Бродский
Иосиф Александрович.
Александр » 12
апр 2011, 10:19
Ио́сиф Алекса́ндрович Бро́дский (24 мая 1940, Ленинград
— 28 января 1996, Нью-Йорк) — русский и американский поэт, эссеист,
драматург, переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1987 года , поэт-лауреат США в 1991—1992 годах . Поэзию писал преимущественно на
русском языке, эссеистику на английском. Один из крупнейших русскоязычных
поэтов XX века.
Детство и юность
Иосиф Бродский родился в еврейской семье[1]. Отец, Александр Иванович Бродский (1903—1984), военный фотокорреспондент, вернулся с флота в 1948
году и поступил на работу в
фотолабораторию Военно-Морского музея. В
1950 году демобилизован, работал фотографом и журналистом в нескольких
ленинградских газетах. Мать, Мария
Моисеевна Вольперт (1905—1983), бухгалтер.
Родная сестра матери — актриса БДТ и Театра им. В. Ф. Комиссаржевской Дора
Моисеевна Вольперт.
Раннее детство Иосифа пришлось на годы
войны, блокады, затем — послевоенная бедность и безотцовщина . В 1942 году
после блокадной зимы Мария Моисеевна с Иосифом уехала в эвакуацию в
Череповец, вернулись в Ленинград в 1944 году. В 1947 году Иосиф пошёл в школу
№ 203 на Кирочной улице, 8. В 1950 году перешёл в школу № 196 на Моховой улице, в 1953
году Иосиф пошёл в 7-ой класс в школу № 181 в Соляном переулке, и остался в
последующем году на второй год. Подал заявление в морское училище, но не был
принят. Перешёл в школу № 289 на
Нарвском проспекте, где продолжил учёбу в 7-ом классе.
Дом Мурузи, вид с Литейного проспекта. В середине
видна мемориальная доска Бродскому. Квартира поэта — со стороны улицы Пестеля.
В 1955 году семья получает «полторы комнаты» в Доме
Мурузи[2].
Эстетические взгляды Бродского формировались в
Ленинграде сороковых и пятидесятых. Неоклассическая архитектура, сильно
пострадавшая во время бомбёжек, бесконечные перспективы петербургских окраин,
вода, множественность отражений, — мотивы, связанные с этими впечатлениями его
детства и юности, неизменно присутствуют в его творчестве.
В 1955 году, в неполные шестнадцать лет, закончив семь
классов и начав восьмой, Бродский бросил школу и поступил учеником фрезеровщика
на завод «Арсенал». Это решение было связано как с проблемами в школе, так и с
желанием Бродского финансово поддержать семью. Безуспешно пытался поступить в
школу подводников. В 16 лет загорелся
идеей стать врачом, месяц работал помощником прозектора в морге при областной
больнице, анатомировал трупы, но в конце
концов отказался от медицинской карьеры. Кроме того, в течение пяти лет после
ухода из школы Бродский работал истопником в котельной, матросом на маяке.
С 1957 года работал рабочим в геологических
экспедициях НИИГА: в 1957 и 1958 годах - на Белом море, в 1959 и 1961 годах - в
Восточной Сибири и в Северной Якутии, на Анабарском щите. Летом 1961 г. в якутском поселке Нилькан в
период вынужденного безделья (не было оленей для дальнейшего похода) у него
произошел нервный срыв, и ему разрешили вернуться в Ленинград [3][4].
В то же время он очень много, хаотично читал — в первую очередь поэзию,
философскую и религиозную литературу, начал изучать английский и польский
языки.
Личная карточка И. А. Бродского в отделе кадров
«Арсенала».
В 1959 году знакомится с Евгением Рейном, Анатолием
Найманом, Владимиром Уфляндом, Булатом Окуджавой, Сергеем Довлатовым.
14 февраля 1960 года состоялось первое крупное
публичное выступление на «турнире поэтов» в ленинградском Дворце культуры им.
