Акад. А.Е. Ферсман. Рассказ ДВЕ ЦЕНЫ из книги «Воспоминания о камне»

 

Акад. А.Е. Ферсман. Рассказ  ДВЕ ЦЕНЫ из книги «Воспоминания о камне»

 Мы встретились втроем за столиком вагона - ресторапа сибирского экспресса. Я - старый минералог, изучавший драгоценные и технические камни Урала, пожилой француз, называвший себя инженером, специалистом по самоцветам, и деловитый украинец - директор треста точных приборов, ехавший в Сибирь за партиями агата.

 Мы разговорились о погоде, вагонной пыли, зеленых горах, неожиданно перешли к камням и столь же неожиданно убедились, что жизнь всех пас троих была связана с драгоценным камнем, даже долго нс могли мы поверить такой замечательной встрече, какая бывает только в рассказах начинающих писателей.

 Мы засели вместе в удобном купе международного вагона, заказали себе несколько бутылок нарзана и стали друг другу рассказывать бывшие и не бывшие истории о камне, истории своей жизни, о которых легче всего говорить только незнакомым лицам.

 Первым начал француз. Его живое лицо как то скривилось в презрительную улыбку, когда он начал:

 - Я презираю камни, это они погубили всю мою жизнь, разбили лучшие мечты и сделали из меня простого коммерческого агента чужой фирмы. И тем не менее на всю жизнь я обречен возиться именно с ними.

 По окончании университета в Нанси, по настоянию родителей, я поехал в Париж учиться химии и коммерции. Очень скоро за бесценок удалось мне купить у товарища патент на новое медицинское средство. Я открыл большое дело, построив специальный завод, - денег у моих стариков было достаточно, все шло хорошо и сулило большие выгоды.

 Конечно, вы поймёте что в Париже я очень скоро увлекся молоденькой парижанкой - тонким, нежным существом, любившим цветы, красоту, лошадей и жизнь без границ и искусственных рамок. Это мне даже нравилось в ней, подкупало свежестью беззаботной весны, и я женился на ней.

 Ко дню рождения я подарил своей Жанне брошку ИЗ уральской яшмы с красивым пестрым рисунком. Она очень обрадовалась этому подарку, расспрашивала меня об Урале, где родятся такие камни, и даже зашла в магазин "Русские самоцветы" на бульваре Сен-Жермен - посмотреть камни из этой сибирской страны, как она говорила.

 Там ей поправилась брошь из темно-зеленого малахита. Я, конечно, приобрел эту безделушку для Жанны, хотя брошь стоила много дороже простой яшмы.

 С этого дня моя Жаннета пристрастилась к камню, скоро она высмотрела прелестный панделок из густого аквамарина. Ну, конечно, и его я купил, так как мои дела шли очень хорошо.

 Но панделок с сине-зеленым камнем можно было носить лишь с платьем определенного цвета. Я сам обратил ее внимание на это и сам ей сказал, что к темному вечернему платью скорее пойдет сапфир. Мы обошли десяток ювелирных магазинов, нашли прекрасный кабошон из кашмирского камня, и я купил его.

 Потом... для утреннего пеньюара ей очень понравился светло-синий, цвета василька, цейлонский сапфир.

 Я купил и этот камень, хотя он мне показался несколько дорогим.

 Между тем Жанна еще более пристрастилась к камню. Она перезнакомилась со всеми ювелирами Парижа, болтала без умолку о парюрах, ривьерах , ожерельях, панделоках, диадемах. Она увлекалась синими камнями, нашла где-то сама старую «Минералогию»  и в ней читала страницы только о синих камнях.

 Сначала я платил довольно спокойно по ее счетам, но скоро синие камни сменились красными, а счета выросли во много раз. Жанна сделалась совершенно помешанной на красных камнях: кровавый аметист, розовые рубеллиты, нежные винно-красные топазы и рубины всех тонов из Сиама и Бирмы! Каждый камень отвечал определенному платью, определенному времени года, часам дня, погоде и даже определенному настроению.

 Однажды, когда я осторожно намекнул ей, что счета ее ювелиров начинают меня смущать, она бросила мне кольцо с красным рубином и сказала:

 - На, отдай его обратно.

- А потом прибавила: - Ты прав, красные камни сейчас не в моде. Сейчас моим желаниям отвечает только алмаз.

 А этим желаниям не было конца... И без конца шли алмазы, бриллианты, розы, солитеры всех видов и размеров, камни из Индии, Южной Африки, Бразилии и Конго, камни белой, зеленой, синей воды, камни желтые, оранжевые, зеленые, красные и синие... Алмаз овладел Жанной. Она ничего не хотела слушать, когда я ей говорил, что платить больше не хочу и не могу.

 А ювелиры присылали все новые и новые камни, то на одно представление в опере, то на выезд на скачки...

 Мне пришлось срочно продать партию продуктов своего завода, увы, по пониженным ценам. Но счета сыпались, и увеличивались, и удлинялись.

 Я продал с отчаяния один из своих заводов. Пытался сократить свои личные расходы, но увлечение Жанны не прекращалось. Впрочем, однажды мне показалось, что прозрачный алмаз начал Жанне надоедать. Я обрадовался этой перемене, старался отвлечь ее, заинтересовать последними картинами в Салоне, возил ее на линкольне по полям и горам Нормандии, Жанна действительно начала забывать камень, а я начал оживать.

 Но однажды осенью Жанна пришла домой в каком то возбуждении. Она сбросила свою шубку из горностая и стала передо мною.

 "Ну, что ты скажешь?" - говорили ее глаза. На шее ее было красивое ожерелье из ярко-зеленых камней. Ее бутоньерка за поясом состояла не из живых цветов, а из сверкающих самоцветов с листиками и стебельками из зеленого камня. Какой-то сине-зеленый камень сверкал и в новом кольце.  

