Рассказ Татьяны Семеновны Майоровой,
основанный на воспоминаниях матери, племянницы В. И. Зуева.
Моя мама, племянница Василия Ивановича Зуева, Екатерина Александровна Потапова, проживала в одном доме с ним довольно длительное время, с 1918 по 1930 г. Мне она рассказывала очень много о своем дяде, талантливом художнике.
Свое повествование начну со стихотворения «Яйцо Фаберже» ульяновского поэта Светланы Матлиной, посвященное В. И. Зуеву.
Жил среди нас мастер тонких работ –
Миниатюр на слоновой кости.
Всеми забытый, как сказка речёт,
Зуев давно лежит на погосте.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Сказка ведёт: разок показали
Эти труды Николаю Второму.
Зуеву тотчас заказы послали,
Стал он художником царского дома.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
В цвете и блеске, в злате и серебре,
На хрустале, на фарфоре и дереве
Миниатюры живые сияли
И за границу их продавали.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Но революции вихри кровавые
Русь разнесли, как вещицы те славные,
Русь развели на два яростных лагеря,
Музы по бедному мастеру плакали.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Слав те, Господи, вышел живым
После отсидки в разруху и дым.
Стал нелюдим, возвернулся домой,
Миниатюры с тех пор – ни одной.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Новые люди и нынешний век.
Но появился в селе человек.
Много о Зуеве он Толковал,
След его жизни в отчизне искал.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Сказка ведет: гость в столицу позвал,
Там он яйцо Фаберже показал.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Были на глади нанесены
Главные вехи царской семьи. –
Зуев сработал. Чуда полет!
Красен талантом русский народ!
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Родиной для Василия Ивановича после революции, можно сказать, стали Чердаклы. Здесь проживали его многочисленные родственники: старшая сестра Параскева, братья Александр и Владимир, младшая сестра Мария с мужем и детьми.
Василий Иванович возвратился в родные места с капиталом, был он человеком богатым. Так как у него не было в Чердаклах своего жилья, он поселился в семье зятя Александра Ивановича Потапова, мужа его младшей сестры Марии Ивановны. У них в семье было пятеро детей: три дочки и двое сыновей.
К тому времени в семье Александра Ивановича проживали и братья Василия Ивановича – Александр и Владимир и их старшая сестра Параскева. Жили, конечно, в тесноте. С приездом Василия Ивановича жизнь в семье Потаповых-Зуевых стала меняться к лучшему: купили еще лошадь, корову, завели побольше живности во дворе.
А также было решено построить большой добротный дом. В 1925 году состоялось новоселье, которому были несказанно рады все родственники. Вскоре старшие дочери Потаповых – Анна и Александра – были выданы замуж. И сын Михаил обзавелся семьей. Все они жили своими семьями, отдельно от родителей.
Моя мама и ее брат Николай были младшими в семье и жили в эти годы с родителями и родственниками, среди которых был и знаменитый художник – Василий Иванович Зуев. Жили они в новом доме по улице , которая сейчас называется Первомайская, а тогда, возможно ее называли Кузнецовой. Александр Иванович Потапов был известным в округе кузнецом. К нему ехали со своими заказами крестьяне со всей Чердаклинской волости и близ лежащих деревень. Поэтому , как говорила мама, улица и носила название – Кузнецовой.
Моя мама мне много рассказывала о своих родных. По ее воспоминаниям, их семья была очень дружная и культурная. Все они были люди богомольные, все время посещали церковь, соблюдали все церковные праздники, посты… В семье никто никогда не слышал плохого слова, а если кто-то из приходящих людей позволял выражаться несообразно, ему делали замечание, указывая, что здесь и дети и не принято в их семье так вести себя.
В доме всегда поддерживался порядок во всем. Порядок был и во дворе и возле дома. Хозяйство у них, можно сказать, было образцовое. Некоторые из соседей и знакомых специально заходили к ним во двор, в дом, чтобы полюбоваться на их благоустройство…
Семейство было большое, но каждый знал свое дело. И жизнь была наполнена постоянным трудом, ежедневными заботами. Но находили время и для молитвы, и для чтения, и для общения с близкими людьми. В доме стоял ткацкий станок, на котором сестры Зуевы ткали полотно, приучая и детей к этому искусству. В нашей семье долго хранилось полотенце, сотканное мамой в годы ее молодости.
Мою маму, как и остальных детей, с раннего возраста приучали к рукоделию. Все они умели вязать носки варежки, перчатки, а также умели плести кружевные салфетки, скатерти. Без дела никто не сидел.
