ЗАДАЧИ НАШЕЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ Часть I

Мы говорили уже о необходимости поднятия художественного и техничес­кого уровня нашей художественной промышленности и освобождения ее от иностранного, главным образом германо-австрийского, ига.

Среди мер для осуществления этих задач первое место нужно уделить преобразованиям нашего художественно-прикладного образования.

Единственным источником и проводником художественно-промышленно­го образования в России являются школы прикладного искусства: О-ва поощ­рения художеств. Центральное училище рисования барона Штиглица, Строга­новское училище в Москве и несколько провинциальных художественных учи­лищ. Учреждения эти насчитывают десятки лет существования, но результаты их деятельности в области прикладного искусства далеко не удовлетворитель­ны, если принять во внимание затраченные время и средства. Причина в том, что в основу этой деятельности легло одностороннее понимание поставленной задачи.

Рассчитанные исключительно на подготовку художников по прикладному искусству, школы эти совершенно игнорировали ремесленников. Для художе­ственного развития и образования последних почти ничего не делалось, а если и были попытки в этом направлении, то настолько несерьезные, что от них и нельзя было ожидать положительных результатов.

А между тем нужно ли говорить о том, насколько настоятельно необходи­мо восполнить этот пробел и серьезно поставить художественно-ремесленное образование, сделав его широко доступным для ремесленников? Мы никогда не должны упускать из виду, что в конечном итоге они являются главными двигателями производства. Сколько бы ни образовывали художников приклад­ного искусства, сколько бы ни создавали проектов и моделей — без художест­венно образованного ремесленника мы не можем удовлетворительно осуществить эти проекты, превратить их в изделия, в предметы. С другой стороны, этот пробел б деятельности наших школ создал также крайне неблагоприятные условия доя деятельности художников в области прикладного искусства. Благо­даря отсутствию художественного образования и развития ремесленников, не сознававших необходимости художественного руководства, и потребность в художниках была самая ничтожная. Из общего числа художников, окончивших наши художественные школы, едва ли 10% нашли себе применение в приклад­ном искусстве. Остальные 90% заняли места учителей рисования. Бесспорно, что и в этой области они принесли пользу, но все же специальные знания их остались без применения.

Основная причина нецелесообразной деятельности наших художествен­ных шкоп кроется в отчужденности их от художественно-промышленной жизни и в полном неведении ее запросов. Положение это изменится лишь тогда, когда в советах школ будут принимать участие представители художест­венно-промышленных предприятий. К сожалению, этого никогда не было, за исключением, кажется, Строгановского училища, которое, кстати сказать, во многом опередило другие, в смысле близкого подхода к насущным нуждам наших художественных производств.

До сих пор в деле художественно-ремесленного образования деятельность наших художественных школ ограничивалась вечерними классами рисования. Эти общие классы, преследующие цели простого графического образования, конечно, не могли применяться к отдельным потребностям ремесленника той или иной профессии. Рисование же без применения к задачам ремесла очень мало дает в смысле художественного понимания последнего, так как изучение образцовых произведений данного ремесла при этом отсутствует. Известно, что при рисовании предметы прекрасно запоминаются со всеми мельчайшими деталями; следовательно, рисуя с натуры образцовые произведения своего ремесла, ремесленник одновременно с обучением рисованию знакомится также и с хорошими образцовыми работами и запоминает многие приемы их исполнения. Такая постановка рисования, конечно, возможна только при спе­циализации классов.

Неудовлетворительность существующих вечерних курсов рисования давно осознана производителями. Почти все крупные художественно-промышленные предприятия открыли у себя специальные курсы рисования для своих учени­ков-ремесленников. Недавно открытое в Петрограде О-во поощрения художе­ственно-ремесленного образования поставило в первую очередь вопрос о спе­циальной рисовальной школе.

Но вряд ли маленькому сравнительно обществу будет по силам и по средст­вам удовлетворительно разрешить эту задачу. Вопрос этот неоднократно об­суждался и на собраниях Русского художественно-промышленного общества. Среди членов общества находятся художники, работающие в разнообразных отраслях прикладного искусства, готовые уделить этому делу свои досуги; но при составлении самых скромных смет все же затраты оказались непосильны­ми обществу.

