в том, что инвентарный номер существовал на произведении изначально. С первых минут перекрестного допроса, проведенного барристером Элисон Пэдфилд, выяснилось, что вся информация, указанная в автобиографии Дейла, является вымышленной. Он не был специалистом по клеймам Фаберже, не публиковал научных статей и не участвовал в конференциях.
Итак, Дейл был полностью разоблачен. Запутавшись в своих собственных показаниях, он продемонстрировал свою полную некомпетентность, в частности, описав клейма Фаберже, которые были ему показаны на сделанных крупным планом черно-белых фотографиях размером 20 х 30 см, как «случайные вмятины». Он также заявлял, что производственный процесс мастерской эмалей контролировал ювелир Август Хольминг. Это абсолютная чушь! Хольминг был известным ювелиром, а не мастером по эмалям. Во время допроса судья задавал Дейлу наводящие вопросы с намеком. В отношении подлинного деревянного футляра яйца-часов, описанного экспертами «Sotheby's», а также Солодковым с Габсбургом как «оригинальный подогнанный деревянный футляр, шелк внутри проштампован имперским патентом и надписан: К. Фаберже, Санкт-Петербург, Москва», судья Томлинсон спросил Дейла: «в любом случае, вы прочли бы это как «в каком-то оригинальном подогнанном деревянном футляре», а не «в родном оригинальном подогнанном деревянном футляре»?» Дейл уловил значение подсказанного судьей вопроса и ответил на него подобающим образом. Такая формулировка вопроса и ответ позволили юристам «Lloyd’s» поставить под сомнение один из основательных аргументов, доказывающий подлинность яйца-часов: тот факт, что оно изначально поступило на аукцион «Sotheby's» в оригинальном деревянном футляре со штампом и надписью от Карла Фаберже. Обсуждая происхождение яйца-часов, Дейл охарактеризовал его как «сомнительное» (dodgy).
Свидетели с моей стороны – Татьяна Фаберже и Валентин Скурлов – в качестве доказательства подлинности яйца-часов «Букет желтых лилий» и подтверждения того, что оно было произведено фирмой Фаберже, предоставили подлинную фотографию позолоченного серебряного канделябра с нефритом (1900 года) фирмы Фаберже с декоративным орнаментом и цветочной композицией в виде букета желтых лилий, которая идентична цветочной композиции, украшающей яйцо-часы.
Доктор Виктор Роллинс ( Dr Victor Rollins) – эксперт по металлу и специалист по разрыву металлических структур, провел тщательный анализ места слома на яйце-часах и пришел к выводу, что присутствие маленьких точек олова на ветках, свидетельствует лишь о том, что была произведена попытка реставрации произведения после того, как оно было передано мной на выставку. Но почему-то судья Томлинсон отдал предпочтение аргументам г-жи Анн Беннетт – бельгийского «эксперта», привлеченного страховой компанией, которая с самого начала процесса признала, что она фактически является специалистом по археологическому металлу, а также созналась, что размещенная на ее сайте информация о том, что она является экспертом-криминалистом, не соответствует действительности. Г-жа Беннетт поставила под сомнение подлинность клейм на яйце-часах и расценила нанесение инвентарного номера после золочения как «странное».
Специалист по металлу, привлеченный мной для исследования яйца-часов, Филип Бойс (Philip Boyce), указал в своем отчете, что инвентарный номер был выгравирован после золочения, и его наличие на яйце является подлинным. Г-н Бойс – это ведущий эксперт по следам обработки металла. Он исследовал несчетное количество предметов и представил тысячи актов экспертизы как для правоохранительных органов, так и для защиты, а также давал показания во многих судах как в Соединенном Королевстве, так и заграницей, в том числе в ювенальных и магистратских судах, Судах короны, Высоком суде, апелляционных судах и военных судах. Помимо того, что он произвел исследование инвентарного номера на яйце-часах «Букет желтых лилий», он также сделал новые цветные фотографии клейм Фаберже с этого произведения и сравнил их с другими клеймами Фаберже того же периода. Вот его заключение: «наложенные друг на друга клейма полностью совпадают». Когда цветные фотографии клейм, объявленные г-м Дейлом «вмятинами», были предоставлены судье Томлинсону как решающее свидетельство, он отказался приобщать их к делу. Для того чтобы привлечь Габсбурга к участию в судебном процессе, мои юристы задали ему несколько вопросов и попросили прислать профессиональные рекомендации. Он предоставил письмо с перечислением всех своих регалий и достоинств. В заключении он добавил следующее: «Мое личное мнение – это не Фаберже и поэтому стоит только части страховой стоимости. Я полагаю, что первоначально Мишелю Камидиану была предложена сумма износа (ущерба) в размере 15%. Он должен был бы ее взять».
Сначала Габсбург отказался участвовать в лондонском суде. Находясь под защитой своего американского гражданства, он не составил необходимых для участия в судебном процессе документов и проигнорировал крайний срок их подачи. Однако за неделю до начала процесса представители страховой компании попросили судью допустить Габсбурга и Ружникова (дилера, специализирующегося по русскому искусству) в качестве свидетелей. Судья объявил, что вследствие чрезвычайной важности дела и величины рассматриваемых сумм им разрешено участвовать в процессе. Это решение ясно показало используемые судом двойные стандарты: с одной стороны судья позволил участвовать в процессе свидетелям ответчика, несмотря на нарушения, с другой стороны, отказался приобщать к делу важные доказательства истца, такие как цветные фотографии, по причине протеста адвоката ответчика. В действительности, участие в судебном процессе Габсбурга как главного куратора выставки было очень важным, но он стал давать противоречивые показания, как привык делать на протяжении всей своей карьеры самопровозглашенного эксперта по Фаберже. Габсбург заявил, что лично получил яйцо-часы «Букет желтых лилий», прибывшее из Англии, и обнаружил, что отломан только один бутон. Это оказалось неправдой, поскольку из документов известно, что один бутон и две ветви цветочной композиции были сломаны в Лондоне еще до отправки в США. О самом яйце-часах он сказал, что не понимает, как можно связывать фамилию знаменитого часового мастера Мозера, который покинул Россию в 40-х годах XIX века, с надписью на механизме яйца-часов, датируемой 1893 годом. Хотя если бы Габсбург открыл одну из своих собственных книг, он смог бы убедиться, что знаменитая фирма Мозера, филиал которой находился в Санкт-Петербурге, поставляла часовые механизмы фирме Карла Фаберже вплоть до 1917 года, а свою деятельность в России продолжала до 1918 года. К тому же в своей публикации 2000 года «Фаберже – императорский мастер и его мир» Габсбург даже подтвердил происхождение яйца-часов «Букет желтых лилий», подлинность найденного в архиве счета, и то, что механизм яйца-часов был изготовлен Мозером, а также подлинность оригинального подогнанного деревянного футляра19.
Несмотря на все это, на суде Габсбург поставил под сомнение оригинальный счет, который был найден Валентином Скурловым в Российском государственном историческом архиве, хотя перед выставкой Габсбург вместе с Солодковым приезжали в Санкт-Петербург, чтобы лично убедится в подлинности найденного счета. На суде Габсбург также подверг сомнениям солидную репутацию Валентина Скурлова — эксперта по оценке художественных ценностей Министерства культуры РФ, ученого секретаря Российского Мемориального фонда Карла Фаберже, кавалера ордена Карла Фаберже, заслуженного деятеля декоративно-прикладного искусства, консультанта-исследователя по Фаберже Русского отдела Аукционного дома «Christie's».
Когда барристер Элисон Пэдфилд спросила Габсбурга о том, почему организаторы выставки хотели, чтобы яйцо-часы «Букет желтых лилий» играли главную роль на выставке 2000 года, Габсбург представил надуманную историю о том, что они якобы хотели получить другой экспонат из моей коллекции – скульптуру «Попугай»20, а заодно решили взять и яйцо-часы. Когда барристер спросила Габсбурга, почему же тогда яйцо-часы «Букет желтых лилий» на выставке были размещены в центре зала в разделе «Михаил Перхин и наиболее прославленные творения Фаберже», он пожал плечами и спокойно ответил, что для них просто не осталось другого места. Самое интересное – в начале перекрестного допроса Габсбург объявил, что когда он позаимствовал яйцо-часы для выставки, он думал, что это произведение фирмы Фаберже. Однако после перерыва, когда зал заседания покинула Татьяна Фаберже, Габсбург вдруг заявил, что на самом деле теперь он сомневается, что яйцо-часы от Фаберже, так ему подсказывает его внутреннее чутье (gut feeling). Тогда он открыл судье свой главный секрет: на протяжении более 35 лет он проводил свои экспертизы на основе лишь своего внутреннего чутья! Как бы странно это ни звучало, судью Томлинсона удовлетворило такое заявление. Возможно, именно эта способность Габсбурга проводить экспертизу, руководствуясь исключительно внутренним чутьем, дает ему преимущество над российскими коллегами. Но, как мы могли уже убедиться ранее, чутье подводит Габсбурга довольно часто, и ошибочные результаты его экспертиз негативно повлияли на благосостояние многих людей и их судьбы.