Горького с участием А. С. Кушнера, Г. Я. Горбовского, В. А. Сосноры. Чтение стихотворения «Еврейское кладбище»
вызвало скандал.[источник не указан 212 дней]
Во время поездки в Самарканд в декабре 1960 года
Бродский и его друг, бывший летчик Олег Шахматов, рассматривали план захвата
самолета, чтобы улететь за границу. Но на это они не решились. Позднее Шахматов был арестован за незаконное
хранение оружия и сообщил в КГБ об этом плане, а также о другом своем друге,
Александре Уманском, и его «антисоветской» рукописи, которую Шахматов и
Бродский пытались передать случайно встреченному американцу. 29 января 1961 г. Бродский был задержан КГБ,
но через двое суток был освобожден[5][6][7].
На похоронах Анны Ахматовой, 1966 год: Иосиф Бродский
(прикрыл нижнюю часть лица рукой), за ним стоит Дмитрий Бобышев, слева на
снимке — Евгений Рейн.
В августе 1961 года в Комарове Евгений Рейн знакомит
Бродского с Анной Ахматовой. После смерти Ахматовой в 1966 году Иосиф
становится одним из «ахматовских сирот». В 1962 году во время поездки в Псков
он знакомится с Надеждой Я. Мандельштам,
а в 1963 году у Ахматовой — с Лидией Чуковской.
В 1962 году Бродский встретил молодую художницу Марину
(Марианну) Басманову. Первые стихи с
посвящением «М. Б.» — «Я обнял эти плечи и взглянул…» [1], «Ни тоски, ни любви,
ни печали…» [2], «Загадка ангелу» [3] датируются тем же годом. В 1964 году
Марина Басманова приехала к Бродскому в ссылку и они жили вместе, а в 1965 году
у Марины Басмановой и Иосифа Бродского родился сын Андрей Басманов. Из-за
преследования Бродского его сыну решили дать фамилию матери — чтобы уберечь
ребенка от нависшей над отцом беды. Личные отношения сохранились и после
высылки Бродского в 1972 году, а в 1993 году, по приглашению Бродского, его
сын, Андрей Басманов приезжал в Нью Йорк и гостил у отца несколько месяцев.
Ранние стихи, влияния
По собственным словам, Бродский начал писать стихи в
восемнадцать лет, однако существует несколько стихотворений, датированных
1956—1957 годами. Одним из решающих толчков стало знакомство с поэзией Бориса
Слуцкого. «Пилигримы» [4], «Памятник Пушкину» [5], «Рождественский романс» [6]
— наиболее известные из ранних стихов Бродского. Для многих из них характерна
ярко выраженная музыкальность, так, в стихотворениях «От окраины к центру» [7]
и «Я — сын предместья, сын предместья, сын предместья…» можно увидеть
ритмические элементы джазовых импровизаций. Цветаева и Баратынский, а
несколькими годами позже — Мандельштам, оказали, по словам самого Бродского,
определяющее влияние на него.
Из современников на него повлияли Евгений Рейн,
Владимир Уфлянд, Станислав Красовицкий.
Позднее Бродский называл величайшими поэтами Одена и
Цветаеву, за ними следовали Кавафис и Фрост, замыкали личный канон поэта
Рильке, Пастернак, Мандельштам и Ахматова.
Преследования,
суд и ссылка
29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград»
появилась статья «Окололитературный трутень», подписанная Лернером, Медведевым
и Иониным. В статье Бродский клеймился за «паразитический образ жизни». Из
стихотворных цитат, приписываемых авторами Бродскому, две взяты из стихов
Бобышева, а третья, из поэмы Бродского «Шествие» [8], представляла собой
окончания шести строк, от которых отрезаны первые половинки. Ещё одно
стихотворение было исковеркано авторами фельетона следующим образом: первая
строчка «Люби проездом родину друзей» и последняя «Жалей проездом родину чужую»
были объединены в одну, «люблю я родину чужую».
Было очевидно, что статья является сигналом к
преследованиям и, возможно, аресту Бродского. Тем не менее, по словам
Бродского, больше, чем клевета, последующий арест, суд и приговор, его мысли
занимал в то время разрыв с Мариной Басмановой. На этот период приходится
попытка самоубийства.