Вышеприведенные факты ясно показывают, что потребность ь художест­венно-ремесленном образовании сознается всеми художественно-промышленными кругами, и удовлетворение ее есть необходимое условие — sine quo non — прогресса наших художественно-промышленных производств.

Б последние годы наши художественные школы сделали, впрочем, попыт­ку связать свою деятельность с ремесленными производствами, открыв для своих учеников специальные классы практических работ по некоторым ремес­лам, Можио было бы только приветствовать такие начинания, если бы не явная неудовлетворительность постановки этих классов и легкомыслие, с которым руководители этих школ приступили к решению задачи практической подготов­ки художников-ремесленников. Для примера возьмем класс чеканки Централь­ного училища рисования барона Штиглица. Ученик занимается в этом классе б или 9 часов в неделю; мастерская обставлена по-нищенски в смысле инструментов и приспособлений, так что всякие подготовительные работы не могут быть в ней исполнены. Между тем обучение чеканке в ремесленных мастерских при хороших способностях ученика занимает период от I до 2 лет при ежедневной 9-часовой работе. Спрашивается, во сколько времени штиглицкие классы обучат своих учеников чеканке, и каковы будут результаты этого обучения при таком примитив­ном оборудовании мастерской? Ученик занят в школе приблизительно 48 часов в неделю; из этого времени всего 9 часов идут на главный предмет, остальные 39 часов — непригодные в ремесле, как, например, рисование пером, отмывка и др. Очевидно, такой класс является сплошным недоразумением, и при таких услови­ях он не создаст художников-чеканщиков. Для примера мы нарочно взяли класс Центрального училища барона Штиглица, потому что он лучше других обставлен и находится под лучшим руководством. О классе же чеканки в Обществе поощрения художеств — и говорить не приходится: благодаря своей дилетантской постановке такой класс ничего, кроме вреда, и принести не может. И действительно, изготовляемые в этом классе вещи носят характер работ самоучек, с искажениями орнаментов и форм, в духе «старины».

Художественная промышленность занята главным образом изготовлением настоящих предметов, практически и художественно соответствующих совре­менной культуре, а не изготовлением бутафории и подделок под старину.

Недостатки, отмеченные в классах чеканки, мы встречаем в большей или меньшей степени и в других специальных классах всех наших художественных школ, причем недостатки технические преобладают. Эти специальные классы могли бы принести некоторую пользу, если бы, вместо того чтобы задаваться целью создавать художников-ремесленников — что при нынешней их поста­новке немыслимо, — они поставили бы себе задачу художественного усовер­шенствования ремесленников, уже владеющих в известной степени техникой и нуждающихся лишь в художественном руководстве. Такое преобразование, несомненно, дало бы некоторые результаты, но все же было бы еще далеко от решения вопроса художественного образования ремесленников, вопроса, тре­бующего коренных преобразований во всей постановке художественно-про­мышленного образования.

Для нашей художественной промышленности нужны художники-руководи­тели прикладного искусства и художники-ремесленики — исполнители. Задача первых — создание проектов и моделей; задача вторых — их исполнение. (Такое подразделение возбуждает много споров и сомнений ввиду трудности установить грань, разделяющую одних от других, но мы пока сохраним его для более ясной постановки вопроса.)

Художник прикладного искусства должен получить известное, вполне за­конченное художественное образование; кроме того, он должен быть знаком с техникой производства, с историей прикладного искусства и со стилями про­шлых веков. Специальности в некоторых случаях может у него и не быть: вопрос специальности обыкновенно решается самой жизнью, когда художник пристраивается к тому или другому производству.

Отличительные черты художников-ремесленников — специализация и непо­средственное знание ремесла (умение работать самому). Художественное образо­вание их должно обнимать: рисование, лепку (иногда живопись), историю при­кладного искусства в сокращенном виде и по возможности подробное знание истории своего ремесла. На первом плане должно стоять знание ремесла, умение работать; остальное будет играть второстепенную, вспомогательную роль.

Для образования таких художников-ремесленников существует два способа.

