ПРОФЕССИЯ ЮВЕЛИРА – ЭТО СУДЬБА

ПРОФЕССИЯ ЮВЕЛИРА – ЭТО СУДЬБА 

Александр Сергеевич Горыня стал генеральным директором АО «Русккие самцветы» в 1995 г.

На завод он пришёл в 1982 г. и сразу был назначен заместителем начальника основного цеха, выпускающего ювелирные изделия из золота и полудрагоценных камней, а через месяц – начальником цеха. Главный цех завода насчитывал 650 человек и был самым «проблемным». За год работы в качетве начальника цеха Александру Горыне удалось сделать, казалось бы, невозможное: справиться с невыполнением плана, организовать ритмичное производство. Именно умение организовать работу с оптимальным результатом Александр Горыня считает основным качеством руководителя. А руководитель такого крупного предприятия как «Русские самоцветы» в новых экономических условиях должен быть личностью особой. От творческого и интеллектуального потенциала этой личности зависит многое – быть или не быть отечественному производству, российской экономике.

«МОЯ БИОГРАФИЯ – ТИПИЧНАЯ ИСТОРИЯ ПОСЛЕВОЕННОГО ПОКОЛЕНИЯ»

Родился я в 1951 году в Ленинграде, жил на улице Восстания, бывшей Знаменской. До 4 лет рос и болел в Питере, потом меня вывезли в деревню, в Смоленскую область: врачи сказали, что нужен свежий вощздух. С тех пор я не болею. Закончил я в деревенской школе два класса, потом меня привезли обратно в Питер. По семейным обстоятельствам я ещё год проучился в интернате в Стрельне. Между прочим, интернат дал хорошую школу жизни – это было время послевоенных детдомовцев, с ними жили и учились дети, у которых были родители. Понятно, постоянные драки – 24 часа в сутки, такая своеобразная закалка характера. Место, где находился интернат, было примечательно тем, что рядом располагался красивейший Михайловский парк, мы его облазили вдоль и поперёк. Постоянно делали набеги на близлежащие сады и огороды – были почему-то всё время голодные. Ещё запомнился полуразрушенный дворец в парке. Ну и, естественно, мальчишеский интерес к оружию, всяким взрывам. В общем, поведение моё стало типично интернатским, и мама, несмотря на сложности, из интерната меня забрала. А мои тамошние друзья погибли: притащили в класс найденный где-то бронебойный снаряд. Результат – 7 человек убитых, 4 раненых. Этот год, проведённый в интернате, отношения между детьми и с персоналом – всё это определённый жизненный опыт, тоже нужный и полезный. Я был домашний парень, очень спокойный, да ещё и самый маленький в классе. И почему-то всем хотелось мною командовать, но ни у кого в конечном счёте это не получалось. Я молчу только до определённого момента. Тем более, что физически слабым я никогда не был – в 8 лет я в деревне уже лошадей объезжал. Крестьянская жизнь вообще даёт нагрузку больше и серьёзнее, чем городская.

В Питере, в старинном семиэтажном доме на ул. Восстания, у нас была очень хорошая квартира, коммунальная, конечно, где я прожил больше 30 лет. Нашими соседями была семья Якобсонов, известная артистическая фамилия. У них не было своих детей, и они меня баловали, хотя помню я их смутно – после ремонта квартиру разделили, и мы не слишком интересовались друг другом. Потом, гораздо позже, я случайно узнал, что один из Якобсонов был главным художником у ювелира Фаберже. Внучка художника Якобсона Вероника Николаевна Гусева не так давно прочитала в газете обо мне, о том, что теперь я я тоже имею отношение к ювелирному делу и предложила встретиться. Я узнал, что в квартире, где я провёл столько лет, часто бывал в 1917-1920-х гг. главный мастер фирмы Фаберже Франц Петрович Бирбаум – близкий друг Евгения Якобсона и крёстный отец его дочери. А сама квартира принадлежала художнику фирмы Фаберже Василию Зуеву, который уехал к себе на родину, на Волгу и передал эту квартиру многодетной семье художника Якобсона.

В нашем доме жили и Игорь Горбачёв, и Кирилл Лавров. Были у нас и свои игры.  В «ушки», например. У приятеля Севы Гаккеля – он теперь в «Аквариуме» играет – дедушка «запускал» первый трамвай в Питере. Сева с его мундира, которым дед очень дорожил, однажды все пуговки, «ушки» то есть, срезал. И проиграл, естественно. Пришлось потом пуговицы обратно отдавать.

