В 1882 году после удачно закончившейся для фирмы Фаберже всероссийской художественно-промышленной выставки в Москве Карл Фаберже покупает дачный участок в северном предместье Петербурга Левашово. Сеседями по даче были семейства Бенуа, художника Савицкого, архитектора и сташего библиотекаря Училища бар. Штиглица И.А.Гальнбека, академика Бруни и других известных людей. Долгое время на территории дачи стоял лишь охотничий домик, пока наконец после постройки здания на Большой Морской улице сын двоюродной сестры Карла Фаберже – архитектор Карл Шмидт, будущий академик, не принялся за строительство здания двухэтажной дачи.
В день закладки первого камня Карл Фаберже посадил на территории участка дуб, который красуется и даныне.
В 1907 г. дача переходит во владение Агафона Фаберже, у которого к тому времени было четверо сыновей. Очевидно, Карл Фаберже очень любил внуков и хотел, чтобы они летом отдыхали на даче. Нельзя, однако, забывать, что Агафон Карлович Фаберже был выдающимся коллекционером. Он собирал всё, что на его взгляд, имело художественную ценность: ковры, фарфор, фигурки из жадеита, статуэтки Будды и другие китайские и японские предметы, вазы, гравюры, серебряные бокалы, картины, японские гарды «цуба», нецке ми многое другое, предпочитая восточное искусство. Агафон Фаберже имел крупнейшую в мире коллекцию финских почтовых марок, а также русских и польских. Тот, кто немного знает филателистов и вообще коллекционеров, легко может представить себе, как тяжело расставаться коллекционеру со своими сокровищами. Очевидно, для хранения многочисленной коллекции Агафон Фаберже решил расширить дачу. Проект осуществил архитектор Иван Гальнбек. Здание дачи стало украшением округи. Три стеклянных потолка, зимний сад, где выращивались персики и цветы, мраморная лестница, кафельные печи-голландки, комнаты-залы, выполненные в стилях различных исторических эпох. Плюс к этому водяное отопление, собственная электростанция, конюшня. Словом, это была вилла. Это-то её и погубило, когда наступило время революционных бурь. Дача стала лакомым куском для восставшего народа, среди которого пользовался огромной популярностью лозунг: «Грабь награбленное!».
Во время Первой мировой войны на даче был лазарет Красного Креста. Фирма активно сотрудничала с Обществом Красного Креста, выпуская многие тысячи разнообразных знаков этого общества.
Вскоре после Октябрьской революции Агафон Фаберже переправил большую часть своей многочисленной коллекции в здание на Морской улице, 24. Квартиру, которую он занял в верхнем этаже дома, друзья стали называть «Малым Эрмитажем». Все работы в фирме к тому времени уже прекратились. Как свидетельствуют более поздние документы (от апреля 1919 г.), «хозяева фирмы, бежав за границу, попрятали все документы и инструменты, а дом отдали швейцарскому консульству». В первые революционные годы огромное здание пустовало. В одном из помещений акад. А.Е.Ферсман нашёл запрятанного среди бухгалтерских книг великолепного лазуритового слона.
Однако в первой половине 1918 г. Агафон Фаберже ещё сохранял надежды на светлое будущее. Трудно понять, чем он руководствовался, но тем не менее это факт, что 29 июня 1918 г. он открыл собственный антикварный магазин в доме по той же Морской улице, но уже в здании на углу Кирпичного переулка (дом № 16). Приведём письмо Агафона Фаберже в адрес акад. Александра Николаевича Бенуа.
"27 июня 1918 года
Глубокоуважаемый Александр Николаевич!
Открывая свой художественно-антикварный магазин, Морская, 16, покорнейше прошу почтить своим присутствием день открытия – суббота 16/29 сего июня и пожаловать к св. Молебствию – 12 час. дня.