8 января 1964 года «Вечерний Ленинград» опубликовал
подборку писем читателей с требованиями наказать «тунеядца Бродского». 13
февраля 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. 14 февраля у
него случился в камере первый сердечный приступ. С этого времени Бродский
постоянно страдал стенокардией, которая
всегда напоминала ему о возможной близкой смерти (это не мешало вместе с тем
оставаться заядлым курильщиком). Во многом отсюда «Здравствуй, мое старение!» в
33 года и «Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной» в 40 — со своим
диагнозом поэт действительно не был уверен, что доживёт до этого дня рождения.
Два заседания суда над Бродским (судья Дзержинского
суда Савельева Е.А.) были законспектированы Фридой Вигдоровой и составили содержание
распространявшейся в самиздате «Белой книги».
Судья: Ваш трудовой стаж?
Бродский: Примерно…
Судья: Нас не интересует «примерно»!
Бродский: Пять лет.
Судья: Где вы работали?
Бродский: На заводе. В геологических партиях…
Судья: Сколько вы работали на заводе?
Бродский: Год.
Судья: Кем?
Бродский: Фрезеровщиком.
Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас
к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к
роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где
готовят… где учат…
Бродский: Я не думал… я не думал, что это даётся образованием.
Судья: А чем же?
Бродский: Я думаю, это… (растерянно) от Бога…
Судья: У вас есть ходатайства к суду?
Бродский: Я хотел бы знать: за что меня арестовали?
Судья: Это вопрос, а не ходатайство.
Бродский: Тогда у меня нет ходатайства.
Все свидетели обвинения начинали свои показания со
слов: «Я с Бродским лично не знаком…»[8], перекликаясь с формулировкой времён
травли Пастернака: «Я роман Пастернака не читал, но осуждаю!..».
13 марта 1964 года на втором заседании суда Бродский
был приговорён к максимально возможному по указу о «тунеядстве» наказанию —
пяти годам принудительного труда в отдалённой местности. Он был сослан в
Коношский район Архангельской области и поселился в деревне Норенская. В
интервью Волкову Бродский назвал это время самым счастливым в своей жизни. В
ссылке Бродский изучал английскую поэзию, в том числе творчество Уистена Одена:
Я помню, как сидел в маленькой избе, глядя через
квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими
по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочёл… Я просто
отказывался верить, что ещё в 1939 году английский поэт сказал: «Время…
боготворит язык», а мир остался прежним.
— «Поклониться тени»
В августе и сентябре несколько стихотворений Иосифа
были опубликованы в коношской районной газете «Призыв».
Суд над поэтом стал одним из факторов, приведших к
возникновению правозащитного движения в СССР и к усилению внимания за рубежом к
ситуации с правами человека в СССР. Стенограмма Фриды Вигдоровой была
опубликована в нескольких влиятельных зарубежных СМИ: «New Leader»,
«Encounter», «Figaro Litteraire». В
конце 1964 года письма в защиту Бродского были отправлены Д. Д. Шостаковичем,
С. Я. Маршаком, К. И. Чуковским, К. Г. Паустовским, А. Т. Твардовским, Ю. П.
Германом. По прошествии полутора лет
срок ссылки был сокращен до фактически отбытого под давлением мировой
общественности (в частности, после обращения к советскому правительству
Жана-Поля Сартра и ряда других зарубежных писателей).
В сентябре 1965 года Бродский по рекомендации
Чуковского и Бориса Вахтина был принят в профгруппу писателей при Ленинградском
отделении Союза писателей СССР, что позволило в дальнейшем избежать обвинения в
тунеядстве.
В 1965 году большая подборка стихов Бродского и
стенограмма суда были опубликованы в альманахе «Воздушные пути-IV» (Нью-Йорк).
Мемориальная доска на доме Мурузи в СПб, в котором жил
поэт
Мемориальная доска на доме по улице Лейиклос в
Вильнюсе, в котором в 1966—1971 годах останавливался поэт
В своих интервью Бродский противился навязываемому ему
— особенно американской интеллигенцией — образу борца с советской властью.