У соседа Саши Суханова бабушка заканчивала Смольный институт благородных девиц. Мы гоняли во дворе в футбол, прибегали к нам в гости грязные, потные. Бабушка всех рассаживала за стол, ставила много-много чашечек, а толпа наша начинала думать, как и с чего начать. Но потом привыкли, приобщились как-то – вот так и манерам жизнь учила. А ведь тогда всё очень трудно жили. И бандитизм был, и воровство. И дети тоже разделись по-своему:были такие, которые свой жизненный путь прошли по тюрьмам, другие ушли в спорт, некоторые стали архитекторами, художниками, учёными. Но между прочим, те ребята, воры и бандиты, нас уважали и ребят из своего двора не трогали. В другом дворе могли и побить, но все было по-джентльменски – не было драк бессмысленных, таких жестоких, как сейчас, когда кровь льётся и забивают до смерти. Был в то время какой-то особый романтизм. А его нам, конечно, передало старшее поколение. Дети чётко осознавали, как можно и как нельзя поступать. Тогда и двоники, и лифтёры, и милиционеры были серьёзными, уважаемыми людьми.

«УЧИЛСЯ Я ВСЕГДА НЕПЛОХО, ХОТЯ СПОРТ ОТНИМАЛ МНОГО ВРЕМЕНИ»

Я закончил школу-восьмилетку и поступил в ПТУ. Тогда их ещё «ремеслухами» называли. Это был первый год, когда ремесленные училища в профессионально-технические училища переименовали. Конечно, в ПТУ шли, в основном, хулиганы. Но для меня сыграла роль экономическая сторона дела, хотя я всегда учился неплохо, без напряжения. Тогда в ПТУ учили только специальности, для общего образования существовали вечерние школы. И были ещё тренировки – я с 4-го класса занимался судомоделизмом, в 12 лет был чемпионом Ленинграда, вертелся как белка в колесе.

И потом, я занимался всякими видами спорта: гимнастикой (входил в сборную города), велосипедом, борьбой, боксом, стрельбой. Заодно и учился. Затем поступил в  техникум морского приборостроения и ушёл в армию. Прослужил на флоте 3 года, вернулся и поступил в институт. С первого раза это получилось и, как положено, через 6 лет я окончил Северо-Западный заочный политехнический институт. Из тех, кто со мной поступали, закончили только 4 человека: 3 девушки и я. Девчонки – они упорные. И я тоже.

ПУТЬ К «РУССКИМ САМОЦВЕТОМ»

По образованию я – инженер-электрик. Работал я на разном оборудовании – меня всегда в командировки посылали, если нужно было что-то налаживать, проверять, исправлять и доказывать. Когда работал в проектном институте, часто бывал в Сибири – мы одновременно и проектировали, и внедряли, спорили и ругались. А ушёл я из проектного института, когда мне предложили стать руководителем группы. Вообще тогда такие места люди десятилетиями зарабатывали. Мне деликатно объяснили, что есть человек, который здесь уже 19 лет работает, а я – всего полтора года. Но мне уже наскучило там, честно говоря – не могу долго на одном месте сидеть.

Я устроился на завод «Старт» (бывш. Ленмашзавод) начальником бюро подготовки производства. Через три месяца меня поставили начальником цеха, который был в полном упадке, самым бесперспективным. Мне, надо сказать, всегда везло на такие варианты. Директор меня вызвал и сказал: «Ты энергичный, мы решили начальником тебя назначить». Я, естественно, отказался, но приказ был подписан. Да и цех мне действительно было жалко. Представьте, средний возраст рабочих 49 лет, а мне, начальнику – 26. Честно говоря, я не представлял себе, как я там в качестве руководителя буду работать. Но ничего, первый месяц меня, правда, обворовали на 3,5 тонны металла. Недостача у прежнего начальника была 87 тонн металла. Но я посчитал, посмотрел и понял, что здесь элементарное тупое воровство, которым кормилась целая группа. Важно было не просто имена назвать, а пресечь всё это. Причём с милицейской помощью действовать нельзя – сор из избы, репутация завода и т.д. Но всё-таки я сумел из этой ситуации выйти, что называется, с минимальными потерями. Воровство прекратилось, всё наладилось, и мне снова стало скучно. Через два года меня поставили заместителем начальника производства.

