Как я стал краеведом.

  Я родился на Васильевском острове в декабре 1947 года и всегда интересовался историей родного города. Оба моих деда служили в Петербурге ещё в начале XX века, один в Гусарском полку, другой во флоте, поэтому я считаю себя коренным петербуржцем (по науке, коренным считается житель в третьем поколении). Помню, шестом классе учитель труда, по совместительству учитель географии, призывал нас собирать краеведческие материалы в Васильевском острове. Но время (1960-1961 гг.) не способствовало любознательности (плакаты «Болтун – находка для шпиона»). Моя мать строго указала, что изучение предприятий граничит со шпионством. Тем не менее, я хорошо знал свой Свердловский район и гордился, что здесь больше знаменитых заводов, а Свердловский Дом пионеров на 16-ой линии лучше, чем Василеостровский на 9-ой линии. В наш Дом пионеров я ходил заниматься в фотокружок. В Свердловском районе были ДК им. Кирова с его Мраморным залом, куда ходила на танцы моя старшая сестра и клуб Оржоникидзе, куда я ходил заниматься рисованием. Горный институт, Макаровка на Косой линии и «Подплав» на Большом проспекте, стадион ВМР на Среднем. Справедливости ради, в Василеостровском районе были Военно-Морской и Зоологический музеи и Университет (ЛГУ им. Жданова). Учитель истори Владимир Пик (потом работал во Дворце пионеров им. Жданова, известный методист пионерской работы) интересно рассказывал нам про Ксению Блаженную, часовню которой закрыли на моей памяти, в 1962 году. Тогда дети больше времени проводили на улицах, поневоле изучая город, поскольку квартиры были скученными, в подавляющем большинстве коммунальными. Мой любимый маршрут, с родным и двоюродным братьями, был по Шестнадцатой линии, от Камской до набередной лейтенанта Шмидта, где на Неве стоял трофейный итальянский крейсер. Его распилили на металл в 1957 или 1958 годах. Мы ещё застали вражду ребят, проживающих на Шестнадцатой и Семнадцатой линиях. Много позже я прочитал у Вадима Шефнера, что корни этой вражды, как и истоки борьбы «васинцев» с петроградскими восходят к 20-м годам.  
  Я с братьями много раз посещал городские музеи: истории Ленинграда, Артиллерийский, Военно-Морской, Ленина (сейчас Мраморный дворец), Октябрьской революции (дворец Кшесинской), Русский музей. Очень любили мы Пожарный музей на Большом проспекте. Сейчас я хожу в музеи гораздо реже. Очень люблю пригороды.
  Как не первый я заметил, Васильевского острова нам вполне хватало для жизни, и в город (в сторону Невского, через Неву) мы ездили редко. В 16 лет я записался в юношеский читальный зал Публичной библиотеки им. М.Е.Салтыкова-Щедрина, что на Фонтанке. Но я заказывал такие книги по истории, что меня отсылали в основное здание. Моя первая публикация состоялась также в 16 лет, в 1964 году в газете «Спортивная неделя Ленинграда». Я опубликовал список лучших ядротолкателей мира. Я увлекался спортивной статистикой и знал, к удивлению моих друзей по спортивной школе Василеостровского рвйона, всех олимпийских чемпионов и призёров по лёгкой атлетике. Думаю, такая тренировка памяти позволила приобрести навыки систематизации. Во время обучения в Институте советской торговли (1970-1975 гг.), я начал всерьёз интересоваться историей торговли Петербурга-Петрограда-Ленинграда. И когда, сразу после окончания института, я поступил в аспирантуру, я хотел взять тему по истории торговли, но, к сожалению, не настоял на этой теме, которую руководство кафедры сочло недиссертабельной. Через 15 лет, в 1990 году, оказалось, что опыт капиталистической торговли чрезвычайно востребован, поскольку никто не знал, что такое акционерный капитал, пай, аренда, вексель и т.п. Уже к концу 1970-х гг. ленинградская интеллигенция начала понимать, что так дальше жить нельзя, надо что делать. Я помню, посещал семинары по статистике в Ленинградском доме учёных (1980 год) и мы, закрыв двери, сообщали друг другу сведения из закрытвых статистических источников. Тогда же в начале 1980-х гг. я стал внештатным лектором Обкома партии и много выступал с разъяснением экономической политики партии. Я посещал семинары в Доме поитпросвещения на площади Пролетарской диктатуры, имел доступ к закрытой информации. Это расширяло мой кругозор. Одновременно я интересовался вечными ценностями, к числу которых причислял архитектуру Ленинграда. Тогда не говорили Петербурга. Посещал заседания клуба изучения архитектуры Петербурга на Шпалерной (1983-1984 гг.) и слушал лекции проф. Лисовского. Я заинтересовался историей универмага ДЛТ и обратил внимание, что в книге проф. Е. Кириченко нет точной даты ввода здания в строй. Пошёл в библиотеку, изучил старые петербургские газеты за много месяцев. Каково же было мое удовлетворение, когда я нашёл сообщение в нескольких газетах от декабря 1909 года. Я написал заметку в газету «Вечерний Ленинград» и газету «Советская торговля». Они были опубликованы к 75-летию ввода в строй универмага, в 1984 году.
