ФАБЕРЖЕ КАК ЧЕЛОВЕК.

АНЕКДОТЫ-ФАБЕРЖЕ.

            ФАБЕРЖЕ КАК ЧЕЛОВЕК.

     К. Фаберже отличался остроумием и не щадил фатов, которых ненавидел. Как-то вскоре после Нового года зашел князь Г..н (скоре всего, это князь ГАГАРИН, работавший в Канцелярии Е.В. – В.С.), отличавшийся этим недостатком и очень гордящийся лентами и звездами. Князь завел разговор про новогодние награды, чтобы похвастаться полученным им орденом Белого орла, но при этом прибавил с небрежностью: «Представьте себе, даже не знаю за что». Он ожидал, что Фаберже рассыплется в поздравлениях и в восхвалениях его заслуг, но последний лишь улыбнулся и ответил: «Право, Ваша светлость, я тоже не знаю, за что». Ради красного словца, он не щадил себя и себе подобных. Как-то сахарный король К…. ему жалуется: «Что ни год, то убытки». «Да-да, отвечает он ему, что ни год у нас убытки, но странно, как это мы от этих убытков богатеем» («Сахарный король К…» - это, очевидно, Леопольд Кёниг, приятель Карла Фаберже - В.С.).

     Как-то в год рождения наследника мы обсуждали проект очередного пасхального яйца, желая приурочить сюжет его к этому событию. Кто-то заметил, что с самого рождения наследник назначен шефом стрелковых  частей, и что можно использовать этот факт в композицию. «Да, согласился он, только придется изобразить грязные пеленки, так как это единственные пока результаты его стрельбы».

     Когда Фаберже сам принимал какой-нибудь заказ, он всегда торопился и вскоре забывал подробности его. Тогда он обращался ко всем служащим, ища того, который был ближе к нему в то время, как он говорил с заказчиком и удивлялся, как это он сам стоял поблизости и ничего не помнит. Поэтому среди служащих вошло в обычай говорить, что отвечает не тот, кто принимает, а тот, который рядом стоит.

     Торопливость его имела иногда курьезные последствия. Случалось ему давать для исполнения вместо законченного рисунка эскизные наброски, на которых для скорости половина симметричного предмета была проектирована в одном роде, другая половина  в

Другом. Случалось, что по недосмотру мастера предмет исполнялся так же.

     Сзади одного образа требовалось гравировать молитву «Отче наш». Нарисовав шрифт первых слов, он написал «и так дальше». Вместо полного текста молитвы гравер выгравировал согласно рисунку «Отче наш и так дальше». «Ведь вот, заметил он (Фаберже – В.С.), не додумались же до этого,  наши попы, сокращения службы времени».

     В громадном количестве изготовляемых изделий трудно было узнать по виду предмета, кем из художников исполнен его проект, если рисунка не было под рукою. Когда Фаберже попадалась на глаза неудачная вещь, он меня вызывал и всласть издевался и иронизировал над неизвестным автором. В тех случаях, когда я имел причины подозревать, что автор никто иной, как он сам, я посылал за рисунком и ему его подносил. Он тогда виновато улыбался и говорил: «Вот что значит,  некому ругать, так он сам себя обругал».

     Еще со времен Густава Фаберже один из членов императорского дома очень интересовался ювелирным мастерством и хотел лично ему обучаться. С этой целью он обратился к Фаберже, чтобы тот составил ему реестр всех нужных инструментов и инвентаря мастерской. Старый мастер, которому поручили это дело, был большой оригинал. В список инструментов, между молотками, штихелями, чеканами, он включил «плоский ремень достаточной толщины». Заказчик обратил внимание на этот ремень и не мог понять, на что он может быть употреблен в ювелирных работах. На его вопрос старик ответил: «Ваше Высочество, это первый и самый необходимый инструмент, без него ни один ученик еще не обучался ювелирному искусству». Краткая и правдивая иллюстрация всей педагогики обучения того времени.

     Из особ императорской фамилии особенно покровительствовала ювелирам великая княгиня Мария Павловна. Они пользовались этой всесильной протекцией и минуя всякие таможенные и пробирные сборы, торговали ими как здесь, так и в Москве. Проделка эта была обнаружена и доказана некоторыми петроградскими (петербургскими – В.С.) ювелирами, которые все-таки добились секвестра этих ювелирных изделий до  уплаты за  них законных пошлин.

                          (Из мемуаров Франца Бирбаума» История фирмы Фаберже», 1919).

                            «КВАДРАТНЫЕ ЯЙЦА»

    Николай II не отличался особо развитым вкусом, да и не претендовал на него. Не такова была его супруга Александра Федоровна. Обладая убогими художественными понятиями, да еще отличаясь мещанской скупостью, она часто ставила Фаберже в трагикомическое положение. Она сопровождала свои заказы рисунками и определяла заранее стоимость предмета. Исполнить вещи по этим рисункам было технически и художественно невозможно. Приходилось прибегать к различным ухищрениям, объясняя вносимые изменения непонятливостью мастера, утерею рисунка и т.п. Что касается цен, то, чтобы не навлечь ее нерасположение, вещи сдавались по указанным ею ценам. Так как все эти заказы были ничтожны по стоимости, то понесенный маленький убыток скупался расположением, когда дело касалось получения серьезных работ.