А. Волгина
писала, что Бродский «не любил рассказывать в интервью о лишениях, перенесённых
им в советских психушках и тюрьмах, настойчиво уходя от имиджа „жертвы режима“
к имиджу „self-made man“»[9]. Он делал утверждения вроде: «Мне повезло во всех
отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо
тяжелее, чем мне». И даже: «…я-то считаю, что я вообще всё это заслужил»[10]. В «Диалогах с Иосифом Бродским» Соломона
Волкова, Бродский заявлял по поводу записи суда Фридой Вигдоровой: «Не так уж
это всё и интересно, Соломон. Поверьте мне»[11], на что Волков выражает своё
возмущение:
СВ: Вы оцениваете это так спокойно сейчас, задним
числом! И, простите меня, этим тривиализируете значительное и драматичное
событие. Зачем?
ИБ: Нет, я не придумываю! Я говорю об этом так, как на
самом деле думаю! И тогда я думал так же. Я отказываюсь всё это
драматизировать!
Эмиграция
Справка из писательской организации о трудовой
деятельности для предоставления в ОВИР: Трудовую деятельность начал в
пятнадцать лет. Работая фрезеровщиком на заводе, техником-геофизиком на
предприятиях Министерства геологии. Литературным трудом занимается с 1962 г.
12 мая 1972 года Бродского вызвали в ОВИР
ленинградской милиции и поставили перед выбором: эмиграция или «горячие
денёчки», то есть тюрьмы и психбольницы[12]. К тому времени Бродскому уже дважды
приходилось проводить по несколько недель в психиатрических больницах, что было
для него намного страшнее тюрьмы и ссылки.[13] Выбрав эмиграцию, Бродский пытался
максимально оттянуть день отъезда, но (возможно, в связи с визитом в СССР
Никсона) власти СССР хотели отправить его за рубеж как можно быстрее.
4 июня Бродский вылетел из Ленинграда в Вену. Там, в
Австрии, он был представлен У. Одену, по приглашению которого впервые
участвовал в Международном фестивале поэзии (Poetry International) в Лондоне в
июле 1972 г. Впоследствии Бродский жалел, что недостаточно хорошо владел
английским, так что его вклад в беседу с Оденом сводился к однотипным вопросам.
В тот же приезд поэт знакомится и с Исайей Берлиным.
Через месяц после этого начал работать в должности
приглашённого профессора на кафедре славистики Мичиганского университета в г.
Энн-Арбор: преподавал историю русской литературы, русской поэзии XX века,
теорию стиха. В 1981 году переехал в Нью-Йорк. Не окончивший даже школы
Бродский работал в общей сложности в шести американских и британских
университетах, в том числе в Колумбийском и в Нью-Йоркском. Продолжая писать на
английском языке, «чтобы быть ближе (…) к Одену», получил широкое признание в
научных и литературных кругах США и Великобритании, удостоен Ордена Почётного легиона во Франции.
Занимался литературными переводами на русский (в частности, перевёл пьесу Тома
Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы») и на английский — стихи В. В.
Набокова.
В 1986 году написанный по-английски сборник эссе
Бродского «Less Than One» («Меньше единицы») был признан лучшей
литературно-критической книгой года в США.[14] В 1987 году Бродский стал
лауреатом Нобелевской премии по литературе, которая была присуждена ему за
«всеобъемлющее творчество, насыщенное чистотой мысли и яркостью поэзии». В
Стокгольме на вопрос интервьюера, считает ли он себя русским или американцем,
Бродский ответил: «Я еврей, русский поэт и английский эссеист». В других
случаях определял себя: «еврей, русский поэт и американский гражданин»[15].
Часть Нобелевской премии Бродский выделил на создание ресторана «Русский
самовар», ставшего одним из центров русской культуры в Нью-Йорке. Сам он до конца жизни оставался одним из
знаменитых его постоянных посетителей. Бродский являлся также лауреатом
стипендии Макартура, Национальной книжной премии и был избран Библиотекой
Конгресса поэтом-лауреатом США.
Мать поэта пишет письмо Леониду Брежневу и умоляет
разрешить свидание с единственным сыном, 1979.
Из Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, этаж
посвященный Бродскому
Родители Бродского двенадцать раз подавали заявление с
просьбой разрешить им повидать сына (вместе или по отдельности), но даже после
того, как Бродский перенёс операцию на открытом сердце в 1978 году и из клиники
было написано официальное письмо с просьбой позволить родителям приехать в США для
ухода за больным сыном, им было отказано. Мать Бродского умерла в 1983 году,
немногим более года спустя умер отец. Оба раза Бродскому не позволили приехать
на похороны. В 1986 году было написано «Представление» [9]. Родителям посвящены
«Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга…» [10] (1985), «Памяти
отца: Австралия» [11] (1989), эссе «Полторы комнаты» (1985).