  В мае 1985 года произошло знаменательное собыьтие в моей жизни – меня избрали по конкурсу на должность заведующего отделом изучения спроса, формирования ассортимента и рекламы НИИ ювелирпрома. Это событие перевернуло мою жизнь. С тех пор я стал историком ювелирного искусства. Но для этого пришлось прочитать все (повторяю, все) книги по истории ювелирного искусства в Публичной библиотеке. Таких книг оказалось два каталожных ящика. Я прочитал их в течение двух лет. В 1987 году мне поступило предложение от московского издательства «Экономика» написать популярную книгу для покупателей. Эта книга была закончена в 1989 году (вышла в 1990) и называлась «Покупателю о ювелирных изделий». Объём 150 страниц, тираж 50 000 экз. Книга разошлась как горячие пирожки. 
  В мае 1987 года, через газету «Спортивная неделя Ленинграда» я узнал о туристских краеведческих марштутах в окрестностях Ленинграда. Один из них охватывал Левашово-Осиновую рощу и включал посещение дачи Фаберже. Не дожидаясь субботы, я тотчас же поехал в Левашово, и первые же встретившиеся женщины показали мне на громадную каменную дачу Фаберже. Увиденное потрясло меня. С тех пор я «заболел Фаберже». Я организовал посещение дачи корреспондентами «Пятого колеса», была такая популярная передача на телевидении. Стал изучать Фаберже и его громадная фигура заслонила все мои остальные интересы. Ещё я очень любил старые кладбища, поскольку в раннем детстве у нас на 16-ой линии Васильевского острова, вместо парков были Смоленское православное и Немецкое кладбища, где я проводил много свободного времени. На это раз, помимо Немецкого, я изучил Новодевичье и Волково лютеранское кладбище. Я нашёл много могил ювелиров и по надписям уточнял дни рождения и смерти, а также круг родственников. Мои навыки к систематической работе по составлению картотек и таблиц очень пригодились и уже в 1992 году в составе каталога выставки «Эпоха Фаберже» в Царском селе вышел большой список ведущих петербургских ювелирных фирм. В том же году вышла моя книга «Фаберже и придворные ювелиры России» Я стал ходить в архивы, в первую очередь в Ленинградский исторический (на Псковскую улицу) и в конце 1988 года – в Российский государственный исторический архив на набережной Красного Флота. В середине 1988 года я перешёл на должность старшего научного сотрудника и всецело посвятил себя научным исследования. В поисках материалов по петербургским ювелирам я пришёл в музей истории Ленинграда в Петропавловской крепости, (осень 1988 года) , где научный сотрудник Людмила Кашпур сказала мне осуществовании секции истории города при музее. Секция была основана историком Вяземским, с фондом которого я уже работал в архиве на Псковской. С тех пор я перелопатил много архивных бумаг 
  В марте 1989 года в Елагиноостровском музее, директором которого был кандидат искусствоведения Вячеслав Мухин, бывший некогда сотрудником НИИювелирпрома, состоялась выставка «Великий Фаберже». В ней «Русские самоцветы» принимали участие пятью предметами. На выставке я работал полгода экскурсоводом, ещё и приработок. Это было не лишним, поскольку в 1989 году у меня родился сын, котором я назвал Фёдром в честь брата Карла Фаберже, Агафона-Теодора Густавовича – главного художника фирмы. В конце 1989 года в фонде акад. А.Е.Ферсмана архива Российской академии наук в Москве я нашёл рукопись главного мастера фирмы Фаберже Франца Бирбаума. Опубликование этой рукописи принесло мне, как я думаю теперь, мировую известность. На той же выставке 1989 года я познакомился с филателистами, которые дали мне адрес Олега Фаберже в Хельсинки, с ним я встречался в Москве два раза, в 1991-1992 годах. Олег Агафонович дал мне адрес своей племянницы Татьяны Фёдоровны Фаберже. С ней я в переписке с апреля 1990 года, а очно познакомился в мае 1991 года. Татьяна пригласила меня к себе в Женеву. С тех пор я езжу туда каждый год, мы написали с Татьяной пять книг.
  Вообще, 1992 год был голодным, но чрезвычайно продуктивным. Я архиве давали по 10 и более дел в один день. Я провёл в архиве 200 рабочих дней из 250 возможных и до сих пор «кормлюсь» наработками тех «революционных лет». К 1992 году относится и первое моё выступление на нашей секции историков города в Петропавловской крепости. Рассказ о Фаберже занял два заседания. С тех пор я ещё несколько раз выступал на секции с рассказами о достижениях петербургских ювелиров, в первую очередь, Фаберже. Благодаря секции, я познакомился с выдающимися исследователями Петербурга-Ленинграда: Е.И.Красновой, М.Г.Козыревой, Л.И.Бройтман, А.С.Дубиным, сёстрами Корневой и Чебоксаровой, историком медицины полковником Дедюлиным, и другими. Без этих личностей я не мыслю своего общественного существования. С 2000 года я работаю экспертом в антикварном салоне, который размещается в «Пассаже», в том же году выступил инициатором создания журнала «Антикварное Обозрение», а недавно вышла наша совместная с В.А.Толмацким и А.Н.Ивановым монография «Антикварно-художественный рынок Петербурга». Сейчас я вновь живу на Васильевском острове (откуда уехал в 1976 году), и просто счастлив этому событию. Последний год я посещаю также заседания клуба истории Васильевского острова при Библиотеке им. Льва Толстого на 6-ой линии. В моих планах издание сборника мемуаров жителей Васильевского про городской быт островитян 1940-1970-х годов.