     Великие князья и княгини охотно лично посещали магазин, подолгу выбирая свои покупки. Ежедневно от 4 до 5 часов там можно было встретить всю петербургскую аристократию: титулованную, чиновную и денежную. Особым многолюдством отличались эти рандеву на Страстной неделе, так как все спешили с закупкою традиционных яичек и заодно посмотреть очередные пасхальные яйца, изготовленные для императора.

    По поводу пасхальных яичек вспоминается не лишенный пикантности случай. Одна клиентка из высшей аристократии, не отличавшаяся особым умом, еще за несколько недель до Пасхи приставала к старику Фаберже, не изготовил ли он какую-нибудь новинку в виде пасхальных яичек. Надо сказать, что новизна в таком предмете нелегко дается и искать ее порядочно всем нам надоело. Старик Фаберже, когда был доведен до раздражения, не особенно стеснялся в ответах. Он с самым невинным видом

Объявил даме, что через две недели выйдут из работы квадратные яйца. Некоторые из присутствующих улыбнулись, другим стало неловко, но дама ничего не сообразила. Мало того, в назначенный срок приехала в магазин, чтобы их купить. Старик с серьезным видом объяснил ей, что он действительно надеялся такие изготовить, но что ему это так и не удалось.

                     (Из мемуаров Франца Бирбаума «История фирмы Фаберже», 1919 г.).

 

               ИЗ МЕМУАРОВ Г.Ч. БЭЙНБРИДЖА. 1949 ГОД.

       Я уже говорил, что Фаберже никогда не был излишне серьезным. Я думаю, что это было лучшим его качеством. Он понимал жизнь как водоем с легкой рябью, с всплесками воды время от времени. Но никогда он не жил в стоячей воде. Мы видели его в работе, а теперь посмотрим его в игре.

      Санкт-Петербург в его золотые дни был знаменит многими вещами, но ни в чём он не был так счастлив, как в розыгрышах. Из шутки иногда возникало целое сценическое действо и это нравилось еще больше, даже если это стоило немалых денег.

     У Фаберже был друг по фамилии Кениг, у которого была какая-то фабрика (сахарный завод – В.С.). Оснастив фабрику новыми станками и другим оборудованием, Кениг пригласил своих друзей , в том числе Фаберже, осмотреть ее. По приезде Фаберже заметил в груде лома большой медный котел. «Конечно, ты не выбросишь его, ведь за него можно получить много денег», - сказал он Кенигу. Уезжая, Фаберже снова привлек внимание друга к котлу: «Слушай, сделай с ним что-нибудь», - сказал он шутя. Через несколько дней, если вам случилось ехать по Невскому проспекту, вы увидели бы задерживающую движение  большую ломовую телегу, запряженную черырьмя лошадьми в нарядных чепраках. На телеге лежал котел, украшенный листьями лавра и цветами, направлявшийся к мастеру в качестве подарка.

     У Карла Фаберже был другой друг по имени Иван, который жил в Саратове на Волге. Однажды летом друг приехал к нему в Петербург. Карл сказал: «Иван, вот уже 20 лет ты посылаешь мне на Рождество икру, но в России есть и другие вещи, например, верблюды». В конце года ярко одетый калмык прибыл в Санкт-Петербург с письмом, которое гласило: «Мой любезный Карл, ты просил у меня верблюда. Я посла его тебе». Действительно, на улице стоял верблюд. Это выглядело так же ошеломляюще, как если бы он очутился на Бонд Стрит или на 5-ой Авеню.

      Кроме того, есть рассказ о том, как Фаберже смотрел на процессию во время коронации последнего царя. Он где-то раздобыл карету, которая уже отслужила вой срок. Во время движения дно кареты проломилось, но пассажиры продолжали движение пешком, не выходя из кареты.

         Вы имеете некоторое представление о нраве Фаберже. Как тело со свойствами катализатора, он одним своим присутствием влиял на людей, он вызывал оживление в компании, которая без него была бы скучной. Он никогда не упускал случая жить с легким сердцем. Однажды за обедом, заметив, что у меня не клеится разговор с моим немецким партнером, он принес словарь хинди и, положив его между нами, сказал: «Может быть это вам поможет». Опять же, это пустая трата давать вам тонкие вина, если вы не подготовите к этому нёбо. Если он собирался угостить вас тонким вином после обеда, он обычно тихонько толкал вас под столом ногой, чтобы вы перестали пить кофе; если это был деликатный портвейн, он предлагал вам маленькую солонку, чтобы вы могли брать по крошечной щепотке соли для очищения нёба между глоточками. Когда он не работал, он всегда расслаблялся. Даже во время работы, как вы поняли читатели, он не был слишком скован, как будто сопутствовал чему-то. Именно это помогло ему сохранить равновесие в тот ужасный момент в его жизни в сентябре 1918 года, когда в один миг всё, чем он владел, было у него отобрано. Таковы все русские интеллигенты, они отдают всё с такой же грацией, с какой пользовались этим. До наших дней это подтверждают сотни свидетелей.

     Самым прекрасным достоянием был Дом Фаберже, и, конечно, он был больше, чем простое обеспечение удобной жизни для семьи, которая им владела.