Второй свидетель, который был привлечен ответчиком за несколько дней до судебных разбирательств, Андрей Ружников, заявил, что когда впервые увидел яйцо-часы в 1999 году, ему было ясно, что это была явная подделка. Он объявил, что готов поставить свой последний цент на то, что яйцо-часы не относится к фирме Фаберже и не имеет с ней ничего общего. Он совершенно «забыл», что в 1999 году приезжал для встречи со мной в Париж по поручению крупного клиента, который был заинтересован в покупке яйца-часов. Тогда в процессе переговоров мы сошлись на цене в 3 миллиона долларов, Ружников попросил дать ему несколько дней на то, чтобы его клиент проанализировал предложение покупки, и вернулся в США. Тем временем мне позвонил Солодков с предложением участия в выставке, посвященной творчеству Фаберже, для которой организаторы желали позаимствовать яйцо-часы «Букет желтых лилий». Когда же на суде Ружникову предъявили историю с переговорами о покупке яйца-часов, он стал ее отрицать. Однако наша договоренность о цене была упомянута самим Ружниковым в его письменных показаниях! Когда барристер указала Ружникову, что его путанные устные показания полностью противоречат его же собственным письменным показаниям, составленным двумя неделями ранее, Ружников изумился и в ответ спросил: «Разве? Неужели я такое говорил?». Тогда адвокату страховой компании пришлось прийти ему на помощь, дав какие-то смутные объяснения, которые, однако, полностью удовлетворили судью.
Всех упомянутых свидетелей со стороны ответчика заслушивали в течение нескольких часов. Меня же подвергали перекрестному допросу три полных дня подряд, что опять-таки свидетельствует о двойных стандартах этого процесса. Все это время адвокат (barrister) страховой компании Андрю Ниш (Andrew Neish), используя различные формулировки, задавал мне вопросы с единственной целью – услышать от меня сомнения по поводу подлинности яйца-часов «Букет желтых лилий», что дало бы возможность страховой компании снять с себя обязательства по выплате ущерба. Но мое убеждение в подлинности этого произведения непоколебимо. В общей сложности я предоставил следующие свидетельства подлинности яйца-часов «Букет желтых лилий»:
● происхождение (провенанс): подарок доктору Мецгеру от императора Александра III;
● оригинал счета от Фаберже, обнаруженный в архиве, датированный 22 декабря 1893 года (оплаченный императором за день до того, как яйцо-часы было вручено доктору Мецгеру);
● инвентарный номер 46822 на яйце-часах, который соответствует декабрю 1893 года;
● указание места производства – «Санкт-Петербург» (Saint Petersbourg) – выгравированное на стальном механизме часов на французском языке, как это было принято в то время в России;
● родной дубовый футляр с логотипами фирмы Фаберже и золотыми тиснеными штампами поставщика Императорского двора;
● клеймо Фаберже и пробирное клеймо Санкт-Петербурга на одной из декоративных решеток яйца-часов (цветные фотографии которых судья отказался приобщить к делу).
На основе противоречивых показаний таких «экспертов» как Габсбург, Солодков, Ружников, Дейл, Беннетт и других свидетелей, привлеченных со стороны «Lloyd’s», судья Томлинсон и вынес приговор – в 147 параграфах на 145 страницах, на обдумывание которого ему потребовалось четыре с половиной месяца. Невзирая на все вышеприведенные факты, он пришел к заключению о том, что яйцо-часы было исполнено неким анонимным австрийским мастером, а не Фаберже. Судья заявил: «имеются убедительные доказательства того, что яйцо-часы не являются работой великого Фаберже, а родной деревянный футляр не имеет ничего общего с яйцом-часами «Букет желтых лилий». Томлинсон предположил, что данный футляр был от какого-то другого предмета и использован наследниками доктора Мецгера лишь для перевозки яйца-часов. Он оценил яйцо-часы в 100 тысяч фунтов стерлингов.
Итак, я показал, что действительно имелись убедительные свидетельства, подтверждающие подлинность яйца-часов, которые были проигнорированы судьей Томлинсоном. Он заявил, что выносит решение на основе взвешивания вероятностей, но, кажется, с самого начала судебного процесса он склонялся в сторону поддержки страхового гиганта «Lloyd’s». Он также добавил: «Субъективная вера г-на Камидиана в отношении происхождения яйца-часов просто-напросто не имеет отношения к вопросу о том, было ли оно подлинным произведением Фаберже, и, маловероятно, что г-н Камидиан действительно мог в 1991 году думать, что он знает лучше экспертов «Sotheby's» или даже лучше, чем любой другой дилер, посещавший женевский аукцион». На самом деле, «моя субъективная вера» основана на неоспоримых свидетельствах, доказывающих подлинность яйца-часов. Все факты, описанные мною выше, вполне позволяют полагать, что в 1991 году именно эксперты аукциона «Sotheby's», которые не могли даже составить адекватное описание яйца-часов для аукциона, не поняли сути вопроса.
Таким образом, в качестве наказания за мою несговорчивость и стремление доказать правду и восстановить справедливость шедевр Фаберже был опорочен, а некоторые страницы российской истории – сфальсифицированы.
Я проиграл этот показательный карательный процесс и должен был заплатить примерно 2,5 миллиона фунтов стерлингов. По законам Великобритании разрешение о подаче на апелляцию необходимо запрашивать у того судьи, который вынес приговор. Мою просьбу об апелляции судья Томлинсон отклонил с комментарием: «Даже если я неправ, я полагаю, что у апелляции против данного вердикта перспективы нет».
Большое количество журналистов присутствовало на длившемся 3 недели судебном процессе, но никто из них не попросил у меня интервью и не предложил дать комментарии. На следующий день ведущие британские газеты, такие как «The Guardian» и «The Independent», сообщили, что «яйцо Фаберже стоимостью 10 миллионов фунтов (или 20 миллионов долларов) оказалось подделкой». Российская и французская пресса были поражены этим необоснованным приговором21. Уже за 10 дней до вынесения окончательного приговора был арестован мой сейф, где хранилось яйцо-часы «Букет желтых лилий» и другие произведения Фаберже, принадлежавшие мне. Позже сейф был вскрыт по постановлению судьи, при этом я не был поставлен в известность. Оценщиком этих экспонатов назначили Дейла. По его мнению, происхождение произведений искусства, которые хранились в моем сейфе, было не российским, он охарактеризовал их как вещи «в стиле Фаберже» или «с клеймами в стиле Фаберже». В декабре 2011 года все конфискованные у меня произведения были выставлены на продажу на малоизвестном аукционе в Лондоне, и снова меня об этом не проинформировали. При этом в каталоге аукциона императорское яйцо-часы «Букет желтых лилий» было описано как европейские настольные часы в стиле Фаберже и оценено в 2,5 – 3 тысячи фунтов, несмотря на то, что их оценка в постановлении судьи составляла 100 тысяч фунтов стерлингов!
Яйцо Ротшильда
Одним из аргументов, к которому прибегли андеррайтеры «Lloyd’s» и их «эксперты» на суде, было то, что фирма Фаберже не позволила бы себе использовать схожий дизайн для разных яиц. Яйцо-часы «Букет желтых лилий» (1893 г.) демонстрируют схожесть с императорским яйцом-часами «Букет лилий» (1899 г.) – подарком императрице Александре Федоровне от императора Александра III. Получается, что в соответствии с их ложной теорией, яйцо-часы «Букет лилий» (1899 г.) должно было расцениваться как подозрительное вследствие более поздней даты производства, но поскольку оно входит в коллекцию Оружейной палаты Московского Кремля, «эксперты» решили, что подделкой должно являться яйцо-часы «Букет желтых лилий» 1893 года. Судья Томлинсон последовал логике их рассуждений. Если же принять во внимание сомнения, что авторство яйца-часов «Букет желтых лилий» принадлежит Фаберже и изготовлено оно в Санкт-Петербурге, то тогда следует считать, что глава ведущей мастерской фирмы Михаил Перхин — плагиатор, а мастерские Фаберже, многие годы создававшие пасхальные сюрпризы, использовали чужие идеи и развивали не свои изобразительные приемы. Как уже было сказано ранее в статье «Квадратные пасхальные яйца»22:
«Для определения авторства часов Метцгера можно было не анализировать фантастически виртуозную технику обработки капризного нефрита, волшебное совершенство литья и прочеканки листиков и цветов букета, мотивов накладной орнаментации, наконец, излишне было трудится в штудировании «provenance», чтобы прийти к заключению, что этот предмет — незаурядное произведение искусства».
28 ноября 2007 года в Лондоне, приблизительно в то же время, когда проходил суд, на аукционе «Christie's» было продано еще одно яйцо Фаберже – яйцо Ротшильда (1902 г.). Это яйцо-часы Фаберже, также сделанное мастером Михаилом Перхиным, было подарено Жермен де Ротшильд (1884–1975 гг.). Яйцо Ротшильда практически идентично яйцу Фаберже «Шантеклер» (1904 г.) и схоже по дизайну с императорским яйцом «Петушок» (1900 г.). На самом деле, при создании всех этих яиц их авторы вдохновлялись идеей знаменитого позолоченного механического яйца «Павлин» (1788 г.) работы Джеймса Кокса23.
Однако никто из экспертов никогда не сомневался в подлинности яйца Ротшильда. Действительно, в тот день оно было продано за 9 миллионов фунтов стерлингов. Удивительно, но семья, продавшая яйцо Ротшильда, никогда не подозревала, что является владельцем яйца Фаберже, и всегда думала, что унаследовала просто какие-то художественно выполненные часы, совершенно также, как и родственники доктора Мецгера – молодая пара, которая доверилась экспертам «Sotheby's» в 1991 году.
Вследствие некомпетентности этих экспертов императорское яйцо-часы «Букет желтых лилий» было оценено не в 3 миллиона долларов (как стоили императорские яйца Фаберже на тот период времени), а лишь в 20-30 тысяч долларов (25-35 тысяч швейцарских франков).