Уважаемый Вас Аг.Фаберже"
(Отдел рукописей Русского музея. Ф.137, д.1666, л.1)
"АГАФОН ФАБЕРЖЕ
2 сентября 1918 г. Морская, 16 – тел. 2-25-94 Петроград.
Господину А.Н.Бенуа, В.О., 1-я линия, 38.
Многоуважаемый Александр Николаевич,
Если Вы будете в наших краях, то не откажите мне в любезности зайти ко мне; я хотел бы показать Вам две картинки художника Гойя и слышать Ваше мнение. Я знаю, что Вы заняты, и если Вам моя просьба почему-либо неудобна, то я охотно сам принесу к Вам эти картины; в этом случае я прошу Вас поззвонить тогда ко мне и сообщить, когда Вам удобно будет меня принять. Я бываю на Морской, 16, обыкновенно от 10 до 12 ½ ч. и от 4 до 5 ½ ч. – только завтра, во вторник, утром я занят с С.Н.Тройницким в одном доме.
Примите привет от уважающего Вас
Аг.Фаберже"
(там же, л.2)
Именно в эти дни правительство большевиков готовило декрет о закрытии антикварных магазинов. Однако Агафон этого ещё не знал. События в стране развивались стремительно. Страшной явью стал красный террор.
Как свидетельствуют архивные документы, сразу после убийства председателя Петроградской чрезвычайной комиссиии Урицкого, из Петрограда во все райсовдепы была отправлена телеграмма с предложением выступить против местной буржуазии. Левашовский военный комиссар К.Петухов, его помощник Новиков и военный инструктор Рудольф Кох 18 сентября 1918 г. произвели на даче Агафона Фаберже троекратный обыск. Были конфискованы столовое серебро, 15 ковров, находившихся на учёте в комиссии по охране памятников старины и искусства, часть белья из лазарета Красного Креста и 1 ½ или 2 бутылки вина. Эти реквизиции и обыск были незаконны, поскольку ещё 9 августа 1918 годаза № 182 Комиссариат имуществ за подписью правительственного комиссара Ерыкалова и секретаря Коптева выдал гражданину Агафону Карловичу Фаберже «удостоверение в том, что принадлежащее ему собрание картин, миниатюр, скульптуры и предметов прикладного искусства, находящееся в Левашове, принято на учёт Художественной комиссией по охране и регистрации памятников искусства и старины и без разрешения комиссии не может быть подвергнуто никакими реквизициям и секвестрам». (Архив Эрмитажа, ф.IV,оп.1, д.896, 1918)
Евгению Фаберже для защиты коллекции в доме на Морской, 24 не удалось получить и такого документа.
15 ноября 1918 г. Евгений Фаберже направил следующее письмо:
"В комиссию по охране памятников искусства и старины
Гражданина Карла Густавовича Фаберже
Заявление
Сим прошу выдать мне охранное свидетельство на художественные произведения, находящиеся в моей квартире в доме № 24 по Морской улице. Между ними картины художников: van Mierevelt, Pierson, Hermann, Baisch, Victor Borngeois, Canella, Клевера, Александровского, Рындина, Riedel, Крыжицкого, Ив. Шультце, Heiska, Егорова, Гефтлера, Боголюбова, Богданова, Dietrich и др.
2 мраморных бюста Jos. Limburg’а, бронзовые статуэтки, вазы, фарфор и эмалированные японские коллекции видов и планов стар. Петербурга и Москвы и карт России и другие вещи.
За К.Фаберже
Е.Фаберже. 15 ноября 1918 г.
Тел. 521-57 или 3-04"
На вышеприведённом заявлении виза начальственного лица, подпись которого, к сожалению, не удалось расшифровать: «Ввиду того, что К.Г.Фаберже является антикваром, решено свидетельство не выдавать», хотя перед тем стоит виза: «Вещи Фаберже мне лично известны и охранный лист может быть выдан», 19.11.1918 г., подпись (неразборчива – В.С.). Это предрешило судьбу коллекции, в марте 1920 г. она реквизирована и прекратила существовать как единое целое.