      Изделия Фаберже так привлекали к себе всеобщее внимание, что очень часто никто не замечал системы, при которой они создавались, но именно эта система и была триумфом Фаберже. Пока можно сказать, что правительство советов, расправившись с Фаберже, одновременно расправилось с 700 ремесленников, лишив их средств к существованию.

      Они процветали в условиях этой системы, которая в течение 76 лет постепенно совершенствовалась. Они жили, работали, ели и спали, как только может пожелать человек. Они ни в чем не нуждались. То, что Советы были призваны вводить, уже процветало в России, когда в жизнь вошел новый режим. Несомненно, это было процветание в малых масштабах, но высоко организованное и интенсивное. Это была система, при которой каждому человеку давалась полная возможность выразить себя и использовать систему для своего блага и для блага тех, кто работает с ним; предельно просто, но бесконечно широко.

  .

                ИЗ МЕМУАРОВ ОЛЕГА ФАБЕРЖЕ. 1990 ГОД.

       Мой дед, как говорится, не был любителем сидеть на месте, он много путешествовал по Европе, в основном по делам. Однажды, будучи в Польше, они с другом свернули в небольшую деревушку, трактиры которой славились чрезвычайно вкусной старинной водкой или, как ее здесь называют – вудкой. Благородный напиток подали в маленьком старинном графине с длинным запечатанным горлышком. Водки хватило на четыре рюмки, и она превзошла все самые лучшие сорта, которые когда либо пробовали друзья. Пища была по-сельски простой, но вкусной и звала сделать еще по глотку. Они заказали второй графин и распили его с не меньшим удовольствием. Когда же подошло время снова отправляться в путь, и им подали счет, мой дед к своему большому удивлению увидел, что за первую бутылку вудки они заплатили 7 рублей 50 копеек, а за втору лишь два рубля. Они позвали хозяина:

     - Мы заказали две бутылки вашей замечательной вудки, почему нам дали разные бутылки?

     - Господа считают, что вудка из второй бутылки была хуже, чем из первой?

     - Нет, она была такая же вкусная, но откуда такая разница в цене?

     - Господа должны нас извинить, но знаменитой выдержанной вудки в моих кладовых не так уж и много. В начале ужина мы подали самую выдержанную и вкусную вудку. Но после того, как ваша способность воспринимать ее вкус притупилась, вы с таким же удовольствием выпили более молодой и значительно менее дорогой сорт из второго графина. Но честность прежде всего , и мы берем с вас в соответствии с их действительной стоимостью!

      Такая постановка вопроса обеспечила трактирщику особо щедрые чаевые. Мой дел, так же как и мой отец, обладал хорошим чувством юмора, любил шутить и не обижался, когда сам становился объектом шутки. Особенно он любил то, что англичане называют практическими шутками. Как-то зимой, когда один из иностранных друзей деда должен был впервые приехать к нему в Санкт-Петербург, дед решил подшутить над ним. Этот друг пребывал в полной уверенности, что расположенная далеко на севере Россия была такой дикой страной, что заблудившиеся зимой медведи могли случайно забрести в ее столицу. Несмотря на яростные заверения в обратном, сомнения его полностью рассеяны не были. Дед срочно договорился о необходимых приготовлениях с дрессировщиком местного цирка и встречал гостя на вокзале во всеоружии. Проезжая в санях по городу, они вдруг увидели, как большой бурый медведь переходит улицу. Со страху гость не сразу заметил, что медведя ведут на поводке.

    - Смотри, смотри! – в ужасе закричал он. – Медведь!

     Дед небрежно обернулся в сторону медведя:

    - Да, действительно! Опять забрел. Да ты не волнуйся, видишь его уже поймали!

    Макс Нейшеллер, владелец фабрики по производству галош, был одним из ближайших друзей деда, они вместе очень любили ходить на концерты – он был так непомерно толст, что его вполне можно было назвать «Мистер пять на пять», и поэтому он ходил только в те залы, где кресла были без подлокотников. Меньше, чем на двух местах он не помещался. Однажды, когда сам дед на концерт пойти не мог, Макс попросил его купить билет хотя бы для него.

     - Карлуша, ты помнишь, что это должны быть соседние места?

    - А как же, конечно, ответил дед и приобрел билеты. Когда пыхтя от усилий, Макс Нейшеллер добрался до своих  двух мест, они, конечно же, оказались соседними. Проблема заключалась лишь в том, что между ними был проход…

     Другую шутку отец как-то сыграл над внучкой Макса Нейшеллера, Ириной, моей подругой по детским играм. Она обожала сладости, особенно шоколад. Однажды, когда мы были приглашены к ней на день рождения, отец заказал у Фацера литой шоколадный шар диаметром 15 см. Это был самый лучший, твердый горький шоколад, рецепт изготовления которого сегодня как будто утерян. Этот  завернутый в фольгу тяжелый шар и предназначался в качестве подарка Ирине – но с условием, что резать его нельзя, а можно только кусать. Ирина, сама любившая розыгрыши, приняла правила игры и бойко отгрызла первый кусок.

 

            СЛОН  В  ПОДАРОК ОТ МАХАРАДЖИ.