Фальсификация истории
Обязанностью экспертов и кураторов выставок является забота о вверенных им произведениях и пестование культурного наследия. Долг экспертов по российскому искусству – прославлять, а не дискредитировать и не фальсифицировать историю России. Данная статья показала, что «эксперты по Фаберже», такие как Габсбург, очень часто меняют свое мнение и исходные посылки, обманывают себя и других, чем наносят не только громадный моральный и финансовый ущерб владельцам произведений искусства, но и урон мировому культурному наследию. Подделки преподносятся как шедевры, а шедевры – как подделки. Человеку свойственно ошибаться, но когда вопиющие ошибки совершаются систематически на протяжении многих десятилетий, это не только показывает некомпетентность подобных «экспертов», но и дает все основания думать, что они являются профессиональными шарлатанами. Больно смотреть, как после многих лет ложных и противоречивых заявлений, основанных на «внутреннем чутье», Габсбург по-прежнему имеет наглость использовать неуважительный термин-каламбур «Fauxberge» (производное от французских слов Fau и Faberge — Фальш и Фаберже), который означает не что иное, как «фальшивый Фаберже». В каталоге выставки «Faberge Revealed» 2011 года Габсбург пошел еще дальше и решил ввести некое новшество – начал писать имя Карла Фаберже на английском языке через букву «K», а не «C» («Karl» вместо «Carl»), хотя оно всегда писалось именно «Carl» (на всех футлярах, фирменных счетах, личной визитной карточке Карла Фаберже и его надгробной плите в Каннах).
При этом в том же каталоге Габсбург приводит соглашение о транслитерации, в котором сказано: «Имена ювелиров, золотых дел мастеров, и других индивидуумов иностранного происхождения, проживающих в России (немцы, французы и т.д.) должны писаться так, как они появляются на подлинных счетах указанных фирм». Таким образом, Габсбург в очередной раз противоречит сам себе. А такое пренебрежительное отношение к Мэтру ювелирного искусства – Великому Фаберже – более чем одиозно и вульгарно!
Подобные «эксперты» часто являются владельцами антикварных магазинов и авторами публикаций по творчеству Фаберже. Проблема заключается в том, что они участвуют в проведении международных выставок в качестве кураторов, проводят экспертизу для аукционных домов и страховых компаний, с которыми они тесно сотрудничают. Выработанная ими информационная политика, солидарность и организационный талант позволяют им проворачивать свои дела и оставаться безнаказанными в течение многих десятилетий.
Тридцатилетний опыт наблюдения и изучения творчества Карла Фаберже привели меня к заключению, солидарному с Татьяной Фаберже, которое она называет SPCF (Syndrome of Peter Carl Faberge, Синдром Петера Карла Фаберже): ряд ведущих экспертов в области русского искусства после соприкосновения их деятельности с произведениями Фаберже начинают вести себя совершенно неадекватно и неприлично, дискредитируя тем самым культурное наследие России. Те, кто относится к произведениям Мэтра подобным образом, не должны забывать, что гений Карла Густавовича Фаберже жив, и от него всегда можно ожидать новых сюрпризов.
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
17 Последняя статья не была опубликована, поскольку работы Бориса Фредман-Клюзеля не были представлены на выставке.
18 Штамп на деревянном футляре был на русском языке, а именно: «К. Фаберже».
19 G. von Habsburg (2000), Fabergé: Imperial Craftsman and his World, стр. 189
20 G. von Habsburg (2000), Fabergé: Imperial Craftsman and his World, стр. 335 и G. von Habsburg (2011), Fabergé Revealed, стр. 50.
21 Noce Vincent. «L'affaire de la pendule». http://www.liberation.fr/culture/2008/08/06/l-affaire-de-la-pendule_77575.
Александр Жабский. «Лондонский заговор против Фаберже», Санкт-Петербурские Ведомости. Выпуск N004 от 13.01.2012. http://www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10284297@SV_Articles
Никита Зея. «Скандал в ювелирном мире Европы». Северная пчела. http://spbee.narod.ru/
22 Статья «Квадратные пасхальные яйца», авторы Мишель Камидиан, Вячеслав Мухин, каталог выставки «Блестящая эпоха Фаберже», Санкт-Петербург, 1992 год.
23 Каталог аукциона «Cristie’s», посвященный яйцу Ротшильда, 28 ноября 2007 года.
Об авторе
Мишель Камидиан, коллекционер, родился в 1955 г. в Армении. В 1972 г. переехал на постоянное место жительство во Францию, родину отца. Имеет 30-летний опыт исследования русского искусства и творчества Карла Фаберже. В 1989 г. – один из немногих европейских коллекционеров, который представил произведения Фаберже для показа на первой в СССР выставке в Елагинском дворце «Великий Фаберже». В 1992 г. – один из организаторов международной выставки «Блестящая эпоха Фаберже» в Царском Селе, посвященной 150-летию фирмы. В 2000 г. – участник самой крупной выставки «Фаберже и его мир» в Делавере (США). Автор статей о творчестве Карла Фаберже и русском искусстве. В настоящее время автор проводит большую исследовательскую работу и готовит монографию о выдающемся русском скульпторе Борисе Фредмане-Клюзеле (1878-1959 гг.), который выполнял заказы в т.ч. для фирмы Фаберже.
НА СНИМКЕ: Татьяна Фаберже, Мишель Камидиан и ведущий мировой эксперт по творчеству Фаберже Валентин Скурлов.
Эта статья позволит приподнять завесу тайн, скрывающую закулисные интриги, которые длятся не одно десятилетие и создали целый комплекс предубеждений в отношении русского искусства. Торговля произведениями фирмы Фаберже в данном случае – не более чем верхушка айсберга. В статье рассматривается история императорского яйца-часов «Букет желтых лилий» и других важнейших произведений фирмы Фаберже почти а 40-летний период проведения различных аукционов и выставок.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Выставка «Фаберже – императорский мастер и его мир»
Поздней весной 1999 года мне позвонил Солодков, говоривший от имени организаторов выставки. Он проинформировал меня о предстоящем событии – крупнейшей выставке, посвященной творчеству Карла Фаберже. Солодков и Габсбург пожелали, чтобы я принял в ней участие. Они были особо заинтересованы в яйце-часах «Букет желтых лилий». Хотя я сомневался в компетентности Габсбурга, данное предложение было мне интересно, т.к. позволяло привлечь внимание к этому произведению как к недавно обнаруженному императорскому яйцу-часам. После того как мы достигли соглашения, Солодков несколько раз приезжал в Париж для отбора экспонатов из моей коллекции.
Во время его последнего визита он был в сопровождении г-на Габсбурга. Последний упомянул яйцо-часы «Букет желтых лилий» в своей статье «Fauberge» 1994 года, в которой согласился с корректностью описания происхождения этих часов в аукционном каталоге «Soteby's» (подарок
вдовствующей императрицы Марии Федоровны доктору Мецгеру), но при этом почему-то не мог понять, как подарок супруги императора Александра III может считаться императорским (хотя он де-факто является императорским), а кроме того, почему это произведение приписывается мастеру фирмы Фаберже Михаилу Перхину (хотя этот факт я объяснил в своей статье «Квадратные пасхальные яйца», опубликованной в каталоге выставки «Блестящая эпоха Фаберже» 1992 года).
Сомнения Габсбурга развеялись в 1999 году после того, как в 1998 году Валентин Скурлов, используя разгаданный алгоритм формирования инвентарных номеров, установил соответствие между счетом на оплату (обнаруженным в Российском государственном историческом архиве в разделе «Дорогостоящие подарки царя Александра III») и яйцом-часами «Букет желтых лилий». И теперь Габсбург с Солодковым хотели заполучить яйцо-часы «Букет желтых лилий» на выставку, которую они курировали. После Парижа Солодков и Габсбург направились в Санкт-Петербург к Валентину Скурлову, чтобы лично убедится в подлинности счета, который подтверждает, что яйцо-часы «Букет желтых лилий» было подарком царя Александра III, а инвентарный номер на яйце-часах соответствует декабрю 1893 года.
Помимо предоставления на выставку экспонатов из моей коллекции организаторы попросили меня написать две статьи для каталога выставки: одну о российских эмалях XX века, а другую о Борисе Фредмане-Клюзеле – выдающемся скульпторе фирмы Фаберже17. Они поблагодарили меня за мой вклад в подготовку выставки и пообещали, что императорское яйцо-часы «Букет желтых лилий» станет центральным экспонатом этой выставки. Передав в Лондоне предметы из моей коллекции Солодкову, который разместил их в специализированном хранилище, я пожелал подписать с ним акт приема-передачи. Солодков обещал подготовить необходимые документы и связаться со мной позже, объяснив это недостатком времени. Однако позже он так и не позвонил и не отвечал на мои звонки. Единственное, что я получил от него, это письменная декларация, указывающая, что все переданные мной экспонаты были застрахованы андеррайтерами «Lloyd’s» от моего имени, и все страховые взносы уплачены.