Маме было шесть лет, когда в их семье поселился Василий Иванович. Она в это время заболела натуральной оспой. Случилось так, что ей вовремя не сделали прививку. Заразилась она от соседского ребенка. Мама была в тяжелейшем состоянии, все говорили, что не выживет. Но Господь милостив: Он помог ребенку перебороть болезнь.
Память об этой болезни осталась у мамы на всю жизнь: оспа оставила у нее на лице рябины. Но она не обращала на это внимание, не комплексовала и была всегда жизнерадостная. Конечно, родственники ее жалели и старались всегда чем-нибудь ее порадовать, дарили ей небольшие подарки, и она проявляла ко всем любовь и внимание. Особую любовь и заботу проявлял к ней Василий Иванович. Он рассказывал ей удивительные сказки, истории, постоянно читал ей, прививая племяннице любовь к чтению. Подарил ей деревянную шкатулочку, сделанную им своими руками специально для нее. Шкатулочка, сработанная без единого гвоздя, украшена миниатюрными квадратиками. На крышке было отверстие-прорезь, по-видимому, это была своеобразная копилочка. Василий Иванович подарил маме два серебряных рубля. Одна монетка была стоимостью в один рубль и две монетки по пятьдесят копеек. Мама хранила их всю жизнь. Василий Иванович нарисовал ее портрет акварелью. Она так рассказывала мне об этом: «Я так уставала, когда он меня рисовал. Не могла долго усидеть на месте, а дядя Вася просил каждый раз посидеть еще немного». В ту пору маме было лет двенадцать.
Моя мама любила стирать носовые платочки своим дядьям. Маме очень нравилось, когда они возвращались домой в зимнее время, с веселыми шутками отряхивали на нее со своих пышных усов заиндевелые сосульки. Она прыгала и смеялась от радости и восторга.
Мама рассказывала, что в доме у братьев Зуевых было очень много книг. Все они любили читать. Все время покупали книги, а также им постоянно присылал книги Василий Иванович из Петербурга. Во время своих приездов в гости привозил очень много литературы. Маме очень нравился у них дубовый диван с красивой резьбой. Этот диван был привезен из Петрограда Василием Зуевым (в годы раскулачивания он был передан в школу, где я училась). Мне мама говорила: «Увидишь в учительской диван, обрати внимание. Это наш диван, из нашего дома».
Братья Зуевы общались с культурными людьми, местной интеллигенцией, а также жили в большой дружбе с соседями. К ним частенько захаживал доктор Шеффер. Они много говорили об искусстве, о литературе, обсуждали события в мире. А еще одним из любимых занятий была игра в шахматы.
Для мамы, как и для всей семьи, большой радостью была подготовка к главному церковному празднику – Пасхе. Василий Иванович к празднику разрисовывал пасхальные яйца, и мама с большим интересом и радостью следила, как появлялись удивительные узоры из-под кисти дорогого ей человека. Любуясь творением рук родного дяди, она и сама принималась выводить узоры и рисунки на «пасхаликах».
Каждый из родственников и знакомых получал пасхальное яйцо, разрисованное золотыми руками художника, к которому непременно была приложена визитка. На одной стороне были написаны Ф. И. О., а на обратной стороне главные слова праздника «Христосъ Воскресе!» Все это было оформлено изумительным почерком. У меня до сих пор в семейном архиве хранится такая визитка.
Пасхальные яйца помещали в буфете как самую дорогую реликвию. Их никто не трогал, только любовались и восхищались умением дяди Васи дарить радость. И все, кто приходил в дом, обязательно обращали внимание на «писанки» и восхищались талантом Василия Ивановича привносить в жизнь чудесное.
У моей мамы был очень хороший голос, она пела в церковном хоре, часто ходила на спевки. Ей говорили знающие и разбирающиеся в музыке люди и сам регент, что ей необходимо развивать голос и ехать учиться. Но почему-то этого не случилось, возможно, в связи с тем, что времена к концу 20-х годов ХХ века начали меняться
Василий Иванович, поселившись в Чердаклах, вынужден был постоянно думать о заработке. Он часто и подолгу жил в Самаре, а также не терял связи со своей духовной родиной – Кременками. При нем всегда находился блокнот, карандаши. Где бы он ни находился, всегда делал какие-то наброски, зарисовки. Один из блокнотиков с рисунками, сделанными в Кременках, у меня хранится до сих пор. Это одна из дорогих реликвий и память о Василии Ивановиче.