      …В обязанности отца входило наносить визиты самым уважаемым клиентам. Последней его поездкой перед первой мировой войной стало путешествие на Цейлон – посещение магараджи, чье имя, к сожалению, в моей памяти не сохранилось. Пребывание на Цейлон было достаточно длительным, несколько раз отцу довелось совершать проездки на слонах, и он прямо-таки влюбился в этих добрых и умных животных. Это не осталось незамеченным махараджей, и когда наступил момент прощания, отца пригласили во внутренний двор дворца. Там стоял большой и красивый слон – подарок хозяина отцу в знак благодарности за всю ту радость, которую наши художественные изделия доставляли царственной семье в течение многих лет! И вот на отца буквально свалился хорошо обученный слон, а он не ведал, с какой стороны к нему подступиться.

     Наконец все единодушно пришли к мнению, что  он заберет слона в Россию, как только подготовит все у себя в Левашове – построит подходящую «конюшню» и оборудует достаточных размеров загон. Эти работы шли полным ходом, и прервала их лишь разразившаяся в 1914 году мировая война. Так мой отец к своему большому огорчению лишился личного слона, о котором он в годы моего детства продолжал вспоминать с тоской. Что же касается слона, то ему повезло: ему удалось избежать жизни в довольно-таки холодной и снежной стране. Он остался в своей естественной среде с ее теплым климатом, и к тому же слону не пришлось испытать на себе всех прелестей российской революции.

                             (Из мемуаров Олега  Агафоновича Фаберже «Блёстки», М., 1994)

                 ФАБЕРЖЕ И КОРНЕТ САВИН.

     Лет тридцать тому назад много шуму наделала мошенническая проделка известного афериста «корнета» Савина с не менее известной фирмой Фаберже.

    «Корнет» Савин в образе  «знатного иностранца» графа Тулуз де Лотрека в карете приехало в сопровождении важного старика с орденом на шее в магазин Фаберже на Морскую. Выбрал драгоценности на большую сумму и под предлогом недостачи денег,  увез вещи, оставив в залог «сановника», пока де пришлет деньги.

      «Сановник» оказался нищим, нанятым специально на этот случай, а Савин исчез с драгоценностями, и попался только через год уже в Брюсселе.

      Сейчас метод остался тот же. Изменилась приманка: в 1893 году жертва «шла» на сановника, в 1922 году – «идет» на бабушку»…

               («Вечерняя Красная газета», 28\7 декабря 1922 г. Раздел «Петроградская жизнь». Последние уголовные новинки сезона.   

            ДВЕ ВСТРЕЧИ С ФАБЕРЖЕ. 1917  ГОД.

       Теперь буржую оставалось одно: лечь  и умереть с голоду. И началась распродажа, начиная с самого необходимого платья, мебели, всего, что у обывателя осталось. Чуть ли не на всех улицах появились комиссионные конторы для покупки и продажи вещей, для распродажи России оптом и враздробь. Покупателей было сколько угодно. Имущие классы стали нищими. Капиталисты, купцы, фабриканты, люди вольных профессий, служащие, военные, мелкие торговцы – словом, все, что не были коммунистом и пролетариатом, а назывались буржуями, остались без всего, но новых богачей явились тысячи.

      Комиссары, матросы, грабители, красноармейцы, экспроприаторы, разная накипь, присосавшаяся к новым владыкам, швыряла деньгами. Наехали любители легкой наживы и из-за границы. Встретив Фаберже, известного ювелира, я его спросил, как ему живется.

      - Живется, конечно, неважно. Но торгую как никогда. И только дорогими вещами.

      - Кто же у вас покупает?

      - Главным образом солдаты и матросы.

     Что матросы, «краса и гордость русской революции», имели пристрастие к ювелирным вещам, я давно уже видел. Краса и гордость на своих голых шеях носила ожерелья и медальоны, пальцы были покрыты тысячными кольцами, на руках красовались браслеты. Одного из таких пшютов я встретил у парикмахера. Его мазали какими-то препаратами, полировали, почти поливали туалетными водами, душили до одурения. «Что еще прикажете?» - подобострастно спрашивал француз. «Еще бы нужно… того… косметического!» - важно произносил желанный клиент. И опять парикмахер манипулировал над ним.

     Один матрос в магазине Ирменникова, помещавшегося в нашем доме, забыл пачку денег, завязанных в грязном носовом платке. Приказчик об этом заявил председателю домового комитета, тот прибежал ко мне за советом, как быть. Я посоветовал пригласить красногвардейца и при нем сосчитать деньги и составить акт. Так и сделали. Досчитали до ста двадцати тысяч, когда спохватившийся владелец вернулся. Сколько всего в платке было награбленных денег, так и не сосчитали. А тогда деньги были еще деньгами, а не блестящей бумагой, как потом.

     Однажды я зашел на Морскую, в магазин Фаберже. Покупателей не было, было только несколько буржуев из его старых клиентов. Но вот ввалился красноармеец с женщиной. Он – добродушный на вид тюлень, должно быть недавно еще взятый от сохи, она – полугородская франтиха, из бывших «кухарок на место повара», с ужимками, претендующими на хороший тон. Шляпа на ней сногсшибательная, соболя тысячные, бриллиантовые серьги с орех, на руках разноцветные кольца, на груди целый ювелирный магазин. Парень, видно влюбленный в нее как кошка, не мог оторвать глаз от столь великолепной особы.