С началом перестройки в СССР стали публиковаться стихи
Бродского, литературоведческие и журналистские статьи о поэте. В 1990-х годах
начали выходить книги. В 1995 году Бродскому было присвоено звание Почётного
гражданина Санкт-Петербурга. Последовали
приглашения вернуться на родину. Бродский откладывал приезд: его смущала
публичность такого события, чествования, внимание прессы, которыми бы
сопровождался его визит[16]. Одним из последних аргументов было: «Лучшая часть
меня уже там — мои стихи»[17]. Мотив возвращения и невозвращения присутствует в
его стихах 1990-х годов, в частности, в стихотворениях «Письмо в оазис» [12]
(1991), «Итака» [13] (1993), «Мы жили в городе цвета окаменевшей водки…» [14]
(1994), причем в последних двух — так, как будто возвращение действительно
случилось.
Бродский c женой Марией, урождённой Соццани. Фото М.Барышникова
В 1990 году Бродский женился на русско-итальянской
переводчице Марии Соццани. С их общей дочерью он говорил по-английски.
Общий вид могилы в Венеции, остров Сан-Микеле, 2004.
Люди оставляют камешки, письма, стихи, карандаши, фотографии
Памятник Бродскому работы К. Симуна во дворе филфака
Санкт-Петербургского Университета
Бродский умер от инфарктa в ночь на 28 января 1996
года в Нью-Йорке. Похоронен в одном из любимейших городов — Венеции — на
кладбище острова Сан-Микеле[18].
В 2004 году близкий друг Бродского, лауреат
Нобелевской премии поэт Дерек Уолкотт написал поэму «The Prodigal», в которой
многократно упоминается Бродский. В ноябре 2005 года во дворе филологического
факультета Санкт-Петербургского университета по проекту Константина Симуна был
установлен первый в России памятник Иосифу Бродскому.
Важнейшими темами в творчестве Бродского были речь
(поэзия) и время: «Просодия — это изменение структуры времени внутри
языка»[19].
На стихи И. А. Бродского писали песни Елена Фролова,
Евгений Клячкин, Александр Мирзаян, Александр Васильев, Светлана Сурганова,
Диана Арбенина, Пётр Мамонов и другие авторы.
Семья
Отец — Александр Иванович Бродский (1903—1984)
Мать — Мария Моисеевна Вольперт (1905—1983)
1-я жена — Марина Павловна Басманова, 1938 г.р. (дочь
художников — Наталии Георгиевны и Павла Ивановича Басмановых) (гражданский брак с 1962 по 1972 год — до
высылки Бродского из СССР)
Сын — Андрей Иосифович Басманов, 1965 г.р. (от
гражданского брака с Мариной Басмановой)
2-я жена — Мария Соццани, 1969 г.р. (брак с 1991 по
1996 год — до смерти Бродского)
Дочь — Анна Александра Мария Бродская, 1992 г.р. (от
брака с Марией Соццани)
Адреса в Санкт-Петербурге
1955—1972 — доходный дом А. Д. Мурузи — Литейный
проспект, 24, кв. 28.
Муниципалитет Петербурга планирует выкупить комнаты,
где жил поэт, и открыть там музей. Экспонаты будущего музея временно можно
видеть в музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме.
1962—1972 — дом Бенуа — Улица Глинки 15
Квартира Марины Басмановой, где поэт встречался со
своей первой любовью и гражданской женой, Мариной Павловной Басмановой.
1962—1972 — улица Марата, 60.
Мастерcкая художника Марины Басмановой, где поэт жил cо своей гражданской женой,
Марианой Павловной Басмановой.
Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon
der russischen Literatur ab 1917. — М.: РИК «Культура», 1996. — 492 с. — 5000
экз. — ISBN 5-8334-0019-8
Источник: Википедия
Комментариев нет:
Отправить комментарий