Сохранился и раскладной стульчик, с которым Василий Иванович никогда не расставался. Он бережно сберегается в семье Марии Ивановны Савчук, моей двоюродной сестры.
Рисовал он портреты и сельчан как в Кременках, так и в Чердаклах. Возможно, у кого-то они и сохранились.
Наступил 1930 год – год всеобщей коллективизации. Маме как-то приснился сон, которым она поделилась со своей матерью, сестрой Василия Ивановича. «Несу я воду на коромысле, вижу наш дом, вдруг меня что-то отрывает от земли, и я лечу неизвестно куда…» Мария Ивановна расценила этот сон как предвестие беды и сказала: «Значит, скоро мы улетим из своего дома. Нас выгонят». Так и случилось. В новом доме они прожили пять лет. В колхоз они не пошли, так как не поддерживали коллективизацию, считали, что она не на пользу людям, самостоятельным труженикам.
Все у них отобрали, из дома выселили. Во время раскулачивания маме запомнилась девица, которая принимала чересчур активное участие в разграблении нажитого трудом всей нашей семьей и братьями Зуевыми. Эта девица вскоре уже красовалась в маминых платьях, правда, перекрасив их. Но мама узнавала свои наряды и очень переживала, и плакала. «За что все это?» Обидно было ей осознавать несправедливость происшедшего с их семьей.
Семья первое время ютилась, где придется. Спасибо соседям и добрым людям, которые помогали: ютились в банях, иногда кто-то из соседей пускал переночевать. Время было лихое…
Соседи рассказывали, как изнуренная голодом лошадь прибегала к родному дому и била копытами в ворота, пытаясь достучаться до хозяев. Не понять ей было, что нет тут людей, которые берегли ее и холили. Вся животина, которая была отобрана у сельчан, у так называемых кулаков, погибала от нехватки кормов, отсутствия помещений и надлежащего ухода. Все проходило стихийно, было не подготовлено к новой жизни.
Но что тут поделаешь?! Видимо, так было суждено – страдать. Одним словом, моя мама и ее брат Николай остались бесприданниками.
В 1931 г. братьев Зуевых – Василия, Александра, Владимира и их зятя А. И. Потапова – посадили в тюрьму. Там они просидели полгода, и зимой 1932 г. их выпустили. Подробнее об этом рассказано в книге. С 1933 по 1937 г. в судьбе В. И. Зуева начались скитания: не было нормальной работы, приходилось браться за любой заработок, об искусстве была только мечта. Негде было жить, временно проживал у своих племянниц и племянника Михаила. Во время отсидки в тюрьме было подорвано здоровье. Это была для него большая психологическая травма. Такой талантливый человек в награду за свое творчество получил нищету и страдания.
Моя мама и ее младший брат Николай тоже скитались, как и все несчастные раскулаченные люди. Дальнейшая судьба Василия Ивановича и его последние дни описаны в книге Н. И. Васильевой.
После раскулачивания остался их добротный дом, который до сих пор можно увидеть в Чердаклах на улице Первомайская. Дом был бревенчатый, его новые хозяева оббили
Моя мама, Екатерина Александровна, была принята в заготзерно, где работала весовщицей, а потом, проучившись на семимесячных курсах, выучилась на лаборанта-зерновика. Она очень хорошо разбиралась в зерновых культурах. Мама добросовестно и с успехом трудилась и стала стахановкой. В 30-е годы развернулось стахановское движение, все стремились работать как можно лучше, выполнять и перевыполнять план и заданные нормы. На работе маму все уважали. Даже приезжали за ней на тарантасе, чтоб отвезти на элеватор, место ее работы. За хорошую работу ее как лучшего работника Заготзерна послали на Краевое совещание стахановцев. Это было в марте 1936 г. Совещание длилось два дня.
Когда началось совещание, присутствующим делегатам был задан вопрос: «Есть ли среди вас раскулаченные, лишенцы?» Ее подруги, зная, что она из семьи раскулаченных, предупредили маму, чтоб она молчала, так как на совещании должны выдавать премии. А если узнают всю правду о ней, то ей, конечно, ничего не дадут. На что мама им ответила: «Не надо мне ничего, у нас и так все отобрали». Подняла руку и заявила во всеуслышание, что она из раскулаченных: «Не знаю, зачем такого врага прислали на совещание?» Руководитель совещания сказал: «Вот какой честный человек находится среди нас, она не скрывает, что произошло с ее семьей!»