Официальное торжественное открытие выставки состоялось 7 сентября 2000 года. Перед входом был установлен большой мультимедийный экран, на котором демонстрировались крупные планы яйца-часов «Букет желтых лилий» с разных ракурсов. Само яйцо-часы «Букет желтых лилий» было размещено строго посередине главного выставочного зала в разделе «Михаил Перхин и наиболее прославленные творения Фаберже». Обычно в вечер открытия каталоги выставки официально презентуются кураторам, авторам и лицам, предоставившим экспонаты. Но, как ни странно, в тот вечер каталоги не раздавались, на следующий день стало понятно почему. В книжном магазине выставочного центра я увидел каталог выставки, в котором императорскому яйцу-часам «Букет желтых лилий» было присвоено новое некорректное название – «Каминные часы». Помимо основного каталога выставки были выпущены еще две брошюры, в которых присутствовало изображение яйца-часов «Букет желтых лилий». Одна из брошюр была посвящена двадцати наиболее выдающимся экспонатам, в числе которых было яйцо-часы «Букет желтых лилий». В другой – выставочном альбоме – изображение яйца-часов занимало целую страницу. Во всех этих трех публикациях яйцо-часы «Букет желтых лилий» значилось как «Каминные часы», при этом было описано следующим образом:
«Сделано Фаберже, инвентарный номер 46822, механизм подписан «Hy. Moser & Co. St.Petersbourg», высота 11 дюймов (28 см). Подлинный деревянный подогнанный футляр, проштампованный императорским патентом, Карл Фаберже, Санкт-Петербург, Москва. Происхождение: подарен Иоганну Георгу Мецгеру царем Александром III в декабре 1893 года».
Более того, я с удивлением обнаружил, что моя статья о российских эмалях XX века в каталоге выставки была опубликована с обозначением соавтора, хотя она полностью была написана мной. В каталоге эта статья не была защищена знаком копирайта в отличие от всех остальных статьей.
Все происходящее на этой выставке было мне непонятно и возмутительно. Я желал получить объяснения, однако ни организаторы, ни кураторы не были доступны. Тем временем мне необходимо было вернуться во Францию. Спустя две недели организаторы выставки прислали мне письмо, в котором сообщалось, что один цветочный бутон из композиции яйца-часов «Букет желтых лилий» был сломан.
Страховая компания оценила ущерб, нанесенный яйцу-часам, в размере 10% страховой стоимости. Мне предложили 250 тысяч долларов при том условии, что страховая компания самостоятельно обеспечит проведение реставрации в США, а в случае моего отказа выплата составит не более 5 %. Вследствие казуса с каталогом и того, что от меня был скрыт факт поломки яйца-часов, которая произошла еще до начала выставки, я потребовал не проводить никаких реставрационных работ до возврата экспоната в Лондон. В ответ мне было сообщено, что в таком случае яйцо-часы будет вынуто из родного футляра и помещено в специально разработанную коробку для предотвращения какого-либо дополнительного ущерба при транспортировке. Мне пояснили, что бутон цветка был отломан во время перевозки из Европы в Америку, потому что яйцо-часы не было надежно закреплено внутри оригинального футляра. Несмотря на повреждение яйца-часов, по окончании выставки, которая проработала 6 месяцев, организаторы поблагодарили меня за участие и предложили продлить контракт по аренде яйца-часов и других позаимствованных у меня произведений для их показа на другой предстоящей выставке, посвященной творчеству Карла Фаберже в Лас-Вегасе. Однако данная выставка была перенесена на более поздний срок, поэтому я был приглашен в Лондон для получения всех одолженных у меня экспонатов. Во время акта приема яйца-часов я был удивлен, увидев родной деревянный футляр, а не специальную коробку, предложенную страховой компанией для перевозки экспоната.
Когда г-н Ферли, представитель страховой компании, открыл футляр, оттуда выпали две веточки из композиции яйца-часов. Таким образом, к ущербу в виде сломанного бутона добавились еще две сломанные ветки. Я был глубоко потрясен увиденным, как, казалось, и присутствовавший Солодков. Как выяснится позднее, «случайная» подмена коробки для транспортировки и удивление Солодкова были тщательно инсценированы. Ко всему прочему яйцо-часы было завернуто в какую-то бумагу, похожую на туалетную. Присутствовавшие во время передачи экспонатов специалисты по транспортировке единогласно заявили, что такая упаковка была произведена крайне непрофессионально и не соответствовала международным нормам. Разумеется, я отказался принимать яйцо-часы. Г-н Ферли порекомендовал отправить яйцо-часы в отдел металлов реставрационной мастерской «Plowden & Smith», с которой он сотрудничал долгие годы, для оценки размера нового ущерба. Он сообщил, что по результатам экспертизы свяжется со мной на предмет компенсации ущерба от имени «Lloyd’s».
Спустя некоторое время Солодков по поручению «Lloyd’s» встретился со мной в Париже для обсуждения компенсации ущерба. Он сообщил, что ущерб составил 15-20%, и предложил мне согласиться с такой оценкой. Я ответил, что предложенный размер компенсации не логичен, т.к. ранее страховая компания уже оценивала повреждение только одного бутона в размере 10%. Солодков пришел в ярость и предупредил, что отказ от этого предложения сулит мне большие проблемы. Через неделю я получил письмо от г-на Ферли. Он писал, что все предыдущие предложения относительно компенсации ущерба отменены из-за вновь открывшихся обстоятельств. Специалист реставрационной мастерской «Plowden & Smith» обнаружил на отломанных ветках следы оловянно-свинцового припоя. Они пришли к заключению, что ветки были отломаны ранее, а само яйцо-часы «Букет желтых лилий» не было произведением фирмы Фаберже.
Я был шокирован этой новостью и решил посетить мастерскую «Plowden & Smith», чтобы лично ознакомиться с результатом экспертизы. В разговоре со специалистом, который проводил исследование, он сознался, что данные в заключении фальсифицированы. Он внес необходимые поправки в заключение и заверил их своей подписью. Теперь там была указана причина повреждения – сильный удар. Когда я сообщил г-ну Ферли о моем визите в мастерскую и поправках, внесенных в заключение специалистом, г-н Ферли запаниковал и возмутился моей инициативой. После этого случая «Lloyd’s» и его андеррайтеры не захотели продолжать сотрудничество с «Plowden & Smith».
Для того чтобы ускорить выплату компенсации (по крайней мере, мне так было сказано), г-н Ферли предложил поручить проведение анализа его знакомому профессору Гилмору – главе Лаборатории по исследованию металлов Оксфордского университета. После длительной проволочки Гилмор наконец-то написал свое первое заключение: он подтверждал, что следы олова и свинца, найденные на яйце-часах, появились вследствие реставрации. Теперь уже Ферли стал настаивать, что яйцо-часы было сломано и подвергнуто реставрации до того, как я передал их Солодкову в Лондоне. И это вместо того, чтобы признать очевидное: это была неудачная попытка реставрации, произведенная непосредственно перед открытием выставки без моего ведома для того, чтобы скрыть поломку экспоната. Эксперты из известного франко-немецкого «Союза научных художественных лабораторий прикладных наук» (ASA) также исследовали это яйцо-часы и отломанные от него детали. Они выразили решительное несогласие с заключением Гилмора и отвергли его. Свинец и олово, следы которых нашли на ветках, не могли их поддерживать, что исключает проведение адекватной реставрации до передачи экспоната на выставку. После того как Гилмор предпринял еще одну попытку представить свои сомнительные доказательства в пользу страховой компании, я осознал, что уладить дело во внесудебном порядке не удастся. «Lloyd’s» просто-напросто вообще не желал платить. Когда я стал готовиться к суду в Лондоне, то скоро понял, насколько трудно отдельному человеку судиться с «Lloyd’s», т.к. это огромная корпорация, состоящая из множества финансовых поручителей, называемых андеррайтерами, которые ежегодно проворачивают сделки стоимостью в многие миллиарды фунтов стерлингов.
В компрометирующих их случаях, как например, в моем, «Lloyd’s» использует свою структуру для того, чтобы избежать ответственности и не дать оппоненту понять, против кого же он, собственно говоря, борется. Мой случай получил название «Камидиан против Холта, выступающего в интересах «Lloyd’s» и других» – Давид против Голиафа.
Судебный процесс в Париже: Kamidian v «Tajan» («Lloyd’s»)
Узнав, что для подготовки судебного процесса потребуется большая сумма денег на оплату услуг адвокатов, я решил выставить на аукционе «Tajan» несколько произведений фирмы Карла Фаберже из моей коллекции. Среди них была цветочная композиция «Веточка боярышника» и несколько ювелирных украшений, которые должны были быть проданы на аукционе, приуроченном к благотворительному балу «Красного Креста» в Монте-Карло. «Веточка боярышника» была оценена экспертом аукционного дома в 250 000 долларов (чистыми). В день аукциона я случайно узнал, что цветочная композиция не выставлена на торги, и поспешил позвонить эксперту по продажам г-же Шанталь де Бовуа (Chantal de Beauvois). Она сообщила, что очень занята предстоящим аукционом, но для меня есть хорошие новости, поэтому просила не беспокоится и зайти к ним в офис позже.
Приехав в конце августа в парижский офис «Tajan», я выяснил, что данный лот не был выставлен на торги, поскольку за несколько дней до аукциона он был поврежден: кто-то по неосторожности опрокинул футляр, в котором находилась цветочная композиция «Веточка боярышника», в результате чего был сломан нефритовый лист, а от футляра отломилась петля замочка. Помощник эксперта поспешил успокоить меня, упомянув неминуемую выплату компенсации со стороны «Lloyd’s».
С того времени прошло еще несколько месяцев. В ответ на мое возмущение меня уверяли, что все в порядке, но нужно немного повременить с получением страховой выплаты. В ноябре ситуация изменилась коренным образом, и стало понятно, что на самом деле никто ничего и не собирается выплачивать. Во-первых, произведение внезапно начало вызывать у некоторых «экспертов» сомнения по поводу его подлинности. Во-вторых, у них появились подозрения по поводу проведенной в прошлом реставрации, что, по их предположению, и вызвало слом нефритового листа. Также меня стали уверять, что «Lloyd’s» не имеет никакого отношения к этому делу, и, мол, никто мне об этой страховой компании никогда не говорил, а, на самом деле, страховщиком является фирма «Generali»!