- Понимаешь ли ты, что это изумруды, настоящие изумруды из сибирских копей на Урале, - гордо сказала она.

- Теперь у меня будут только изумруды...

 Друзья, я не буду вам дальше рассказывать. Я продал все свои заводы, я сделал огромные долги, и меня стали мучить кредиторы, а счета, счета... не кончались, они лились рекой.

 Жанна ничего не понимала, камень заворожил ее.

 Однажды после бурной сцены она бросила тысячу женских упреков, собрала свои драгоценности и ушла...

 Не помню, как прошли первые годы после этого удара. Я долго болел, товарищи выручили меня из беды  и нашли мне место агента по скупке камней у одного из ювелиров, которому я задолжал.

 И вот я перед вами, разбитый жизнью и красотою камня. Нет, лучше не было бы совсем самоцветов на свете!

 - Ну, моя история совершенно такая же, как ваша, но только наоборот! медленно начал наш товарищ с Украины.

 Я вам ее расскажу, и расскажу даже то, о чем многие сейчас и не догадываются.

 Вы должны  прежде всего знать, что в середине войны совершенно неожиданно я получил наследство от какой-то тетки. Она, оказалось, была богатой, имела старинные, как говорили, фамильные драгоценности и перед смертью завещала их мне, сказав:  авось что выйдет из Пети, пусть подарит жене.

 Я сохранил у себя, не скрою, в огороде, ящичек с полученными драгоценностями и даже совсем забыл о них в первые годы тревожной жизни. Еще в период гражданской войны в Полтаве я встретился с очаровательной Галиной, ну, знаете, настоящая украинка, с черными живыми глазами, черными волосами и певучим голосом. Очень скоро мы поженились и зажили - не так чтобы очень счастливо, но и не очень плохо. Настоящих дружеских отношений у нас с Галей не было, и все из-за этих камней. Как я ни думал, что это ничего не значит в отношениях между мужем и женой, а возьмите, вот такая мелочь, а из-за нее получилась какая-то недоговоренность. О камнях я ей долго ничего не говорил, и это меня все больше мучило, в конце концов   надо же ей было сказать...

 И вот года через два после женитьбы пошел я к себе в огород, выкопал ящичек с теткиными драгоценностями и торжественно открыл его перед Галиной вечером.

 Ой, какие там были камни! Браслет из изумрудов вперемежку с красными рубинами, какая-то брошь из незнакомого мне камня и ожерелье из искристого топаза с маленькими  бриллиантиками  - все прекрасной старинной кустарной работы.

 У Галины прямо глаза разбежались, она по очереди примеряла то браслет, то ожерелье, вертелась перед зеркалом и напевала какие-то песни.

 Действительно, драгоценности эти были очень красивы, но как то они были не по душе ни мне, ни моей Галине. Сначала она пыталась их надевать на вечера в клубе. Как-то раз пошли мы с ней в театр, и я упросил ее надеть топазовое ожерелье с бриллиантами, но как оно не вязалось ни с пьесой, которая шла в театре, ни с нашим настроением, ни с нашими вкусами!

 - Знаешь, - сказала она мне на следующий день, - не могу я что-то носить эти теткины драгоценности, как-то не знаю! Да ты не обижайся, но только, знаешь, возьми это ожерелье, продай его и купи вместо него попроще  - бусы из камня, какие у нас на Украине носят.

 Я охотно выполнил ее просьбу, продал ожерелье, купил уральские бусы из дымчатого топаза да еще принес домой несколько сотен рублей.

 - Вот хорошо, - сказала она, - а это пригодится в хозяйстве.

 Уральские бусы из дымчатого топаза так красиво переливались на шее моей Галины, что мы не могли нарадоваться нашей покупке.

 Но как-то пришла ко мне Галина и говорит:

 - Не надо мне моего колье из золотистого топаза, зачем эти дорогие камни, еще разорвется нитка, и я все потеряю. Ты бы мне лучше купил брошку, знаешь, овальную с тонким золотым ободком или филигранной работы из серебра. Они ведь не очень дорогие - с яшмой, пестрой такой, с Урала. Это ведь и красиво и удобно.

 Я опять выполнил просьбу Галины и купил ей не одну, а три брошки: одну с нефритом, другую с орлецом, а третью с пестроцветной яшмой.

 В магазине "Русские самоцветы", где я их покупал, мне рассказали, что все эти камни из нашей страны: нефрит - из Восточной Сибири, розовый орлец - из окрестностей Свердловска, а яшма - из Орска на Южном Урале.

 Галина не могла нарадоваться, танцевала около зеркала, смеялась, пестрые камни веселили ее, веселился и я.

 И мы торжественно решили, что нам не нужно больше теткиных драгоценностей, что лучше мы продадим и изумрудный браслет и брошь, возьмем отпуск и на полученные деньги поедем по нашей стране "кутить", как смеялись мы оба.

 И мы поехали "кутить" на целых два месяца, вдали от забот и дел, мы скитались по Уралу, побывали на новостройках, добрались до самого Байкала, спускались в золотые шахты, поднялись на Эльбрус, купались в Черном море... и вернулись свежими, бодрыми, веселыми и, главное, настоящими друзьями.

 Нет, я люблю самоцветы!

 Теперь пришла очередь рассказывать мне, но мне, после этих двух рассказов, не хотелось говорить.

 Я притворился усталым, сказал, что пора расходиться, так как завтра в 7 часов утра - Красноярск.

 Мы простились, а я скорее открыл свой блокнот и записал во всех подробностях рассказы моих спутников.

 И только когда я аккуратненько все внес в свою книжечку, я лег спокойно спать.