      - Нам желательно ожерелье из бус, - сказала особа.

      - Да не дрянь какую – а подороже, - пояснил парень.

     Принесли футляр.

      - Почем возьмете?

       - Сорок тысяч.

     Дама пожала плечами.

     - А получше нет?

     Показали другой.

     - На шестьдесят тысяч. – сказал приказчик.

     - Мне бы, что ни на есть лучше.

     - Лучше теперь у нас жемчуга нет. Быть может, на днях получим.

     - Нам непременно сегодня лучше, - вмешался парень. – Без бус им вечером на танцульку в Зимний дворец ехать никак невозможно.

     - Поедем, Вася, в Гостиный. – капризно сказала особа, - там наверно есть дороже. – Но видя улыбку на устах буржуев, сконфузилась. – А впрочем, давайте. На сегодня и эти сойдут.

    И Вася, сияя от счастья, расплатился.

      - Видели, какой у нее чудный аграф? – сказала одна дама, когда парочка вышла. – Наверно, работа Лялика в Париже.

     - Это нашей работы, - сказал приказчик, я его узнал. Мы его в прошлом году для княгини Юсуповой сделали.

     Дама вздохнула.

    - А мои бриллианты при обыске пропали.

    - Мои, сказала другая, - взяли из сейфа.

       Очевидно, добродушный парень был налетчик. Теперь – чуть ли не профессия, как всякая другая. Как-то жена нашего председателя домового комитета, бывшая наша швейцариха, поведала мне свое горе. Племянник ее Серега, мальчик лет четырнадцати, выкрал у нее все ее сбережения – две тысячи рублей. Оказалось, Сереге повезло. Сделал ночью с товарищами-подростками налет, и на долю каждого «очистилось» свыше двадцати тысяч. И на радостях он отдал ей ее деньги.

    - Да ведь это разбой, - сказал я.

    - Э, барин, нынче все так делают. Зевать будешь – с голоду помрешь!

     Увы! Через два года так рассуждало пол-России.

                 (Мемуары Николая Егоровича Врангеля, Берлин, 1924 г.)

      

                    НЕКРОЛОГ. ПАМЯТИ КАРЛА ГУСТАВОВИЧА ФАБЕРЖЕ.

  

      В Лозанне, 74  лет от роду скончался Карл Густавович Фаберже, глава известной петербургской фирмы «К.Фаберже». Уроженец Петербурга и знаток его истории, особенно второй половины XIX века, прошедшей целиком на его глазах, он был неутомимым работником, тонким знатоком и ценителем  художественных произведений.

      Будучи человеком весьма разносторонним и обладая крупным состоянием, он мог себе позволить РОСКОШЬ КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЯ (выделено нами – В.С.)

        Особенно памятны мне два собрания К.Г.Фаберже:

1.      Коллекция гравюр старого Петербурга, которую он много лет собирал при содействии книгоиздательской фирмы К.Гирземон в Лейпциге. Я затруднился бы назвать количество листов этого значительного собрания, но во всяком случае требовались часы, чтобы пересмотреть сотни старых гравюр.

2.      Коллекция старинных резных японских безделушек из слоновой кости, состоявшая из нескольких сотен предметов, помещавшихся в двух витринах-шкафах, находившихся в обширном кабинете. Тут были резные уники и шедевры. Часами иногда стояли мы с Карлом Густавовичем у освещенных изнутри, открываемых для любителей витрин, перебирая тонкие вещицы, покрытые вековой патиной

Тонкий ценитель искусства во всех его областях, любитель музыки и хорового пения, он сохранил в своей изумительной памяти массу воспоминаний по истории музыкальной жизни Петрограда, былой итальянской оперы в Большом театре Петербурга с Аделиной .Патти и  Тамберлинком во главе, истории петербургских меценатов и т.п.

        Тяжелый недуг свел его в могилу; быть может в развитии этого недуга играли роль волнения и неприятности, особенно в течение революционного периода, начиная с конца 1917 года.

       Карл Густавович всегда с неизменным юмором переносил постоянные неприятности, обыски, обстрелы своего дома, долго и упорно не желая покинуть насиженное место, и лишь абсолютный развал всякой жизни и деятельности в 1919 г. заставил его покинуть Петроград и искать убежища за границей (Примечание. Карл Фаберже покинул Петроград 24 сентября 1918 г.- В.С.).

       Старший сын Карла Густавовича расстрелян в Петербурге, остальные,  после ряда мытарств, страданий и испытаний, счастливо выбрались из того ада, в который превратилась жизнь в России (Примечание. Второй сын, Агафон  Карлович Фаберже трижды приговаривался к расстрелу, отсидел 16 месяцев в тюрьме, но остался жив; два других: Евгений и Александр перебрались за границу – В.С.).

      Какова теперь судьба ценных собраний К.Г., сказать трудно. С ним же от нас ушел кусочек старого Петрограда. 

                                                                               Н.Могилянский (профессор, бывший директор Этнографического отдела Императорского Русского Музея – В.С.)

                                     (Газета «Общее дело», Париж, № 159 от 21 дек. 1920 г.)                

                   МАТЕРИАЛЫ И ТЕХНИКА.

      Абсолютное выражение любой формы искусства требует согласованной работы всего технического оборудования.