В конце ноября я получил письмо, в котором сообщалось, что владелица одного парижского антикварного магазина (не являющаяся специалистом по русскому искусству и по Фаберже) по просьбе аукционного дома «Tajan» составила письмо, свидетельствующее о том, что она не может гарантировать подлинность представленной ей на экспертизу цветочной композиции «Веточка боярышника», что данный предмет вызывает у нее серьезные сомнения, и она рекомендует хозяину аукционного дома проявить крайнюю осторожность.
На основании этой проведенной постфактум «экспертизы» (через 3 месяца после проведения аукциона), аукционный дом пытался объяснить, по какой причине лот не был выставлен на продажу! Эксперт аукционного дома «Tajan» Шанталь де Бовуа, которая собственноручно принимала и оценивала произведения, представленные мною на аукцион, впоследствии, во время судебных разбирательств, заявила, что прием произведений осуществляла не она, а ее помощник, который не несет никакой ответственности за подлинность произведений, а оценка их стоимости является чисто ориентировочной.
Позже все-таки выяснилось, что страховую выплату за поломку цветочной композиции «Веточка боярышника» должен произвести не кто иной, как «Lloyd’s». Тогда представители «Lloyd’s» стали пытаться доказать следующее:
● деревянный футляр в стиле Фаберже, с логотипами фирмы «A La Vieille Russie New York», в котором находилась цветочная композиция, не являлся родным и не подходил произведению по размерам;
● нефритовый лист в прошлом уже был реставрирован, что и является причиной его новой поломки;
● цветочная композиция «Веточка боярышника» не является произведением фирмы Фаберже.
Интересно получается: опять «Lloyd’s» и опять та же схема!
Впоследствии представители «Lloyd’s» все-таки признали, что это произведение фирмы Фаберже, однако начали настаивать на том, что:
● произведение не соответствует стандартам фирмы Фаберже для уникальных произведений и является массовой продукцией;
● стоимость цветка составляет лишь незначительную часть запрошенной суммы (10% от 250 тысяч долларов, или 300 тысяч евро (перевод по курсу 2001 года).
Меня также пытались убедить в том, что страховая компания «Lloyd’s» на самом деле не существует, а «Lloyd’s» — это лишь бренд, под которым объединены отдельные андеррайтеры, и выплачивать возмещение ущерба должен тот, который оформил страховой полис.
С большим трудом я выиграл этот процесс. Французский судья вынес приговор, согласно которому страховая компания «Lloyd’s» (Лондон) должна выплатить г-ну Камидиану компенсацию за ущерб в размере примерно 30 тысяч евро. Я был рад выиграть это дело, поскольку сражаться против гиганта «Lloyd’s» очень трудно, почти невозможно. Я наивно предполагал, что и аналогичная проблема в Лондоне с яйцом-часами «Букет желтых лилий» разрешится таким же образом. Но…
Яйцо-часы «Букет желтых лилий»
Я купил императорское яйцо-часы Фаберже «Букет желтых лилий» в ноябре 1991 года на аукционе «Sotheby's» в Женеве. Родственники доктора Мецгера – молодая пара из Голландии – пригласили эксперта из аукционного дома «Christie's» оценить коллекцию книг, некогда принадлежавшую доктору. Они также показали ему императорское яйцо-часы «Букет желтых лилий», которое, как они думали, было просто красивыми старинными часами. Эксперт «Christie's» часы не взял, поскольку не был специалистом по прикладному искусству. Тогда супруги связались с аукционным домом «Sotheby's», который был рад принять эти часы на аукцион в Женеве, где тогда проходили все важные продажи произведений Фаберже. Вот как часы были описаны в каталоге аукциона в разделе, отведенном произведениям Фаберже, под лотом 394:
«Хронометр, проданный фирмой Фаберже, без клейм, возможно Санкт-Петербург, механизм часов подписан «Hy. Moser & Co.» (Генри Мозер и компания), «St. Petersburg» (Санкт-Петербург), конец XIX века. Высота 29 см.
В оригинальном подогнанном деревянном футляре, внутри на шелке патент поставщика императорского двора и надпись: «K. Faberge, St. Petersburg, Moscow» (К. Фаберже, Санкт-Петербург, Москва). Картонная подкладка на основании деревянного футляра с тисненым штампом: «K. Faberge, St. Petersburg, Moscow» (К. Фаберже, Санкт-Петербург, Москва) под императорским патентом18.
Провенанс: Подарено вдовствующей императрицей Марией Федоровной доктору Иоганну Георгу Метцгеру. Доктор Метцгер (1838-1909) – голландский врач, специализировавшийся в области терапевтической гимнастики и прославившийся своим лечением при помощи массажа, был вызван в Санкт-Петербург и прибыл туда 2 апреля 1886 года для лечения императрицы. 26 мая того же года д-р Метцгер за свою службу был награжден Орденом Святого Станислава. В начале 1892 года он снова был вызван в Санкт-Петербург для лечения травмы спины у великой герцогини Ольги Александровны, которая была ранена во время железнодорожной катастрофы под Борками. 29 октября 1888 года императорский поезд следовал в расположенный на Кавказе Харьков, и вдруг произошло два взрыва, которые серьезно повредили вагоны. Император Александр III первым выбрался из покореженного вагона-ресторана, приподнял обрушившуюся тяжелую железную крышу и таким образом вызволил из-под обломков детей и императрицу. Во время своего второго посещения доктор Метцгер был награжден этими часами, а позже – Орденом Святого Станислава 1-ой степени с бриллиантами и гонораром в размере 1400 марок.
Среди других пациентов д-ра Метцгера – императрица Австрии, французская императрица Евгения, герцог Нассау и герцогиня Сакс-Кобург-Готская.
Более подробное описание его жизни и трудов содержится в каталоге выставки и книгах Dr. Johann Georg Metzger 1838-1909 en Zijn Tijd, Leiden 1978 и Grote Winkler Prins Encyclopedie, Amsterdam,1971, deel 13.
Фотокопии документов, имеющих отношение к д-ру Метцгеру, предоставляются в данном лоте. По дизайну и размеру эти часы очень схожи с императорским яйцом «Мадонна лилия» – подарком императрице Александре Фёдоровне 1899 года работы мастера Фаберже Михаила Перхина, которое в настоящее время находится в Оружейной палате Московского Кремля. См.: G. Hill, Faberge and the Russian Master Goldsmiths, New York,1989, plate 33.
25.000-35.000 швейцарских франков (20.000-30.000 долларов)».
Эксперты «Sotheby's» допустили целый ряд серьезных ошибок, как в проведении визуальной экспертизы, так и в описании данного произведения в аукционном каталоге:
1) Использованный ими термин «retailed» (проданный), в данном контексте имеющий значение перепроданный, не верен. Фаберже не продавал (не перепродавал) чужие произведения, он лишь распространял свои заказы по мастерским, выбранным на основе технических критериев, снабжая их рисунками, разработанными художниками фирмы.
2) Написание фамилии доктора – Metzger (Метцгер) – в описании лота было неверно (правильное написание — Mezger (Мецгер), несмотря на то, что эксперты ссылаются на книгу «Dr. ohann Georg Mezger 1838-1909 en Zijn Tijd» (в написании наименования которой в каталоге они допустили такую же ошибку), хотя данная книга была включена в состав сопроводительной документации к данному лоту.
3) Упомянутый в описании город Харьков отнюдь не расположен на Кавказе.
4) Неверно указан год вручения подарка доктору Мецгеру (1892), на самом же деле яйцо-часы были вручены ему 23 декабря 1893 года во время второго посещения доктором Санкт-Петербурга, что указано в прилагаемой книге о жизни доктора на странице 89.
(В оригинальном счете на оплату, обнаруженном Валентином Скурловым в личном деле царя Александра III, указана дата покупки подарка у Карла Фаберже – 22 декабря 1893 года, то есть накануне того дня, когда яйцо-часы «Букет желтых лилий» было вручены доктору).
5) Также не уместны сомнения экспертов «Sotheby's» по поводу возможного места производства данного произведения – «Санкт-Петербург», поскольку это было указано как на механизме часов (гравировкой), так и на родном фирменном футляре, причем эти оба факта были указаны в каталоге. Фирма «Hy. Moser & Co.», продолжавшая свою деятельность в России вплоть до 1918 года, регулярно поставляла часовые механизмы на фирму Карла Фаберже.
6) В описании лота не был указано о наличии на яйце-часах выгравированного инвентарного номера 46822, клейма пробирной палаты Санкт-Петербурга и клейма фирмы Карла Фаберже, несмотря на их присутствие на изделии.
Фирма Карла Фаберже, поставщик Двора Его Императорского Величества, получила заказ на изготовление яйца-часов «Букет желтых лилий», предназначенного для подарка от благодарных членов императорской семьи доктору Мецгеру за оказанную им помощь в лечении травм, полученных вследствие крушения императорского поезда. Яйцо-часы «Букет желтых лилий» уникально тем, что является первым яйцом-часами, украшенным цветочной композицией, а также первым императорским пасхальным подарком, выполненным фирмой Фаберже, в котором использован вращающийся циферблат.