Маму наградили грамотой, красиво оформленной. На обложке тисненная серебром надпись «Лучшему ударнику». В правом углу сверху портрет В. И. Ленина. На внутренней стороне портрет И. В. Сталина и фотография здания Заготзерно.
Не осталась мама и без подарка: ей вручили живого поросенка и шелковые чулки.
Полученная грамота маме очень помогала в той непростой жизни. Она была охранителем от бед, излишних расспросов, а также служила пропуском в мир очередей, так как в то предвоенное, военное и послевоенное время везде были сплошные очереди за продуктами. Как говорили тогда – «ходили по головам». А мама, показав эти корочки, могла пройти без очереди.
В 1940 г. моя мама вышла замуж за Майорова Семена Павловича (1911 г. р.). Он тоже был из многодетной семьи – их было четыре брата и сестра. Папа остался без отца, когда ему было пять лет. Отец его погиб во время Первой мировой войны (как известно, началась она в 1914 г.). Воспитывала их мать Евдокия Ивановна. Папе очень не хватало отцовского плеча, он завидовал тем детям, у кого были отцы. Он всегда мне об этом говорил. Папа был добрым, заботливым, никогда от него мы не слышали плохого слова. Я всегда гордилась своим отцом. Мы жили за ним, как за каменной стеной. Моей маме очень повезло с мужем.
Папа был простым рабочим, работал на Патронном заводе с 1933 по 1989 г. Во время Великой Отечественной войны не выходил из завода неделями, как и остальные рабочие. Был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Дважды награжден медалями за многолетний добросовестный труд и дважды был награжден денежной премией за рационализаторские предложения в своем цеху. 51 год рабочего стажа!
Нас было четверо детей. Старший брат Евгений (1940 г. р.), мы – двойняшки с братом Николаем (1947 г. р.). Один брат умер в младенчестве.
В настоящее время в живых осталась я одна. Я – бывший медработник, проработала медицинской сестрой 39 лет, в данное время нахожусь на заслуженном отдыхе. Занимаюсь воспитанием своей внучки Екатерины, которую дочь Ольга назвала в честь моей мамы, своей бабушки.
В нашей семье остались фотографии, которые, к счастью, оказались грабителям не нужны. Остался единственный подлинный фотопортрет В. И. Зуева, который сохранила моя мама, и сейчас он украшает изданную книгу. Сохранилась кашемировая шаль, ставшая уже ветхой, подаренная Василием Ивановичем своей сестре Марии, моей бабушке. Шаль была ей очень дорога, носила она ее только по праздникам, поэтому до сих пор и цела.
Бережно сохраняю блокнотик с его рисунками, три серебряных монетки. На данный момент остался один полтинник, т. к. мама подарила по монетке моим братьям, а их уже нет в живых. Храню и старинное Евангелие 1864 г. издания, Санкт-Петербург. Сохранилась в нашей семье деревянная шкатулочка-копилка, сделанная руками Василия Ивановича. Все эти вещи хранятся в металлическом сундучке-сейфе, привезенном нашим знаменитым родственником из Петрограда. Во время раскулачивания маме удалось спрятать этот сундучок в навозной куче, что была за их сараем. Это наши самые ценные семейные реликвии, историю которых знают и моя дочь, и моя внучка.
Я очень горжусь, что у меня был такой знаменитый талантливейший родственник – Василий Иванович Зуев!!! Что про его талант и через столетия будут знать люди! И особенно радостно и дорого мне, что он стал известен в родных местах. Я также горжусь своими родителями и братьями. Мы, родственники, помним его всегда и будем передавать память о нем подрастающему поколению.
Слава Вам Всем!
Внучатая племянница Василия Зуева Татьяна Семеновна Майорова (Лазарева).
Большую благодарность от себя лично и моей семьи, моих родственников выражаю Валентину Васильевичу Скурлову, кандидату искусствоведения, ученому секретарю Российского Мемориального фонда Фаберже. Спасибо Вам за то, что Вы своей деятельностью прославили непревзойденного Мастера в миниатюрной живописи начала ХХ века Василия Ивановича Зуева.
Большое спасибо и огромная благодарность Н. И. Васильевой, краеведу, которая своим трудом, работая с архивными документами, сделала столько поисков, поездок в разные места, чтоб написать такую чудесную книгу о В. И. Зуеве.