Но вернёмся в даче в Левашове. Сотрудник отдела охраны памятников старины и искусства архитектор Гальнбек, старый друг семьи Фаберже, в марте 1919 года разыскал часть ковров из собрания Аг. Фаберже на чердаке Петроградского уездного Совета депутатов на 2-1 Рождественской улице в Петрограде и несколько ковров, переданных Парголовскому детскому приюту.
А теперь обратимся к подлинным документам очевидца событий – сотрудника отдела охраны памятников искусства и старины Наталии Бараш от 3 июня 1919 года.
«31-го минувшего мая в исполнении возложенного на меня поручения я осмотрела совместно с председателем Левашовского исполкома дом Фаберже, находящийся на Дибунском шоссе, об угрожающем положении которого в смысле опасности быть разграбленным получены сведения Эрмитажем. К сожалению, опасения Эрмитажа оказались давно запоздалыми, так как внутренность этого прекрасного дома представляет из себя картину полного разрушения и дикого вандализма. По-видимому, и сам председатель был поражён тем, что оказалось в доме, так как по дороге в дом он хотя и рассказывалл мне о бесконечных грабежах в этом доме, совершавшихся не без участия по-видимому , местного Совета прежнего состава, преданного суду, из какового состава двое членов уже расстреляны, однако он думал, что две запечатанные комнаты в этом доме (по его словам , печатью тов. Луначарского) содержат кучу ковров и фарфора. Ничего не оказалось на самом деле, всё положительно разграблено, печати все сорваны, всё выворочено, сломано, на части оставшейся мебели срезана материя и кожа. Словом, охранять там больше нечего. В течение последних месяцев через дом прошло более двух тысяч красноармейцев, имевших в доме временную стоянку. Сам дом новой архитектуры (в виде английского коттеджа) и очень интереснен»
(Архив Эрмитажа. Ф.IV, оп.1,, д.895, 1918).
На этом испытания, выпавшие на долю дачи Фаберже, не окончились. Более того, они приняли характер детективной истории. 18 сентября 1919 года, в годовщину первого обыска, на даче произошло чрезвычайное событие, обратившее на себя внимание всесильного диктатора Петрограда – Григория Евсееевича Зиновьева. Обратимся к докладу сотрудника отдела по охране, учёту и регистрации памятников искусства и старины Б.Н.Моласа от 23 сентября 1919 г.:
«…При осмотре 18 сентября пустующей ныне дачи б.Фаберже члены местного исполкома обнаружили изолированную комнату, каковая была того же числа вскрыта в присутствии 7 членов исполкома и представителей от райкома партии и Петроградского укреплённого района, причём в ней оказалось большое количество драгоценных камней, медалей, ваз и картин. Всё это имущество тотчас же было уложено обратно, двери запечатаны, поставлен караул, и о случившемся было сообщено тов. Зиновьеву, в Особый отдел Укреплённого района и в Губисполком с просьбой прислать представителей и дать распоряжения.
19 сентября в Левашово прибыли представители Губиспролкома тов. Зотов и Укреплённого района тов. Ильин, в присутствиии которых и членов местного райсовета комната была вновь вскрыта (всё оказалось в целости) , и затем комната была вновь опечсатана и ручка от двери увезена тов. Зотовым до получения соответствующих распоряжений центральной власти.
Затем в 12 дня 21 сентября райсовдепом была получена от Губисполкома телефонограмма о том, что 23-го в 10 ч. утра прибудет в Левашово особо назначенная Губисполкомом комиссия для приёма ценностей дачи Фаберже в Народный банк и что «всякая другая комиссия незаконна и действия её будут преследоваться Губисполкомом как подлог, а допущение её к вскрытию хранидища ценностей местными властями – как преступление по должности».