Унаследованные произведения искусства часто оказываются в руках аукционных экспертов. В нашем случае наследники доктора Мецгера доверяли экспертам «Sotheby's», а те оценили шедевр совершенно неправильно. Вспомним, что этот аукцион состоялся спустя лишь несколько лет после судебного процесса с требованием компенсации в размере 37 миллионов долларов – случая коллекционера Арье и яйца «Конная статуя Николая II» 1913 года. Аукционные дома и эксперты опасаются указывать в описании произведений, что они являются «императорскими» либо «Фаберже», а в ряде случаев, как мы видели ранее, выставляют лоты с осторожным описанием как «возможно Фаберже» и «вероятно Фаберже», чтобы обезопасить себя.
Судебный процесс в Лондоне: Kamidian v Holt («Lloyd’s»)
После восьми лет огромных усилий и затрат наконец состоялся судебный процесс в Лондоне по делу с яйцом-часами «Букет желтых лилий». По всей вероятности, страховая компания «Lloyd’s» не могла себе позволить проиграть дело в своей стране и решила принять все возможные меры для организации показательного и карательного суда!
В период, предшествовавший суду, страховая компания утверждала, что я в 2000 году подписал соглашение о займе (loan agreement) с Солодковым. Я много раз требовал предоставить мне копию этого документа, но на свои запросы каждый раз получал отказ. Когда в своем письменном акте юристы спросили Солодкова, подписывал ли он соглашение о займе, он ответил, что такой вопрос неверен с грамматической точки зрения.
Непосредственно перед началом судебного процесса я получил документы, подлежащие разглашению по моему делу. Одним из документов была копия соглашения о займе. Я-то знал, что никогда не подписывал соглашение и даже не видел его, поэтому я заказал его графологическую экспертизу. Позже в суде Солодков сознался, что, действительно именно он подписал документ, мол, от моего имени. Его защитники пришли к выводу, что он сделал это по моей просьбе. Его подпись напоминала несколько неразборчивых волнообразных каракулей, что, как объяснил Солодков, было одним из вариантов его подписи на арабском языке.
Поразителен другой факт. Перед и после транспортировки одолженных у меня для выставки произведений должны были быть сделаны их фотографии, что является обычной практикой при перевозке ценных грузов. При этом одинаковые экземпляры фотографий предоставляются каждой из сторон: клиенту (в моем случае – организаторам выставки), перевозчику и страховой компании. Невероятно, но факт: для всех заимствованных у меня произведений соответствующие фотографии были в наличии, кроме фотографий яйца-часов «Букет желтых лилий». По информации от страховой компании, фотографии, сделанные до и после транспортировки яйца-часов как из Великобритании в США, так и обратно, не сохранились ни у одной из сторон! Хотя именно эти фотодокументы могли бы прояснить, на каком этапе был поврежден экспонат. Однако этот вопиющий факт не вызвал никакого подозрения у судьи!
Помимо этого, из документов, подлежащих разглашению, стало известно, что, оказывается, в 2001 году Солодков оценил ущерб, нанесенный яйцу-часам «Букет желтых лилий», в размере 30-50%, а страховой брокер Ян Ферли направлял в «Lloyd’s» запрос на выписку чека на сумму 1 250 000 долларов для компенсации ущерба. Но еще более интересен другой документ, датированный до отправки яйца-часов в Нью-Йорк, в котором указано: «ущерб был обнаружен до отгрузки». Эти документы показали истинные намерения страховой компании. Яйцо-часы «Букет желтых лилий» было повреждено в Лондоне еще до отправки в США. Их первоначальный план заключался в том, чтобы предложить мне 250 тысяч долларов за повреждение одного отломанного цветочного бутона, и самим провести реставрацию в США, что дало бы им возможность тайно отреставрировать весь букет, в том числе и две отломанные ветки, чтобы скрыть от меня полный ущерб и сэкономить на компенсации 1 млн. долларов. Для осмотра яйца-часов «Lloyd’s» и его андеррайтеры наняли лондонского антикварного дилера Стивена Дейла, который не был известен ни как эксперт по русскому искусству, ни, тем более, по Фаберже. Во время проведения своей первой экспертизы в 2004 году г-н Дейл «не заметил» выгравированные инвентарный номер и место производства – «Санкт-Петербург» и, соответственно, не включил эти детали в свой отчет, хотя они ранее были отражены в каталоге выставки 2000 года, курируемой Солодковым и Габсбургом. Эта «невнимательность» Дейла к гравировкам на яйце-часах позволила страховой компании сомневаться в том, что инвентарный номер существовал на произведении изначально. С первых минут перекрестного допроса, проведенного барристером Элисон Пэдфилд, выяснилось, что вся информация, указанная в автобиографии Дейла, является вымышленной. Он не был специалистом по клеймам Фаберже, не публиковал научных статей и не участвовал в конференциях.
Итак, Дейл был полностью разоблачен. Запутавшись в своих собственных показаниях, он продемонстрировал свою полную некомпетентность, в частности, описав клейма Фаберже, которые были ему показаны на сделанных крупным планом черно-белых фотографиях размером 20 х 30 см, как «случайные вмятины». Он также заявлял, что производственный процесс мастерской эмалей контролировал ювелир Август Хольминг. Это абсолютная чушь! Хольминг был известным ювелиром, а не мастером по эмалям. Во время допроса судья задавал Дейлу наводящие вопросы с намеком. В отношении подлинного деревянного футляра яйца-часов, описанного экспертами «Sotheby's», а также Солодковым с Габсбургом как «оригинальный подогнанный деревянный футляр, шелк внутри проштампован имперским патентом и надписан: К. Фаберже, Санкт-Петербург, Москва», судья Томлинсон спросил Дейла: «в любом случае, вы прочли бы это как «в каком-то оригинальном подогнанном деревянном футляре», а не «в родном оригинальном подогнанном деревянном футляре»?» Дейл уловил значение подсказанного судьей вопроса и ответил на него подобающим образом. Такая формулировка вопроса и ответ позволили юристам «Lloyd’s» поставить под сомнение один из основательных аргументов, доказывающий подлинность яйца-часов: тот факт, что оно изначально поступило на аукцион «Sotheby's» в оригинальном деревянном футляре со штампом и надписью от Карла Фаберже. Обсуждая происхождение яйца-часов, Дейл охарактеризовал его как «сомнительное» (dodgy).
Свидетели с моей стороны – Татьяна Фаберже и Валентин Скурлов – в качестве доказательства подлинности яйца-часов «Букет желтых лилий» и подтверждения того, что оно было произведено фирмой Фаберже, предоставили подлинную фотографию позолоченного серебряного канделябра с нефритом (1900 года) фирмы Фаберже с декоративным орнаментом и цветочной композицией в виде букета желтых лилий, которая идентична цветочной композиции, украшающей яйцо-часы.
Доктор Виктор Роллинс ( Dr Victor Rollins) – эксперт по металлу и специалист по разрыву металлических структур, провел тщательный анализ места слома на яйце-часах и пришел к выводу, что присутствие маленьких точек олова на ветках, свидетельствует лишь о том, что была произведена попытка реставрации произведения после того, как оно было передано мной на выставку. Но почему-то судья Томлинсон отдал предпочтение аргументам г-жи Анн Беннетт – бельгийского «эксперта», привлеченного страховой компанией, которая с самого начала процесса признала, что она фактически является специалистом по археологическому металлу, а также созналась, что размещенная на ее сайте информация о том, что она является экспертом-криминалистом, не соответствует действительности. Г-жа Беннетт поставила под сомнение подлинность клейм на яйце-часах и расценила нанесение инвентарного номера после золочения как «странное».
Специалист по металлу, привлеченный мной для исследования яйца-часов, Филип Бойс (Philip Boyce), указал в своем отчете, что инвентарный номер был выгравирован после золочения, и его наличие на яйце является подлинным. Г-н Бойс – это ведущий эксперт по следам обработки металла. Он исследовал несчетное количество предметов и представил тысячи актов экспертизы как для правоохранительных органов, так и для защиты, а также давал показания во многих судах как в Соединенном Королевстве, так и заграницей, в том числе в ювенальных и магистратских судах, Судах короны, Высоком суде, апелляционных судах и военных судах. Помимо того, что он произвел исследование инвентарного номера на яйце-часах «Букет желтых лилий», он также сделал новые цветные фотографии клейм Фаберже с этого произведения и сравнил их с другими клеймами Фаберже того же периода. Вот его заключение: «наложенные друг на друга клейма полностью совпадают». Когда цветные фотографии клейм, объявленные г-м Дейлом «вмятинами», были предоставлены судье Томлинсону как решающее свидетельство, он отказался приобщать их к делу. Для того чтобы привлечь Габсбурга к участию в судебном процессе, мои юристы задали ему несколько вопросов и попросили прислать профессиональные рекомендации. Он предоставил письмо с перечислением всех своих регалий и достоинств. В заключении он добавил следующее: «Мое личное мнение – это не Фаберже и поэтому стоит только части страховой стоимости. Я полагаю, что первоначально Мишелю Камидиану была предложена сумма износа (ущерба) в размере 15%. Он должен был бы ее взять».