     Для художника недостаточно, чтобы у него были основные краски, подходящие кисти, правильно подготовленная для письма поверхность, если он не может отойти на достаточное расстояние от мольберта.

     Живопись маслом требует пространства, то же относится и к ювелирному делу, особенно к эмалевому производству и обработке камня.

     Фаберже очень хорошо понимал это и в 1900 году он перевел все свое предприятие в более просторные помещения на Большой Морской улице, 24, где он смог разместить под одной крышей все наиболее значительные мастерские: Хольминг занимал со своей мастерской второй этаж, Перхин (после него Вигстрем) – третий, Хольмстрем – четвертый, Тилеман – верхний, пятый этаж.

       Прежде чем приступить к изготовлению какого-либо значительного изделия было принято собираться за круглым столом, куда приглашались все специалисты, которые должны были принимать участие в изготовлении этого изделия – от первой стадии до последней. Это не просто образное выражение. Евгений Фаберже хорошо помнит этот круглый стол в личном кабинете своего отца, где тщательно прорабатывались планы работ.

    Подобно тому, как редакционный совет большой газеты встречается и вырабатывает позицию, которую она должна занять по определенному вопросу, дизайнер предмета Фаберже получал возможность изложить свою точку зрения людям, которым будет доверено исполнить его замысел. Золотых дел мастер обсуждал с ювелиром как и в какой срок должна быть исполнена работа. Естественно, что позолотчик должен переговорить с ними обоими – с золотых дел мастером, чтобы знать природу и чистоту металла и с эмальером, чтобы помочь ему выбрать лучший цвет.

     Особенно важным является тот факт, что предмет или его часть должны «пройти» через огонь при пайке; например, камни не могут подвергаться воздействию пламени без риска, и опытные мастера стараются не делать этого. Поэтому золотых дел мастер решает вопрос о пайке в согласии с требованиями закрепщика и эмальера. Каждый выполняет свою функцию в указанное время, чтобы избежать неприятных последствий. Современный ювелир, читающий эти строки, может понять, сколько катастроф было предотвращено этой разумной предосторожностью.

       При изготовлении каждого предмета особое внимание уделялось свойствам материалов.

                                      (Кеннет Сноуман «Искусство Карла Фаберже», Лондон. 1953)

                       КАМНЕРЕЗНЫЕ ИЗДЕЛИЯ.

       Камнерезы фирмы Фаберже, естественно, очень часто определяли характер и пропорции изготовляемого изделия, однако это не относится к фигуркам животных и до какой-то степени к статуэткам, изображающих русские национальные типы, составленным из разноцветных камней.

      Фигурки животных разнообразны и многочисленны. Кажется,  были изображены все существующие виды, не исключая нескольких доисторических существ. Все фигурки отличаются дружелюбием и здоровьем. Не все выполнены с одинаковым вдохновением, но огромное большинство этих животных отличается живостью и очарованием.

        В этой главе следует несколько изменить оценку, сделанную нами ранее относительно творчества художника Фаберже. Исполнители фигурок животных требуют другого названия. Это художники-творцы в области миниатюрной скульптуры и мы должны рассматривать их творения под иным углом зрения, чтобы правильно оценить их.

      Дом Фаберже исполнял фигурки животных из уральских и сибирских камней: нефрита, обсидиана, родонита, халцедона, агата, горного хрусталя, топаза и др.

     Все эти многочисленные миниатюрные лягушки, уточки, свинки – вовсе не простое натуралистическое воспроизведение природа, но прямой результат работы живой интуиции, позволяющей полностью использовать свойства материала.

Особенно ярким примером является Попугай из опала, где гармонически соединяется сюжет и свойства материала. Переливы цветов опала вызвали к жизни птицу с разноцветным оперением, однако в целом, по своему спокойствию и умиротворению, фигурка напоминает работы древнегреческих мастеров.

        Мастер Фаберже, не может, однако успокоиться до тех пор, пока он не испробует всех возможностей для более глубокого проникновения ив природу изображаемого животного. Так, мы с особым удовольствием замечаем, как при помощи светотеней он передает влажную кожу двух нефритовых лягушек.

         Фаберже никогда не принуждал материал. Просьба Аристотеля «не менять природы» никогда не находила  более ревностного приверженца.

        Современное поколение критиков и искусствоведов приучило нас быть очень обкими относительно того, что имеет привкус очарования  в наш век серьезных поисков абсолютной красоты, век поисков эстетического идеала.

       Взгляд в прошлое может дать нам  более ясное представление о безжалостной картине, которую они рисуют. То, что нас мгновенно привлекает рисунок Ватто или мелодия Шуберта, вовсе не означает присутствия чего-то мелкого или пустячного ни в их творениях, ни в нас самих. Напротив, я могу сказать, что именно это злосчастное свойство – способность очаровывать, часто переходит в актив, когда мы даем оценку творчеству художника.

      Именно то и происходит, когда мы смотрим на миниатюрные фигурки, созданные камнерезами фирмы Фаберже…  

                              (Г.Ч.Бэйнбридж. «Петер Карл ФАБЕРЖЕ. Золотых дел мастер и ювелир Российского Императорского Двора. Его жизнь и труды. Лондон, 1949).