основанный на воспоминаниях матери, племянницы В. И. Зуева.
Моя мама, племянница Василия Ивановича Зуева, Екатерина Александровна Потапова, проживала в одном доме с ним довольно длительное время, с 1918 по 1930 г. Мне она рассказывала очень много о своем дяде, талантливом художнике.
Свое повествование начну со стихотворения «Яйцо Фаберже» ульяновского поэта Светланы Матлиной, посвященное В. И. Зуеву.
Жил среди нас мастер тонких работ –
Миниатюр на слоновой кости.
Всеми забытый, как сказка речёт,
Зуев давно лежит на погосте.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Сказка ведёт: разок показали
Эти труды Николаю Второму.
Зуеву тотчас заказы послали,
Стал он художником царского дома.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
В цвете и блеске, в злате и серебре,
На хрустале, на фарфоре и дереве
Миниатюры живые сияли
И за границу их продавали.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Но революции вихри кровавые
Русь разнесли, как вещицы те славные,
Русь развели на два яростных лагеря,
Музы по бедному мастеру плакали.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Слав те, Господи, вышел живым
После отсидки в разруху и дым.
Стал нелюдим, возвернулся домой,
Миниатюры с тех пор – ни одной.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Новые люди и нынешний век.
Но появился в селе человек.
Много о Зуеве он Толковал,
След его жизни в отчизне искал.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Сказка ведет: гость в столицу позвал,
Там он яйцо Фаберже показал.
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Были на глади нанесены
Главные вехи царской семьи. –
Зуев сработал. Чуда полет!
Красен талантом русский народ!
Гляну на труд такой красоты –
Родины милой узрею черты.
Родиной для Василия Ивановича после революции, можно сказать, стали Чердаклы. Здесь проживали его многочисленные родственники: старшая сестра Параскева, братья Александр и Владимир, младшая сестра Мария с мужем и детьми.
Василий Иванович возвратился в родные места с капиталом, был он человеком богатым. Так как у него не было в Чердаклах своего жилья, он поселился в семье зятя Александра Ивановича Потапова, мужа его младшей сестры Марии Ивановны. У них в семье было пятеро детей: три дочки и двое сыновей.
К тому времени в семье Александра Ивановича проживали и братья Василия Ивановича – Александр и Владимир и их старшая сестра Параскева. Жили, конечно, в тесноте. С приездом Василия Ивановича жизнь в семье Потаповых-Зуевых стала меняться к лучшему: купили еще лошадь, корову, завели побольше живности во дворе.
А также было решено построить большой добротный дом. В 1925 году состоялось новоселье, которому были несказанно рады все родственники. Вскоре старшие дочери Потаповых – Анна и Александра – были выданы замуж. И сын Михаил обзавелся семьей. Все они жили своими семьями, отдельно от родителей.
Моя мама и ее брат Николай были младшими в семье и жили в эти годы с родителями и родственниками, среди которых был и знаменитый художник – Василий Иванович Зуев. Жили они в новом доме по улице , которая сейчас называется Первомайская, а тогда, возможно ее называли Кузнецовой. Александр Иванович Потапов был известным в округе кузнецом. К нему ехали со своими заказами крестьяне со всей Чердаклинской волости и близ лежащих деревень. Поэтому , как говорила мама, улица и носила название – Кузнецовой.
Моя мама мне много рассказывала о своих родных. По ее воспоминаниям, их семья была очень дружная и культурная. Все они были люди богомольные, все время посещали церковь, соблюдали все церковные праздники, посты… В семье никто никогда не слышал плохого слова, а если кто-то из приходящих людей позволял выражаться несообразно, ему делали замечание, указывая, что здесь и дети и не принято в их семье так вести себя.
В доме всегда поддерживался порядок во всем. Порядок был и во дворе и возле дома. Хозяйство у них, можно сказать, было образцовое. Некоторые из соседей и знакомых специально заходили к ним во двор, в дом, чтобы полюбоваться на их благоустройство…
Семейство было большое, но каждый знал свое дело. И жизнь была наполнена постоянным трудом, ежедневными заботами. Но находили время и для молитвы, и для чтения, и для общения с близкими людьми. В доме стоял ткацкий станок, на котором сестры Зуевы ткали полотно, приучая и детей к этому искусству. В нашей семье долго хранилось полотенце, сотканное мамой в годы ее молодости.
Мою маму, как и остальных детей, с раннего возраста приучали к рукоделию. Все они умели вязать носки варежки, перчатки, а также умели плести кружевные салфетки, скатерти. Без дела никто не сидел.