Сначала Габсбург отказался участвовать в лондонском суде. Находясь под защитой своего американского гражданства, он не составил необходимых для участия в судебном процессе документов и проигнорировал крайний срок их подачи. Однако за неделю до начала процесса представители страховой компании попросили судью допустить Габсбурга и Ружникова (дилера, специализирующегося по русскому искусству) в качестве свидетелей. Судья объявил, что вследствие чрезвычайной важности дела и величины рассматриваемых сумм им разрешено участвовать в процессе. Это решение ясно показало используемые судом двойные стандарты: с одной стороны судья позволил участвовать в процессе свидетелям ответчика, несмотря на нарушения, с другой стороны, отказался приобщать к делу важные доказательства истца, такие как цветные фотографии, по причине протеста адвоката ответчика. В действительности, участие в судебном процессе Габсбурга как главного куратора выставки было очень важным, но он стал давать противоречивые показания, как привык делать на протяжении всей своей карьеры самопровозглашенного эксперта по Фаберже. Габсбург заявил, что лично получил яйцо-часы «Букет желтых лилий», прибывшее из Англии, и обнаружил, что отломан только один бутон. Это оказалось неправдой, поскольку из документов известно, что один бутон и две ветви цветочной композиции были сломаны в Лондоне еще до отправки в США. О самом яйце-часах он сказал, что не понимает, как можно связывать фамилию знаменитого часового мастера Мозера, который покинул Россию в 40-х годах XIX века, с надписью на механизме яйца-часов, датируемой 1893 годом. Хотя если бы Габсбург открыл одну из своих собственных книг, он смог бы убедиться, что знаменитая фирма Мозера, филиал которой находился в Санкт-Петербурге, поставляла часовые механизмы фирме Карла Фаберже вплоть до 1917 года, а свою деятельность в России продолжала до 1918 года. К тому же в своей публикации 2000 года «Фаберже – императорский мастер и его мир» Габсбург даже подтвердил происхождение яйца-часов «Букет желтых лилий», подлинность найденного в архиве счета, и то, что механизм яйца-часов был изготовлен Мозером, а также подлинность оригинального подогнанного деревянного футляра19.
Несмотря на все это, на суде Габсбург поставил под сомнение оригинальный счет, который был найден Валентином Скурловым в Российском государственном историческом архиве, хотя перед выставкой Габсбург вместе с Солодковым приезжали в Санкт-Петербург, чтобы лично убедится в подлинности найденного счета. На суде Габсбург также подверг сомнениям солидную репутацию Валентина Скурлова — эксперта по оценке художественных ценностей Министерства культуры РФ, ученого секретаря Российского Мемориального фонда Карла Фаберже, кавалера ордена Карла Фаберже, заслуженного деятеля декоративно-прикладного искусства, консультанта-исследователя по Фаберже Русского отдела Аукционного дома «Christie's».
Когда барристер Элисон Пэдфилд спросила Габсбурга о том, почему организаторы выставки хотели, чтобы яйцо-часы «Букет желтых лилий» играли главную роль на выставке 2000 года, Габсбург представил надуманную историю о том, что они якобы хотели получить другой экспонат из моей коллекции – скульптуру «Попугай»20, а заодно решили взять и яйцо-часы. Когда барристер спросила Габсбурга, почему же тогда яйцо-часы «Букет желтых лилий» на выставке были размещены в центре зала в разделе «Михаил Перхин и наиболее прославленные творения Фаберже», он пожал плечами и спокойно ответил, что для них просто не осталось другого места. Самое интересное – в начале перекрестного допроса Габсбург объявил, что когда он позаимствовал яйцо-часы для выставки, он думал, что это произведение фирмы Фаберже. Однако после перерыва, когда зал заседания покинула Татьяна Фаберже, Габсбург вдруг заявил, что на самом деле теперь он сомневается, что яйцо-часы от Фаберже, так ему подсказывает его внутреннее чутье (gut feeling). Тогда он открыл судье свой главный секрет: на протяжении более 35 лет он проводил свои экспертизы на основе лишь своего внутреннего чутья! Как бы странно это ни звучало, судью Томлинсона удовлетворило такое заявление. Возможно, именно эта способность Габсбурга проводить экспертизу, руководствуясь исключительно внутренним чутьем, дает ему преимущество над российскими коллегами. Но, как мы могли уже убедиться ранее, чутье подводит Габсбурга довольно часто, и ошибочные результаты его экспертиз негативно повлияли на благосостояние многих людей и их судьбы.
Второй свидетель, который был привлечен ответчиком за несколько дней до судебных разбирательств, Андрей Ружников, заявил, что когда впервые увидел яйцо-часы в 1999 году, ему было ясно, что это была явная подделка. Он объявил, что готов поставить свой последний цент на то, что яйцо-часы не относится к фирме Фаберже и не имеет с ней ничего общего. Он совершенно «забыл», что в 1999 году приезжал для встречи со мной в Париж по поручению крупного клиента, который был заинтересован в покупке яйца-часов. Тогда в процессе переговоров мы сошлись на цене в 3 миллиона долларов, Ружников попросил дать ему несколько дней на то, чтобы его клиент проанализировал предложение покупки, и вернулся в США. Тем временем мне позвонил Солодков с предложением участия в выставке, посвященной творчеству Фаберже, для которой организаторы желали позаимствовать яйцо-часы «Букет желтых лилий». Когда же на суде Ружникову предъявили историю с переговорами о покупке яйца-часов, он стал ее отрицать. Однако наша договоренность о цене была упомянута самим Ружниковым в его письменных показаниях! Когда барристер указала Ружникову, что его путанные устные показания полностью противоречат его же собственным письменным показаниям, составленным двумя неделями ранее, Ружников изумился и в ответ спросил: «Разве? Неужели я такое говорил?». Тогда адвокату страховой компании пришлось прийти ему на помощь, дав какие-то смутные объяснения, которые, однако, полностью удовлетворили судью.
Всех упомянутых свидетелей со стороны ответчика заслушивали в течение нескольких часов. Меня же подвергали перекрестному допросу три полных дня подряд, что опять-таки свидетельствует о двойных стандартах этого процесса. Все это время адвокат (barrister) страховой компании Андрю Ниш (Andrew Neish), используя различные формулировки, задавал мне вопросы с единственной целью – услышать от меня сомнения по поводу подлинности яйца-часов «Букет желтых лилий», что дало бы возможность страховой компании снять с себя обязательства по выплате ущерба. Но мое убеждение в подлинности этого произведения непоколебимо. В общей сложности я предоставил следующие свидетельства подлинности яйца-часов «Букет желтых лилий»:
● происхождение (провенанс): подарок доктору Мецгеру от императора Александра III;
● оригинал счета от Фаберже, обнаруженный в архиве, датированный 22 декабря 1893 года (оплаченный императором за день до того, как яйцо-часы было вручено доктору Мецгеру);
● инвентарный номер 46822 на яйце-часах, который соответствует декабрю 1893 года;
● указание места производства – «Санкт-Петербург» (Saint Petersbourg) – выгравированное на стальном механизме часов на французском языке, как это было принято в то время в России;
● родной дубовый футляр с логотипами фирмы Фаберже и золотыми тиснеными штампами поставщика Императорского двора;
● клеймо Фаберже и пробирное клеймо Санкт-Петербурга на одной из декоративных решеток яйца-часов (цветные фотографии которых судья отказался приобщить к делу).
На основе противоречивых показаний таких «экспертов» как Габсбург, Солодков, Ружников, Дейл, Беннетт и других свидетелей, привлеченных со стороны «Lloyd’s», судья Томлинсон и вынес приговор – в 147 параграфах на 145 страницах, на обдумывание которого ему потребовалось четыре с половиной месяца. Невзирая на все вышеприведенные факты, он пришел к заключению о том, что яйцо-часы было исполнено неким анонимным австрийским мастером, а не Фаберже. Судья заявил: «имеются убедительные доказательства того, что яйцо-часы не являются работой великого Фаберже, а родной деревянный футляр не имеет ничего общего с яйцом-часами «Букет желтых лилий». Томлинсон предположил, что данный футляр был от какого-то другого предмета и использован наследниками доктора Мецгера лишь для перевозки яйца-часов. Он оценил яйцо-часы в 100 тысяч фунтов стерлингов.
Итак, я показал, что действительно имелись убедительные свидетельства, подтверждающие подлинность яйца-часов, которые были проигнорированы судьей Томлинсоном. Он заявил, что выносит решение на основе взвешивания вероятностей, но, кажется, с самого начала судебного процесса он склонялся в сторону поддержки страхового гиганта «Lloyd’s». Он также добавил: «Субъективная вера г-на Камидиана в отношении происхождения яйца-часов просто-напросто не имеет отношения к вопросу о том, было ли оно подлинным произведением Фаберже, и, маловероятно, что г-н Камидиан действительно мог в 1991 году думать, что он знает лучше экспертов «Sotheby's» или даже лучше, чем любой другой дилер, посещавший женевский аукцион». На самом деле, «моя субъективная вера» основана на неоспоримых свидетельствах, доказывающих подлинность яйца-часов. Все факты, описанные мною выше, вполне позволяют полагать, что в 1991 году именно эксперты аукциона «Sotheby's», которые не могли даже составить адекватное описание яйца-часов для аукциона, не поняли сути вопроса.
Таким образом, в качестве наказания за мою несговорчивость и стремление доказать правду и восстановить справедливость шедевр Фаберже был опорочен, а некоторые страницы российской истории – сфальсифицированы.
Я проиграл этот показательный карательный процесс и должен был заплатить примерно 2,5 миллиона фунтов стерлингов. По законам Великобритании разрешение о подаче на апелляцию необходимо запрашивать у того судьи, который вынес приговор. Мою просьбу об апелляции судья Томлинсон отклонил с комментарием: «Даже если я неправ, я полагаю, что у апелляции против данного вердикта перспективы нет».