Ввиду изложенного я 22-го же числа вернулся в Петроград и получил от отдела предписание принять участие в назначенной на 23-е комиссии Губисполкома на предмет определения, какие же из предметов, найденных в бронированной комнате, подлежат обращению в Музейный фонд отдела.
Утром 23-го числа я совместно с представителем Губисполкома тов. Зотовым и главн. бухгалтером Губисполкома Вапнярчиком и представителем Народного банка тов. Шалфеевым прибыл на дачу Фаберже и от встретивших нас членов местного Исполкома узнал следующее.
22 сентября в 5 ч. дня в райсовет прибыли трое представитей Комитета обороны: тов. Ческис, Линде и Панфилов, на автобусе и с вооружённою охраною и потребовали передачи ценностей, открытых на даче Фаберже, предъявив при этом соответствующий мандат за подписью тов. Зиновьева и секретаря тов. Крастина. Вследствие возражения райсовдепа, основанного на вышеизложенной телефонограммме Губисполкома, тов. Ческис, переговорил по телефону с Губисполкомом, причём этим последним было заявлено о невозможности вскрытия комнаты без представителя Губисполкома, и был срочно с поездом 5 ч.15 мин. (подчёркнуто в тексте – В.С.) отправлен в Левашово один из членов Губисполкома. Однако, несмотря на это, комиссия Комиттета обороны приступила к вскрытию комнаты, не дожидаясь приезда представителя Губисполкома, и выносу вещей, беря на себя всю ответственность со всеми последствиями, т.к. члены местного исполкома противодействовать не могли. Всещи были взяты без составления акта и описи, уложены в 10 привезённых комиссией ящиков и увезены на автобусе. Сверх 10 ящиков было взято 2 картины и большая книга-альбом в железном переплёте. В числе увезённых предметов была огромная коллекция почтовых марок и свыше 1700 драгоценных камней разных размеров. В комнате после этого осталось несколько крупных бронзовых вещей, которые не уместились в автобусе, а комната была вновь запечатана. Об изложенных обстоятельствах комиссией Губисполкома был составлен совместно со мною акт, и 24-го утром настоящее дело будет рассмотрено в президиуме Губисполкома. При указанном положении дела я не мог вскрывать бронированную комнату, а ограничился составлением краткой описи вещей дачи Фаберже, которые по своему художественному значению подлежали бы охране отдела. Должен при этом заметить, что трудно себе представить, до какой степени жившей на даче Фаберже воинской частью была изуродована и покалечена вся без исключения богатая и высокохудожественная обстановка. Все картины проткнуты штыками; вся обивка с мебели содрана; все инкрустированные и мозаичные столы и в особенности многочисленные стилевые (Людовик XVI) комоды, шкафы, шифоньерки и бюро исковерканы; все книги ободраны, т.е. без переплётов и иллюстраций, а большинство разодрано на кусочки. Тем не мнеее я составил краткую опись тех из этих вещей, которые могут быть исправлены и по существу должны быть охранены, и испрашиваю указания отдела по их дальнейшей судьбе.
По словам председателя райисполкома тов. Соколова, комиссией, увезшей 22 сентября ценностей с дачи б.Фаберже, было взято много старинных икон, в дорогих окладах, тонкой работы фигурок из разных камней, несколько небольших картин, гравюр и миниатюр. Вещи из бронированной комнааты были увезены в штаб коменданта Укреплённого района, ул. Гоголя, 19».
До сих пор не удалось проследить судьбу этих художественных ценностей. Особый интерес сегодня могли бы представить «тонкой работы фигурки из разных камней» - такие вещи Фаберже представляют исключительную музейную ценность. К сожалению, архив тов. Зиновьева недоступен для исследователей.
(Впервые опубликовано в сборнике «Фаберже и петербургские ювелиры». Авторы: Т. Ф. Фаберже, А. Н. Горыня, В. В. Скурлов (редактор-составитель). – Журнал «Нева», Санкт-Петербург, 1997).
Комментариев нет:
Отправить комментарий