Маме было шесть лет, когда в их семье поселился Василий Иванович. Она в это время заболела натуральной оспой. Случилось так, что ей вовремя не сделали прививку. Заразилась она от соседского ребенка. Мама была в тяжелейшем состоянии, все говорили, что не выживет. Но Господь милостив: Он помог ребенку перебороть болезнь.
Память об этой болезни осталась у мамы на всю жизнь: оспа оставила у нее на лице рябины. Но она не обращала на это внимание, не комплексовала и была всегда жизнерадостная. Конечно, родственники ее жалели и старались всегда чем-нибудь ее порадовать, дарили ей небольшие подарки, и она проявляла ко всем любовь и внимание. Особую любовь и заботу проявлял к ней Василий Иванович. Он рассказывал ей удивительные сказки, истории, постоянно читал ей, прививая племяннице любовь к чтению. Подарил ей деревянную шкатулочку, сделанную им своими руками специально для нее. Шкатулочка, сработанная без единого гвоздя, украшена миниатюрными квадратиками. На крышке было отверстие-прорезь, по-видимому, это была своеобразная копилочка. Василий Иванович подарил маме два серебряных рубля. Одна монетка была стоимостью в один рубль и две монетки по пятьдесят копеек. Мама хранила их всю жизнь. Василий Иванович нарисовал ее портрет акварелью. Она так рассказывала мне об этом: «Я так уставала, когда он меня рисовал. Не могла долго усидеть на месте, а дядя Вася просил каждый раз посидеть еще немного». В ту пору маме было лет двенадцать.
Моя мама любила стирать носовые платочки своим дядьям. Маме очень нравилось, когда они возвращались домой в зимнее время, с веселыми шутками отряхивали на нее со своих пышных усов заиндевелые сосульки. Она прыгала и смеялась от радости и восторга.
Мама рассказывала, что в доме у братьев Зуевых было очень много книг. Все они любили читать. Все время покупали книги, а также им постоянно присылал книги Василий Иванович из Петербурга. Во время своих приездов в гости привозил очень много литературы. Маме очень нравился у них дубовый диван с красивой резьбой. Этот диван был привезен из Петрограда Василием Зуевым (в годы раскулачивания он был передан в школу, где я училась). Мне мама говорила: «Увидишь в учительской диван, обрати внимание. Это наш диван, из нашего дома».
Братья Зуевы общались с культурными людьми, местной интеллигенцией, а также жили в большой дружбе с соседями. К ним частенько захаживал доктор Шеффер. Они много говорили об искусстве, о литературе, обсуждали события в мире. А еще одним из любимых занятий была игра в шахматы.
Для мамы, как и для всей семьи, большой радостью была подготовка к главному церковному празднику – Пасхе. Василий Иванович к празднику разрисовывал пасхальные яйца, и мама с большим интересом и радостью следила, как появлялись удивительные узоры из-под кисти дорогого ей человека. Любуясь творением рук родного дяди, она и сама принималась выводить узоры и рисунки на «пасхаликах».
Каждый из родственников и знакомых получал пасхальное яйцо, разрисованное золотыми руками художника, к которому непременно была приложена визитка. На одной стороне были написаны Ф. И. О., а на обратной стороне главные слова праздника «Христосъ Воскресе!» Все это было оформлено изумительным почерком. У меня до сих пор в семейном архиве хранится такая визитка.
Пасхальные яйца помещали в буфете как самую дорогую реликвию. Их никто не трогал, только любовались и восхищались умением дяди Васи дарить радость. И все, кто приходил в дом, обязательно обращали внимание на «писанки» и восхищались талантом Василия Ивановича привносить в жизнь чудесное.
У моей мамы был очень хороший голос, она пела в церковном хоре, часто ходила на спевки. Ей говорили знающие и разбирающиеся в музыке люди и сам регент, что ей необходимо развивать голос и ехать учиться. Но почему-то этого не случилось, возможно, в связи с тем, что времена к концу 20-х годов ХХ века начали меняться
Василий Иванович, поселившись в Чердаклах, вынужден был постоянно думать о заработке. Он часто и подолгу жил в Самаре, а также не терял связи со своей духовной родиной – Кременками. При нем всегда находился блокнот, карандаши. Где бы он ни находился, всегда делал какие-то наброски, зарисовки. Один из блокнотиков с рисунками, сделанными в Кременках, у меня хранится до сих пор. Это одна из дорогих реликвий и память о Василии Ивановиче.