Большое количество журналистов присутствовало на длившемся 3 недели судебном процессе, но никто из них не попросил у меня интервью и не предложил дать комментарии. На следующий день ведущие британские газеты, такие как «The Guardian» и «The Independent», сообщили, что «яйцо Фаберже стоимостью 10 миллионов фунтов (или 20 миллионов долларов) оказалось подделкой». Российская и французская пресса были поражены этим необоснованным приговором21. Уже за 10 дней до вынесения окончательного приговора был арестован мой сейф, где хранилось яйцо-часы «Букет желтых лилий» и другие произведения Фаберже, принадлежавшие мне. Позже сейф был вскрыт по постановлению судьи, при этом я не был поставлен в известность. Оценщиком этих экспонатов назначили Дейла. По его мнению, происхождение произведений искусства, которые хранились в моем сейфе, было не российским, он охарактеризовал их как вещи «в стиле Фаберже» или «с клеймами в стиле Фаберже». В декабре 2011 года все конфискованные у меня произведения были выставлены на продажу на малоизвестном аукционе в Лондоне, и снова меня об этом не проинформировали. При этом в каталоге аукциона императорское яйцо-часы «Букет желтых лилий» было описано как европейские настольные часы в стиле Фаберже и оценено в 2,5 – 3 тысячи фунтов, несмотря на то, что их оценка в постановлении судьи составляла 100 тысяч фунтов стерлингов!
Яйцо Ротшильда
Одним из аргументов, к которому прибегли андеррайтеры «Lloyd’s» и их «эксперты» на суде, было то, что фирма Фаберже не позволила бы себе использовать схожий дизайн для разных яиц. Яйцо-часы «Букет желтых лилий» (1893 г.) демонстрируют схожесть с императорским яйцом-часами «Букет лилий» (1899 г.) – подарком императрице Александре Федоровне от императора Александра III. Получается, что в соответствии с их ложной теорией, яйцо-часы «Букет лилий» (1899 г.) должно было расцениваться как подозрительное вследствие более поздней даты производства, но поскольку оно входит в коллекцию Оружейной палаты Московского Кремля, «эксперты» решили, что подделкой должно являться яйцо-часы «Букет желтых лилий» 1893 года. Судья Томлинсон последовал логике их рассуждений. Если же принять во внимание сомнения, что авторство яйца-часов «Букет желтых лилий» принадлежит Фаберже и изготовлено оно в Санкт-Петербурге, то тогда следует считать, что глава ведущей мастерской фирмы Михаил Перхин — плагиатор, а мастерские Фаберже, многие годы создававшие пасхальные сюрпризы, использовали чужие идеи и развивали не свои изобразительные приемы. Как уже было сказано ранее в статье «Квадратные пасхальные яйца»22:
«Для определения авторства часов Метцгера можно было не анализировать фантастически виртуозную технику обработки капризного нефрита, волшебное совершенство литья и прочеканки листиков и цветов букета, мотивов накладной орнаментации, наконец, излишне было трудится в штудировании «provenance», чтобы прийти к заключению, что этот предмет — незаурядное произведение искусства».
28 ноября 2007 года в Лондоне, приблизительно в то же время, когда проходил суд, на аукционе «Christie's» было продано еще одно яйцо Фаберже – яйцо Ротшильда (1902 г.). Это яйцо-часы Фаберже, также сделанное мастером Михаилом Перхиным, было подарено Жермен де Ротшильд (1884–1975 гг.). Яйцо Ротшильда практически идентично яйцу Фаберже «Шантеклер» (1904 г.) и схоже по дизайну с императорским яйцом «Петушок» (1900 г.). На самом деле, при создании всех этих яиц их авторы вдохновлялись идеей знаменитого позолоченного механического яйца «Павлин» (1788 г.) работы Джеймса Кокса23.
Однако никто из экспертов никогда не сомневался в подлинности яйца Ротшильда. Действительно, в тот день оно было продано за 9 миллионов фунтов стерлингов. Удивительно, но семья, продавшая яйцо Ротшильда, никогда не подозревала, что является владельцем яйца Фаберже, и всегда думала, что унаследовала просто какие-то художественно выполненные часы, совершенно также, как и родственники доктора Мецгера – молодая пара, которая доверилась экспертам «Sotheby's» в 1991 году.
Вследствие некомпетентности этих экспертов императорское яйцо-часы «Букет желтых лилий» было оценено не в 3 миллиона долларов (как стоили императорские яйца Фаберже на тот период времени), а лишь в 20-30 тысяч долларов (25-35 тысяч швейцарских франков).
Фальсификация истории
Обязанностью экспертов и кураторов выставок является забота о вверенных им произведениях и пестование культурного наследия. Долг экспертов по российскому искусству – прославлять, а не дискредитировать и не фальсифицировать историю России. Данная статья показала, что «эксперты по Фаберже», такие как Габсбург, очень часто меняют свое мнение и исходные посылки, обманывают себя и других, чем наносят не только громадный моральный и финансовый ущерб владельцам произведений искусства, но и урон мировому культурному наследию. Подделки преподносятся как шедевры, а шедевры – как подделки. Человеку свойственно ошибаться, но когда вопиющие ошибки совершаются систематически на протяжении многих десятилетий, это не только показывает некомпетентность подобных «экспертов», но и дает все основания думать, что они являются профессиональными шарлатанами. Больно смотреть, как после многих лет ложных и противоречивых заявлений, основанных на «внутреннем чутье», Габсбург по-прежнему имеет наглость использовать неуважительный термин-каламбур «Fauxberge» (производное от французских слов Fau и Faberge — Фальш и Фаберже), который означает не что иное, как «фальшивый Фаберже». В каталоге выставки «Faberge Revealed» 2011 года Габсбург пошел еще дальше и решил ввести некое новшество – начал писать имя Карла Фаберже на английском языке через букву «K», а не «C» («Karl» вместо «Carl»), хотя оно всегда писалось именно «Carl» (на всех футлярах, фирменных счетах, личной визитной карточке Карла Фаберже и его надгробной плите в Каннах).
При этом в том же каталоге Габсбург приводит соглашение о транслитерации, в котором сказано: «Имена ювелиров, золотых дел мастеров, и других индивидуумов иностранного происхождения, проживающих в России (немцы, французы и т.д.) должны писаться так, как они появляются на подлинных счетах указанных фирм». Таким образом, Габсбург в очередной раз противоречит сам себе. А такое пренебрежительное отношение к Мэтру ювелирного искусства – Великому Фаберже – более чем одиозно и вульгарно!
Подобные «эксперты» часто являются владельцами антикварных магазинов и авторами публикаций по творчеству Фаберже. Проблема заключается в том, что они участвуют в проведении международных выставок в качестве кураторов, проводят экспертизу для аукционных домов и страховых компаний, с которыми они тесно сотрудничают. Выработанная ими информационная политика, солидарность и организационный талант позволяют им проворачивать свои дела и оставаться безнаказанными в течение многих десятилетий.
Тридцатилетний опыт наблюдения и изучения творчества Карла Фаберже привели меня к заключению, солидарному с Татьяной Фаберже, которое она называет SPCF (Syndrome of Peter Carl Faberge, Синдром Петера Карла Фаберже): ряд ведущих экспертов в области русского искусства после соприкосновения их деятельности с произведениями Фаберже начинают вести себя совершенно неадекватно и неприлично, дискредитируя тем самым культурное наследие России. Те, кто относится к произведениям Мэтра подобным образом, не должны забывать, что гений Карла Густавовича Фаберже жив, и от него всегда можно ожидать новых сюрпризов.
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
17 Последняя статья не была опубликована, поскольку работы Бориса Фредман-Клюзеля не были представлены на выставке.
18 Штамп на деревянном футляре был на русском языке, а именно: «К. Фаберже».
19 G. von Habsburg (2000), Fabergé: Imperial Craftsman and his World, стр. 189
20 G. von Habsburg (2000), Fabergé: Imperial Craftsman and his World, стр. 335 и G. von Habsburg (2011), Fabergé Revealed, стр. 50.
21 Noce Vincent. «L'affaire de la pendule». http://www.liberation.fr/culture/2008/08/06/l-affaire-de-la-pendule_77575.
Александр Жабский. «Лондонский заговор против Фаберже», Санкт-Петербурские Ведомости. Выпуск N004 от 13.01.2012. http://www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10284297@SV_Articles
Никита Зея. «Скандал в ювелирном мире Европы». Северная пчела. http://spbee.narod.ru/
22 Статья «Квадратные пасхальные яйца», авторы Мишель Камидиан, Вячеслав Мухин, каталог выставки «Блестящая эпоха Фаберже», Санкт-Петербург, 1992 год.
23 Каталог аукциона «Cristie’s», посвященный яйцу Ротшильда, 28 ноября 2007 года.
Об авторе
Мишель Камидиан, коллекционер, родился в 1955 г. в Армении. В 1972 г. переехал на постоянное место жительство во Францию, родину отца. Имеет 30-летний опыт исследования русского искусства и творчества Карла Фаберже. В 1989 г. – один из немногих европейских коллекционеров, который представил произведения Фаберже для показа на первой в СССР выставке в Елагинском дворце «Великий Фаберже». В 1992 г. – один из организаторов международной выставки «Блестящая эпоха Фаберже» в Царском Селе, посвященной 150-летию фирмы. В 2000 г. – участник самой крупной выставки «Фаберже и его мир» в Делавере (США). Автор статей о творчестве Карла Фаберже и русском искусстве. В настоящее время автор проводит большую исследовательскую работу и готовит монографию о выдающемся русском скульпторе Борисе Фредмане-Клюзеле (1878-1959 гг.), который выполнял заказы в т.ч. для фирмы Фаберже.
НА СНИМКЕ: Татьяна Фаберже, Мишель Камидиан и ведущий мировой эксперт по творчеству Фаберже Валентин Скурлов.
