ЗАДАЧИ НАШЕЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Часть II
Прежде чем говорить о деятельности наших художественных школ в деле образования художников прикладного искусства, следует сперва определить, что представляют собою эти художники и какими знаниями должны они обладать для успешного выполнения своей роли в художественной промышленности.
Основателям наших школ они представлялись чем-то вроде рисовальщиков-чертежников, помощников архитекторов. Название такой школы, как Центральное училище технического рисования барона Штиглица, совершенно определенно указывает на существование такого взгляда. Взгляд этот совершенно несостоятелен, так как от художника прикладного искусства требуется самостоятельное творчество и при этом в областях, не имеющих ничего общего с архитектурой. По предъявляемым к нему требованиям (создание проектов по всем отраслям художественной промышленности) он должен обладать крайне обширными и разнообразными знаниями. Для декоративных работ он должен быть знаком с живописью всех родов: акварельной, масляной, темперы, al fresco; для керамики и бронзы — со скульптурой, формовкой, отливкой; для мебельного дела — с деревянной архитектурой, со всевозможными деталями ее конструкции и так далее. Каждое новое производство требует новых специальных знаний, без которых не может быть составлен ни один проект, соответствующий технике данного производства. Помимо этого, ему необходимо еще обладать значительной эрудицией в области истории быта, стилей и производств.
Совмещение всех этих знаний может быть уделом лишь исключительно одаренных натур, которые в данном случае не могут быть приняты в расчет. Не лишним будет отметить также, что на всем' протяжении истории прикладного искусства таких художников не встречается; они появились лишь теперь как продукт кабинетных измышлений, не основанных на действительных требованиях художественных производств. Необходима, следовательно, специализация художника по одной какой-нибудь отрасли прикладного искусства. Б этом убедились уже руководители наших художественных школ, и открытие специальных классов есть не что иное, как шаг в этом направлении. К сожалению, шаг этот очень нерешительный, и общая программа художественных школ не согласована с задачами специализации художников.
Преобладание в программе черчения, отмывки, изучения ордеров ясно указывает на ложно укоренившийся взгляд, будто художник прикладного искусства является чертежником, помощником архитектора. Если нужны помощники архитекторов, то для этой цели нужно создать специальные школы со специальными программами. У художественно-промышленных школ задачи иные и более широкие.
На такую механическую работу, как черчение, тратится два года и то только в том случае, если ученик благополучно выдержит эту бессмысленную пытку и скрепя сердце проделает все упражнения; в противном случае вместо двух лет пройдут и все три года, а до окончания этого курса класс композиции для него закрыт. И все это происходит несмотря на то, что современная педагогика вполне установила несомненную пользу упражнений в композиции почти с первых же уроков рисования.
Эти два-три года упражнений в черчении оставляют неизгладимый след на всех последующих работах ученика.
Кроме специальных предметов, в программу художественных школ включены еще общеобразовательные: русская словесность, Закон Божий и один из иностранных языков. Знание родной литературы и Закона Божия безусловно необходимо художнику, как и всякому другому, но эти предметы, как не имеющие прямого отношения к задачам школы, должны быть факультативными. Что касается Закона Божия, то в большинство художественных школ ученики поступают в таком возрасте, когда полагается его знать. Знание одного иностранного языка очень желательно, но смело можно сказать, что за все время существования художественных училищ ни один еще ученик не выучился там французскому или немецкому языку настолько, чтобы пользоваться им при командировках за границу.
Перегрузка программы общих классов отнимает у ученика целых два года, которые он мог бы отдать всецело основательному изучению своей специальности, ничего при этом существенного не теряя из общего художественного образования.
Помимо потери драгоценного времени, длительное изучение заведомо ненужных предметов имеет еще более печальные последствия: оно забивает ученика и может вконец заглушить в нем всякую художественную индивидуальность.
Центром всей деятельности школы и главным показателем успехов ученика в большинстве считаются работы по классу композиции. Б принципе такой взгляд совершенно правилен, ибо композиция есть уже творчество, а в прикладном искусстве, как и во всяком другом, только оно и ценно. К сожалению, на практике выходит иное. Благодаря принятым приемам композиции, широким заимствованиям из библиотек, композиция по большей части превращается в компиляцию (сбор, набор, свод в целое. — Ред.-сост.), что далеко не одно и то же. При составлении проектов в определенных стилях компиляция до известной степени неизбежна, но все же должна быть соблюдена мера: нельзя целиком воспроизводить общеизвестные образцы, выдавая их за собственные композиции. В перемещении или изменении двух-трех орнаментов — сохраняя при этом всю общую форму предмета — нельзя видеть какие-либо признаки творческой работы, а раз последней нет, то эти работы по классу композиции уже не могут быть верными показателями способностей и успехов ученика. Между тем от последней работы в этом классе, от так называемой выпускной композиции, в значительной степени зависит заграничная командировка для усовершенствования по специальности.
Стоит остановиться на порядке задания этой композиции. Тема дается одна, общая для всех конкурентов, не считаясь со специальностью, что ставит их в неравные условия. Одни, специальность которых ближе к заданной теме или совпадает с ней, находятся в лучших условиях; другие — в худших, так как им приходится делать проект по производству, с которым они практически не знакомы. Ведь ни с чем не сообразно требовать от ученика, посвятившего себя скульптуре или чеканке, исполнения проекта росписи потолка или плащаницы!
Допускаются к конкурсной композиции, следовательно, к соисканию заграничной стипендии только ученики, успевающие по классу композиции, так что ученик, получивший прекрасные отметки по специальности, может быть не допущенным к конкурсу, если его работы по классу композиции найдены будут неудовлетворительными, иначе сказать, если ему не повезет в компиляциях. Однако позволяю себе думать, что неуспех в компиляциях скорее свидетельствует об индивидуальных творческих способностях ученика, и наоборот — хорошими компиляторами являются обыкновенно ученики, не отличающиеся индивидуальностью и творческими способностями.