Сохранился и раскладной стульчик, с которым Василий Иванович никогда не расставался. Он бережно сберегается в семье Марии Ивановны Савчук, моей двоюродной сестры.
Рисовал он портреты и сельчан как в Кременках, так и в Чердаклах. Возможно, у кого-то они и сохранились.
Наступил 1930 год – год всеобщей коллективизации. Маме как-то приснился сон, которым она поделилась со своей матерью, сестрой Василия Ивановича. «Несу я воду на коромысле, вижу наш дом, вдруг меня что-то отрывает от земли, и я лечу неизвестно куда…» Мария Ивановна расценила этот сон как предвестие беды и сказала: «Значит, скоро мы улетим из своего дома. Нас выгонят». Так и случилось. В новом доме они прожили пять лет. В колхоз они не пошли, так как не поддерживали коллективизацию, считали, что она не на пользу людям, самостоятельным труженикам.
Все у них отобрали, из дома выселили. Во время раскулачивания маме запомнилась девица, которая принимала чересчур активное участие в разграблении нажитого трудом всей нашей семьей и братьями Зуевыми. Эта девица вскоре уже красовалась в маминых платьях, правда, перекрасив их. Но мама узнавала свои наряды и очень переживала, и плакала. «За что все это?» Обидно было ей осознавать несправедливость происшедшего с их семьей.
Семья первое время ютилась, где придется. Спасибо соседям и добрым людям, которые помогали: ютились в банях, иногда кто-то из соседей пускал переночевать. Время было лихое…
Соседи рассказывали, как изнуренная голодом лошадь прибегала к родному дому и била копытами в ворота, пытаясь достучаться до хозяев. Не понять ей было, что нет тут людей, которые берегли ее и холили. Вся животина, которая была отобрана у сельчан, у так называемых кулаков, погибала от нехватки кормов, отсутствия помещений и надлежащего ухода. Все проходило стихийно, было не подготовлено к новой жизни.
Но что тут поделаешь?! Видимо, так было суждено – страдать. Одним словом, моя мама и ее брат Николай остались бесприданниками.
В 1931 г. братьев Зуевых – Василия, Александра, Владимира и их зятя А. И. Потапова – посадили в тюрьму. Там они просидели полгода, и зимой 1932 г. их выпустили. Подробнее об этом рассказано в книге. С 1933 по 1937 г. в судьбе В. И. Зуева начались скитания: не было нормальной работы, приходилось браться за любой заработок, об искусстве была только мечта. Негде было жить, временно проживал у своих племянниц и племянника Михаила. Во время отсидки в тюрьме было подорвано здоровье. Это была для него большая психологическая травма. Такой талантливый человек в награду за свое творчество получил нищету и страдания.
Моя мама и ее младший брат Николай тоже скитались, как и все несчастные раскулаченные люди. Дальнейшая судьба Василия Ивановича и его последние дни описаны в книге Н. И. Васильевой.
После раскулачивания остался их добротный дом, который до сих пор можно увидеть в Чердаклах на улице Первомайская. Дом был бревенчатый, его новые хозяева оббили
Моя мама, Екатерина Александровна, была принята в заготзерно, где работала весовщицей, а потом, проучившись на семимесячных курсах, выучилась на лаборанта-зерновика. Она очень хорошо разбиралась в зерновых культурах. Мама добросовестно и с успехом трудилась и стала стахановкой. В 30-е годы развернулось стахановское движение, все стремились работать как можно лучше, выполнять и перевыполнять план и заданные нормы. На работе маму все уважали. Даже приезжали за ней на тарантасе, чтоб отвезти на элеватор, место ее работы. За хорошую работу ее как лучшего работника Заготзерна послали на Краевое совещание стахановцев. Это было в марте 1936 г. Совещание длилось два дня.
Когда началось совещание, присутствующим делегатам был задан вопрос: «Есть ли среди вас раскулаченные, лишенцы?» Ее подруги, зная, что она из семьи раскулаченных, предупредили маму, чтоб она молчала, так как на совещании должны выдавать премии. А если узнают всю правду о ней, то ей, конечно, ничего не дадут. На что мама им ответила: «Не надо мне ничего, у нас и так все отобрали». Подняла руку и заявила во всеуслышание, что она из раскулаченных: «Не знаю, зачем такого врага прислали на совещание?» Руководитель совещания сказал: «Вот какой честный человек находится среди нас, она не скрывает, что произошло с ее семьей!»