И тут нам с жженой одновременно предлагают квартиры, так как подходит очередь. Была 15-метровая комната и вдруг двухкомнатная квартира – ну просто счастье! Решаем, где будем жить, так как квартиры в разных районах. Я считаю, что женщина должна быть ближе к работе, поэтому теперь на свой завод вынужден был добираться больше часа на трамвае. Кроме того, и на работе происходят некие изменения.

Посылают меня в 1981 году в ФРГ получать оборудование. Получилось, как всегда: должны были ехать трое, готовили шестерых, поехал я один, на полтора месяца. Привёз оборудование, и мы сделали невероятное. Как у нас бывало: получат импортное оборудование, а потом тихо его где-нибудь сгноят А мы собрали бригаду из инженеров, только единственное условие я поставил директору: чтобы платили 2 рубля 50 копеек на человека в час, и мы свернём горы. Действительно, за 3 месяца подготовили помещение, установили оборудование и запустили его. Наладчик, который из ФРГ приехал, сказал, что во многих странах был, но запуска в столь короткий срок не видел нигде, удивлён был крайне. Я после этого и предложил директору перевести меня инженером-накладчиком. Директор убеждал меня, что это понижение в должности, но меня оно вполне устраивало: работа сдельная.  Оклад у меня по тем временам был сумасшедший – 400 рублей, вот только делать особенно нечего, да ездить на работу далеко. И тут я задумался о «Русских самоцветах». Стал узнавать. Мне сказали: ничего предприятие, загибается, правда, не ходи только в 12-й цех.

И именно туда меня направили заместителем начальника цеха. Тогда завод был в сложном положении, сидел на картотеке. А этот цех – «становой хребет» всего завода – производство ювелирных изделий из золота и полудрагоценных камней. Были и другие направления работы. В результате я стал начальником цеха, потому что никто не шёл на эту должность. Предыдущая «команда» уволилась, не согласившись остаться ни за что. С этого цеха спрашивали все. Достаточно сказать, что у меня за первый год работы было 7 разных выговоров.

Тогда в цехе работало 650 человек. В томе же помещении находился и бриллиантовый цех, который должен был переехать ещё два года назад. Первое, что я сделал (начальство чуть инфаркт не хватил) – выставил всех с бриллиантами на лестницу. Просто потому, что нужно в раз решиться и преодолеть в себе и в людях некую инертность: все ведь цепляются за привычное старое, как репей. Зато в один день цех перевели в новое помещение, тем более, что оно уже давно было подготовлено.

Вообще, средняя продолжительность работы начальника в этом цехе была 8 месяцев. Прежде всего потому, что план не выполняли. Было и воровство. А если человек не успевает справиться со всеми проблемами сразу, то сама среда, окружение начинают его психологически «убивать». От выполнения плана зависело и получение денег, поэтому на начальника этого цеха смотрели как на врага народа. Это очень трудно выдержать. Раньше у начальника здесь было 3 заместителя, а мне пришлось 5 месяцев отработать одному. Правда, надо отдать должное мастерам этого цеха – их профессиональный уровень был очень высок. Достаточно вспомнить Буркунову Л.Н., Черкасову М.Д., Бересневу В.В., Арефьеву Л.В.. Потом я пригласил кое-кого из тех, кого знал и кому доверял, то есть деловых, способных людей. Конечно, выдержать такой напряжённый ритм было непросто. Когда я сказал сотрудникам, что в следующем году мы обязаны завоевать знамя по предприятию, смех стоял в зале. Не очень-то людям верилось в это. Но всё-таки за небольшой период нам удалось справиться с аритмией в работе и с неувязками в смысле плана – следующий год мы начали, как положено, без долгов. А между прочим, знамя нам вручили. А работают у нас в основном женщины – 83% работников на «Русских самоцветах» именно женщины. И это хорошо. Они и нагрузку переносят легче, и адаптируются быстрее. Цех мы «вытащили», и я собрался было уходить, да генеральный директор Иван Павлович Мельситов убедил меня остаться.