Командировки за границу даются для усовершенствования по определенной специальности, а потому важнее всего перед командировкой выяснить способности, успехи ученика именно по его специальности, а не по общей композиции.
Кстати о практике заграничных командировок, постановке их и результатах. Казалось бы, что раз эти командировки даются для усовершенствования по определенной специальности, то школа должна дать и указания командируемому ученику, помочь ему определиться на известных фабриках или к специалистам. К сожалению, этого нет. Ученик — даже не по своей вине — долго слоняется как потерянный по Парижу и другим городам! Если ему иной раз и удается пристроиться куда-нибудь для усовершенствования, то исключительно благодаря личным стараниям, знакомствам или рекомендациям посторонних школе лиц.
Пристроиться на фабрику или к хорошему мастеру — дело далеко не легкое. Не в интересах последних выдавать свои секреты производства, показывать свои приемы, и они очень неохотно открывают свои двери практикантам. Помочь делу могло бы Министерство торговли и промышленности, если бы взяло на себя вознаграждение заграничных фабрикантов и мастеров за прием наших учеников в их мастерские.
Со своей стороны школа должна требовать от ученика работ непременно по его специальности, а не поручать ему, как это часто практикуется, исполнение копий различной старины, не имеющей ничего общего с его специальностью.
Такая непоследовательность со стороны школы недопустима. Если эти копии ей необходимы, то она располагает достаточными средствами для специальных командировок с этой целью. Стремление приобрести копии с целью оправдания расходов по командировке — мелочь, очень характерная, но не свидетельствующая о понимании задач заграничных командировок.
Нельзя обойти молчанием недостатки и пробелы в постановке — даже в некоторых лучших школах — основного предмета: рисования.
Рисованию с гипсовых оригиналов уделено слишком много внимания, в то время как рисование с образцовых изделий прикладного искусства встречается лишь в классах пера и акварели. И в том, и в другом классе оно вдобавок случайно и бессистемно. О значении этого рисования в смысле изучения образцовых произведений мы уже говорили.
Б натурном классе отсутствует рисование с женской модели. Между тем женская фигура имеет громадное применение в декоративных искусствах. Знание ее и умение применять ее в композициях особенно необходимы художнику прикладного искусства. Точно так же отсутствует рисование с фигур в костюмах исторических, национальных и современных. Не говоря уже о том богатом живописном материале, какой представляют собой исторические и национальные костюмы, знание их столь же необходимо.
Все, что сейчас сказано о рисовании, может быть применено и к лепке.
Среди специальных классов существует класс офорта. Необходимость специального класса для изучения офорта очень сомнительна. Гравирование офортом как специальность не существует; любой художник, рисовальщик может ознакомиться с его приемами в несколько уроков, а дальнейшее зависит от практики. Но главное то, что при современных способах печатного воспроизведения, офорт почти не имеет применения, и ученики-офортисты едва ли найдут работу по своей специальности.
Несравненно более важную роль играет гравирование по металлам, имеющее широкое применение в различных производствах. Желательно класс офорта преобразовать в класс гравирования вообще, включая в него гравирование по металлам, по твердым камням и по стеклу. Небезынтересно отметить, что после высылки германских и австрийских подданных из наших столиц, выяснилось, что эти ремесла были в их руках, и ни в Петрограде, ни в Москве граверов по камням и по стеклу не осталось.
Класс эмальерного дела имеется лишь б московском Строгановском училище; между тем производство это исконно русское, унаследованное нами еще от Византии. Такой класс должен быть открыт и в других училищах и включен в отдел керамики наряду с фарфором.
Вполне своевременно будет открыть специальный класс скульптуры по камню. Помимо монументальной скульптуры, имеющей широкое применение в декорации зданий, не должна быть забыта скульптура из твердых сибирских пород. Производство это существует уже целое столетие на Урале, но лишено художественности. Характерно то, что Екатеринбургская художественная школа не оказала существенного влияния на художественное развитие этого производства.
Следует также обратить внимание на стеклянное производство. При том обширном применении, какое имеет стекло в наши дни, внесение художественного элемента в эти изделия, конечно, более чем желательно. Кроме того, стекло — материал чрезвычайно благодарный с художественной точки зрения, в обработке его открывается обширное поле творчеству художника. Вообще, в сферу задач художественно-промышленной школы должны быть включены все художественные произведения. Специальные классы должны быть не только мастерскими, обучающими ремеслу, но и лабораториями, создающими новые ценности в прикладном искусстве.
В заключение нужно еще отметить, что в деятельности всех наших художественных школ со специальной целью насаждения художественно-ремесленного образования замечается неизменное отклонение от этой задачи и тяготение к чисто художественному образованию. Объясняется это тем, что во главе школ поставлены художники, совершенно незнакомые с художественной промышленностью, с ее производствами и задачами. При таком незнакомстве с предметом невозможно ожидать, чтобы они дали деятельности школ нужное направление к поставили преподавание сообразно с требованиями производств. Поэтому мы видим, что в лучшем случае в школах довольствуются составлением более или менее удачно раскрашенных проектов и почти никогда не приступают к изготовлению по ним самих предметов. Когда же делаются попытки в этом направлении, то сейчас же. обнаруживаются все недочеты проектов, а также и неумение осуществить их.
Из всего вышесказанного ясно, что план деятельности и программы, созданные 30 лет тому назад, в пору неопределенных взглядов на сущность задач художественно-промышленных школ, должны быть ныне заменены другими, более обоснованными и целесообразными.
«Искусство и жизнь». 1915. № 8
Комментариев нет:
Отправить комментарий