Маму наградили грамотой, красиво оформленной. На обложке тисненная серебром надпись «Лучшему ударнику». В правом углу сверху портрет В. И. Ленина. На внутренней стороне портрет И. В. Сталина и фотография здания Заготзерно.
Не осталась мама и без подарка: ей вручили живого поросенка и шелковые чулки.
Полученная грамота маме очень помогала в той непростой жизни. Она была охранителем от бед, излишних расспросов, а также служила пропуском в мир очередей, так как в то предвоенное, военное и послевоенное время везде были сплошные очереди за продуктами. Как говорили тогда – «ходили по головам». А мама, показав эти корочки, могла пройти без очереди.
В 1940 г. моя мама вышла замуж за Майорова Семена Павловича (1911 г. р.). Он тоже был из многодетной семьи – их было четыре брата и сестра. Папа остался без отца, когда ему было пять лет. Отец его погиб во время Первой мировой войны (как известно, началась она в 1914 г.). Воспитывала их мать Евдокия Ивановна. Папе очень не хватало отцовского плеча, он завидовал тем детям, у кого были отцы. Он всегда мне об этом говорил. Папа был добрым, заботливым, никогда от него мы не слышали плохого слова. Я всегда гордилась своим отцом. Мы жили за ним, как за каменной стеной. Моей маме очень повезло с мужем.
Папа был простым рабочим, работал на Патронном заводе с 1933 по 1989 г. Во время Великой Отечественной войны не выходил из завода неделями, как и остальные рабочие. Был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Дважды награжден медалями за многолетний добросовестный труд и дважды был награжден денежной премией за рационализаторские предложения в своем цеху. 51 год рабочего стажа!
Нас было четверо детей. Старший брат Евгений (1940 г. р.), мы – двойняшки с братом Николаем (1947 г. р.). Один брат умер в младенчестве.
В настоящее время в живых осталась я одна. Я – бывший медработник, проработала медицинской сестрой 39 лет, в данное время нахожусь на заслуженном отдыхе. Занимаюсь воспитанием своей внучки Екатерины, которую дочь Ольга назвала в честь моей мамы, своей бабушки.
В нашей семье остались фотографии, которые, к счастью, оказались грабителям не нужны. Остался единственный подлинный фотопортрет В. И. Зуева, который сохранила моя мама, и сейчас он украшает изданную книгу. Сохранилась кашемировая шаль, ставшая уже ветхой, подаренная Василием Ивановичем своей сестре Марии, моей бабушке. Шаль была ей очень дорога, носила она ее только по праздникам, поэтому до сих пор и цела.
Бережно сохраняю блокнотик с его рисунками, три серебряных монетки. На данный момент остался один полтинник, т. к. мама подарила по монетке моим братьям, а их уже нет в живых. Храню и старинное Евангелие 1864 г. издания, Санкт-Петербург. Сохранилась в нашей семье деревянная шкатулочка-копилка, сделанная руками Василия Ивановича. Все эти вещи хранятся в металлическом сундучке-сейфе, привезенном нашим знаменитым родственником из Петрограда. Во время раскулачивания маме удалось спрятать этот сундучок в навозной куче, что была за их сараем. Это наши самые ценные семейные реликвии, историю которых знают и моя дочь, и моя внучка.
Я очень горжусь, что у меня был такой знаменитый талантливейший родственник – Василий Иванович Зуев!!! Что про его талант и через столетия будут знать люди! И особенно радостно и дорого мне, что он стал известен в родных местах. Я также горжусь своими родителями и братьями. Мы, родственники, помним его всегда и будем передавать память о нем подрастающему поколению.
Слава Вам Всем!
Внучатая племянница Василия Зуева Татьяна Семеновна Майорова (Лазарева).
Большую благодарность от себя лично и моей семьи, моих родственников выражаю Валентину Васильевичу Скурлову, кандидату искусствоведения, ученому секретарю Российского Мемориального фонда Фаберже. Спасибо Вам за то, что Вы своей деятельностью прославили непревзойденного Мастера в миниатюрной живописи начала ХХ века Василия Ивановича Зуева.
Большое спасибо и огромная благодарность Н. И. Васильевой, краеведу, которая своим трудом, работая с архивными документами, сделала столько поисков, поездок в разные места, чтоб написать такую чудесную книгу о В. И. Зуеве.
Комментариев нет:
Отправить комментарий