       

                        КАМНИ В ИЗДЕЛИЯХ ФАБЕРЖЕ.

       Камнерезы, работавшие в России,  могли найти все, что душе угодно, самые богатые природные месторождения, практически за порогом своего  дома, все камни от сибирского изумруда до серой колканской яшмы. Удивительно богатые месторождения самоцветов на Урале. В Сибири, на Кавказе и в другие. Естественно это было источником восторга Фаберже, снова и снова он мог придирчиво выбирать камни для каждой конкретной цели: фигурки животного, блюда или шкатулки.

       Его камнерезы использовали почти каждый камень, известный человеку. Однако они не ограничивались отечественными камнями, даже камнями своего континента. Фаберже приветствовал торговцев драгоценными камнями со всего света.

     Что касается драгоценных камней, то он редко использовал их, только в том случае, когда это соответствовало декоративным целям. Сапфиры, рубины и изумруды чаще всего гранились кабошонам, в девяти случаях из десяти алмазы были огранены «розой»; он использовал алмазы бриллиантовой огранки только в специальных царских заказах. Алмазные «розочки» прекрасно выглядели рядом с эмалями и цветными камнями, в то время как алмазы бриллиантовой огранки из-за своего блеска могли нарушить тон изделия, кроме того, возникли бы проблемы с закрепкой.

      Широко использовались полудрагоценные камни, особенно лунные камни, гранаты-кабошоны, оливины, окрашенные халцедоны, огранки кабошон и известные под названием «меккский камень».

      Кроме того, часто использовались горный хрусталь, жадеит, бовенит, халцедон. Агат, яшма, родонит, кварц, авантюрин, ляпис-лазурь, бледно-зеленый крапчатый и опалестцирующий амазонит.

    Пару слов  о  свойствах этих камней, которые могут быть полезны коллекционерам.

     Древние философы с особым почтением относились к горному хрусталю, полагая, что это твердая разновидность льда с высочайших вершин Альп. Может быть, это вдохновило Фаберже на создание одного из самых счастливых произведений – «Зимнего яйца». Он. Подобно мастерам Ренессанса, работавшим в Германии и Италии, комбинировал горный хрусталь с эмалью, драгоценными камнями и золотом.

      Уместно будет также упомянуть о заблуждениях некоторых коллекционеров изделий Фаберже о путанице в названиях. Это касается  жада в изделиях Фаберже. Строго говоря, существует две разновидности жада: нефрит и жадеит. И та и другая разновидности использовались в работах Фаберже. Чаще он использовал нефрит, и только изредка жадеит. Его нефрит – это темно-зеленый камень сибирских месторождений. Бледный желто-зеленый обычно называют «бледный жад» или просто «жад» (в противоположность «сибирскому жаду») – это вовсе не жад, а твердая разновиднеость серпентина, известная как бовенит. Это название существует с 1882 г., когда Г.Т.Бовен, сообщи о своих находках в американском журнале «…….», до этого камень ошибочно назывался нефритом. Прошло достаточно много времени со дня опубликования этой ценной статьи, поэтому следует принять новое, более точное название, даже в среде самых консервативных коллекционеров Фаберже. Кроме Род-Айленда (США), где Бовен нашел его, эта форма серпентина встречается в Афганистане, откуда, несомненно, Фаберже вывозил его.

      Родонит или орлец – один из самых красивых камней; он добывался в Екатеринбурге и характеризуется теплым розовым цветом.

      Обсидиан – природное вулканическое стекло серо-черного цвета, Отполированный обсидиан с его мягким бархатистым блеском, особенно хороший материал для фигурок животных.

       Авантюриновый кварц, рыжевато-коричневый материал, добываемый в Алтайских горах, очень красив, благодаря золотистым искрам, проявляющимся на отполированных поверхностях.

      Мастерские Верфеля, где выполнялись многие камнерезные работы, напоминали в миниатюре Оберштейн, немецкий центр камнерезных промыслов в Германии. Там не только шлифовали и полировали камни, но также окрашивали их и даже создавали.

       Хороший ремесленник может изменить естественный цвет камня, или его части, если камень достаточно пористый, путем окрашивания. Например, бледно-окрашенный агат помещается в раствор меда и нагревается, не доходя до кипения, в течение нескольких дней,  мед впитывается в поры. Камень вынимается из раствора и погружается в серную кислоту (так науглероживается сахар), в результате бледный агат превращается в черный оникс. Таким же методом можно получить тонкую гамму оттенков, так, халцедоновые утята были окрашены в кремово-желтый цвет.

    Наряду с природными камнями, фирма часто с успехом применяла темно-красные (малиновый) материал под названием пурпурин. Сотрудник Императорского стекольного завода по фамилии Петухов создал этот материал, открыл секрет его производства. Подобный процесс был известен в XVIII веке камнерезам г. Мурано (Италия), которым мы обязаны за изобретение авантюринового стекла или золотого камня.

     Итальянское пурпуриновое вещество несколько светлее и легче по весу, возможно из-за меньшей доли свинца, по сравнению с пурпурином Петухова.

       Вероятно, пурпурин получился в результате кристаллизации хромата свинца в стеклянной матрице. Это очень красивый материал благодаря насыщенности и глубине цвета (бычья кровь) и искристой стеклянной текстуре. Возможно, что мастерски Фаберже принадлежало исключительное право на использование этого материала.