ПОКУПАТЕЛЬ ХОЧЕТ, ЧТОБЫ НАШИ ИЗДЕЛИЯ БЫЛИ КРАСИВЫМИ

Сегодня ассортимент «Русских самоцветов» увеличился в 4 раза – мы выпускаем 3500 наименований изделий. Нет уже тех кусков металла, которые приобретались только чтобы вложить деньги. Покупатели стали обращать внимание на дизайн, хотят иметь вещь для души – это очень важно. Конечно, наши изделия далеки пока от совершенства, но мы разрабатываем много разных направлений. Во-первых – вместе с дочерним предприятием «Россильвер» внедряем гальванопластику. Во-вторых – осваиваем производство изделий из платины и с платиной. Поставили и сложную капиталоемкую задачу: сделать отечественное гладкое серебро. Ведь Россия его полностью потеряла – этим занимался Таллиннский завод. АО «Русский самоцветы» - монополист в области изготовления эмалево-филигранной посуды, но это скорее сувенирная продукция. А я верю, что жить мы станем лучше, и столовое серебро людям обязательно понадобиться.

 Почему у меня в кабинете портрет Карла Фаберже, сделанный по нашему заказу художником Анатолием Перевышко? Дело в том, что это единственный российский ювелир, до сих пор известный на весь мир. На его работы ориентируются российские ювелиры. Он был предпринимателем, но тонко разбирался в ювелирном искусстве. С 15 лет Карл Фаберже 5 лет путешествовал по Европе. И поскольку отец его был ювелиром, Карл Фаберже учился у ювелиров Дрездена, Франкфурта-на-Майне, в Лондоне, проходил практику у флорентийских ювелиров, познакомился с итальянским искусством. Всё это повлияло на формирование его художественного вкуса. Завершил образование Карл Фаберже в Париже, закончив там коммерческую школу. Долгое время Фаберже был реставратором ювелирных изделий Эрмитажа. Свою первую золотую медаль на выставке он получил после того, как выполнил копии скифских украшений – уникальных вещей из керченского клада.

В Петербурге Карл Фаберже объединил несколько ювелирных мастерских: Раппопорта, Перхина, Хольмтрёма и собственно Фаберже, оставив за собой право отбора изделий и присвоения фирменного клейма. Существует легенда о том, что плохие изделия Карл Фаберже разбивал. Но в действительности плохих изделий его мастерские не делали. Работали они, ориентируясь на рынок. Вкусы того времени, равно как и вкусы почитателей декоративно-прикладного искусства, естественно, были более утончёнными. Существует документ, где ювелиры – поставщики двора обязуются не ставить эмблему, двуглавого орла, на массовые изделия – только на те, что делаются для императорской фамилии.

Существует уже целая индустрия подделок под Фаберже. Наличие самого клейма вовсе не означает, что перед нами подлинный «Фаберже». Настоящего «Фаберже» в мире осталось не так много.

В 1918 году Карл Фаберже уехал загранице, умер в Лозанне, его похоронили в Канне. Я был на этом кладбище, могилу еле нашёл, хотя, конечно, все опрятно и ухожено. Но здесь в России настоящие ювелиры остались – только у Фаберже работало 650 человек.

 Мне кажется, нельзя говорить о том, развивают ли нынешние ювелиры стиль Фаберже. Сейчас другое время, другая эпоха, другая мода. Главное – рынок, если хотите – массовый вкус, который определяет всё. Конечно, и массовый вкус воспитывается, претерпевает изменения, существуют  и уникальные изделия, но всё это к Фаберже не имеет никакого отношения.

  БУДУЩЕЕЕ ВПОЛНЕ ОПРЕДЕЛЁННО

Сегодня активно меняется структура производства – уже через год показатели нашей работы должны быть принципиально другими: переходим на капиталистические рельсы – никуда не денешься, этого требует жизнь. Мы стараемся и платить людям прилично, и лишних накладных расходов избегать. Наша перестройка заключается  в ориентации на рынок, быстром реагировании на ситуацию. Требуется реорганизация всех служб и управления, а это, конечно, очень болезненный процесс. Но это неизбежно.

 «Русские самоцветы» владеют всеми существующими современными ювелирными технологиями. Особые надежды я связываю с новым поколением специалистов – инженеров, рабочих – тех молодых людей, которые к нам придут года через три. Я знаю, они талантливы, кроме того – это уже другие люди, они готовы работать в новых условиях, они не любят слова «выживать», они хотят и умеют жить. А чтобы хорошо жить, нужно хорошо зарабатывать.

Я думаю, что мы уже к этому времени накопим опыт европейского менеджмента, сможем освоить новые сегменты рынка, в конце концов, вся наша деятельность определяется именно спросом. Уверен, что наши изделия будут нужны людям всегда.

                                                                                                                        А.С.Горыня