        Камнерезной работе всегда предшествует скульптурная модель из воска или гипса. Камнерезы, как правило, воспроизводили модель в камне. Около 20 художников и скульпторов, работавших в Доме Фаберже, занимались изготовлением моделей.

     В некоторых случаях, как Сандрингамская серия, модели делались на месте, с натуры, а исполнялись в камне в петербургских масте6роских.

      Фаберже никогда не  сковывал себя традициями. Когда стоял вопрос о выборе материала. Например, в композиции «Одуванчик»,  он встал перед проблемой, как передать воздушность и легкость пушка и решил использовать асбестовые волокна.

     Он высоко ценил ценную декоративную древесину, отечественную и заморскую: карельскую березу, палисандр, падуб и использовал ее при изготовлении портсигаров, рамочек для миниатюр, кнопок электрических звонков.

     Футляры для изделий Фаберже также изготовлялись из дерева, обычно из полированного белого падуба. Превосходное исполнение этих футляров было достойно содержавшихся в них драгоценных подарков.

                           (Кеннет Сноуман «Искусство Карла Фаберже», Лондон. 1953)  

                       КРЕМЛЕВ.

       Когда художественные недостатки работ Верфеля и Оберштейна побудили фирму открыть собственную мастерскую, то приглашен был управлять этой мастерской худоржник П.М.КРЕМЛЕВ, окончивший Екатеринбургское художественное училище и посвятивший себя каменно-резному делу. Под его руководством художественный уровень работ сразу значительно повысился. Исчезла прежде всего ремесленная сухость исполнения, отличавшая работы Верфеля и Оберштейна. Многие работы исполнялись Кремлевым лично. Работа, правда, обходилась значительно дороже, чем в Оберштейне, но это нужно приписать главным образом недостаткам технического образования и плохому ведению хозяйства. В пору усиленной деятельности в 1012- 1914 гг. мастерская насчитывала 20 человек мастеров, но не поспевала сдать нужное количество работ, и простые работы заказывались Екатеринбургским мастерским. В собственной же мастерской сверхурочные работы не переводились, но неоткуда было достать опытных мастеров.

       Мастерская просуществовала до 1917 года, когда ее пришлось закрыть за недостатком как материалов, так и мастеров, мобилизованных в разное время.

                                 (Ф.Бирбаум. История фирмы Фаберже. 1919 г.)

        

                      ДЕРБЫШЕВ.

       Среди мастеров заслуживает особого упоминания талантливая и оригинальная личность екатеринбуржца ДЕРБЫШЕВА. Познакомился я с ним в 1908 году, когда он приехал искать работы в Петербург, вернее пришел, так как путь он совершил большей частью пешком, работал на разных местах грузчиком, огородником для добывания средств к жизни. Прибыл он в Петербург оборванный и в лаптях. Мы сразу распознали в нем человека дела и талантливого работника. Фирма  поспешила его обуть и одеть; так как в то время собственная мастерская только намечалась, он был поставлен на завод Верфеля, где он проработал год, накопил немного денег. Он с нашими рекомендациями поехал для усовершенствования в Оберштейн, и оттуда он вскоре перебрался в Париж, где работал у художника-резчика Лалика. Последний, в восторге от его способностей, хотел сделать его своим преемником, поженивши его на своей дочери. Судьба решила иначе. Тоска по родине, а может быть,  и боязнь женитьбы заставили его вернуться в Россию в начале 19124 года. Мобилизованный в первые же месяцы войны, он погиб при взятии Львова. Фирма поручала ему оборудование и руководство новой мастерской (Английский пр., 44 . ? – В.С.). Я нисколько не преувеличу, если скажу, что русское каменно-резное дело потеряло в нем своего лучшего и, может быть, единственного художественно образованного мастера.

                            (Ф.Бирбаум. История фирмы Фаберже, 1919)

                        ЧАСТНЫЕ ЗАКАЗЫ.

.

     В последнее десятилетие большое значение  приобрела  клиентура из финансового и торгового мира. Короли биржи, сахара, нефти и др. Нужно сказать, что  с ними было несравненно легче и приятнее работать. Почти всегда одаренные практическим умом, они не претендовали на художественную инициативу, не навязывали нам своих идей и проектов. Он полагали, не без основания, что художник такой же специалист, как инженер или бухгалтер и указка может только повредить. Очень часто, когда речь шла о подарке, они даже не определяли предмета. Назначали лишь предельную его стоимость и указывали лицо, которому подарок назначался и по какому случаю он подносился.

При таких условиях художник творил свободно, что очень ценно, а затем чувствовал, что несет полную ответственность за творимое, что не менее важно.

     Один из нефтяных королей (Э.Нобель) отличался особой щедростью на подарки, иной раз казалось, что это главное его занятие и удовольствие. В мастерских всегда находились в работе несколько его заказов, и он время от времени приходил их осматривать. Часто бывало, что свое назначение  подарок получал лишь по окончании работы. При ликвидации мастерских некоторые из его заказов так и остались незаконченными (в том числе и «человеческие фигурки» ? – В.С.)

                                (Из мемуаров Франца Бирбаума «История фирмы Фаберже», 1919 г.).