1)  Создание специальных художественно-ремесленных школ с полным обучением ремеслу и с необходимым для этого ремесла художественным обра­зованием.

2) Открытие специальных художественно-ремесленных классов для ремес­ленников и учеников ремесленных мастерских с целью дать им художественное образование применительно к их ремеслу. То и другое может существовать параллельно; параллельность даже желательна, иначе уже готовые ремеслен­ники будут лишены всякой возможности получить необходимые художествен­ные познания.

Б основу постановки художественно-ремесленного образования должно лечь обязательное начальное художественное образование дня всех ремеслен­ных учеников, ремесла которых близко соприкасаются с прикладным искусст­вом. Начальное художественное образование даст тот минимум художествен­ных познаний, которые необходимы для успешного изучения ремесла, и оно должно быть одним из условий для получения диплома подмастерья. Следую­щая ступень художественного образования даст право на получение звания мастера; полное окончание художественного образования дает звание худож­ника прикладного искусства.

Проведение в жизнь обязательного начального художественного образо­вания встретит немало противодействий со стороны ремесленной среды как вследствие косности ее, так и по корыстным побуждениям: с введением его придется многим хозяевам-ремесленникам освободить от работ своих учеников для посещения школы, ,т. е. потерять часть их труда. По эта принудительная мера отзовется лишь на тех ремесленниках-эксплуататорах детского труда, производство которых основано почти исключительно на бесплатности ученического труда. Было бы настоящим благодеянием, если бы такие пред­приятия всячески тормозились и уничтожались.

Установлением трех ступеней художественно-ремесленного образования мы даем возможность наиболее способным элементам достигнуть подобного раз­вития своих способностей. С достижением средних и высших ступеней может быть связано получение некоторых прав и льгот.

Подойдя к вопросу об организации и программе этих курсов или школ, мы неизбежно столкнемся с недостатком в России хороших мастеров, могущих быть руководителями классов, и тут на первое время мы вынуждены будем некоторых из них выписать из-за границы. Но это не должно нас смущать: иностранец в качестве преподавателя художественно-ремесленной школы не представляет опасности для нашей художественной промышленности, тогда как тот же иностранец будет, несомненно, опасен, если он явится у нас пред­принимателем, владельцем ремесленного или фабричного предприятия. Доста­точно известно, что в таких случаях, особенно когда этот иностранец немец, он, окружая себя немцами же, даже избегает брать в учение русских и таким путем понемногу образует из данного производства немецкую монополию. Б качестве же преподавателя школы он поставлен в такие условия, при которых подобная политика невозможна. Впрочем, немецкий элемент вообще нежела­телен по чисто художественным соображениям, так как французские мастера в этом отношении стоят, несомненно, выше.

Нечего и говорить, что подбор мастеров-руководителей должен быть чрез­вычайно тщательным и оплата их труда вполне удовлетворительной. О послед­ней я упоминаю ввиду существующего у руководителей наших художественных школ странного понятия о вознаграждении мастеров-руководителей. Ко мне обращались лица, заведующие художественными школами, с просьбой реко­мендовать опытных мастеров, которым они предлагали вознаграждение в 60— 75 рублей в месяц. Средний ремесленник зарабатывает 80—90 рублей в месяц, а хороший мастер от 125 до 200 рублей, и, конечно, ни тот ни другой не согласится занять эту должность.

В общей сумме расходов художественно-ремесленной школы жалование мастеров-руководителей не играет большой роли; зато постановка во главе технической части первоклассных мастеров есть непременное условие успеш­ной деятельности школы.

Размеры статьи и сложность задачи не позволяют разработать здесь по­дробную программу художественно-ремесленных школ и курсов. К тому же такая программа может быть целесообразно составлена лишь при условии участия в выработке ее художников прикладного искусства и представителей художественных производств.

Вслед за школой большую роль может сыграть в деле распространения художественно-ремесленного образования специальная и профессиональная литература. Школами всю Россию не покроешь; книга же, руководство, всюду проникнет, и, если она дельно составлена, она может отчасти заменить школу, отчасти служить ей подспорьем. Первенствующее значение нужно отдать руководствам технического характера. Идеалом такого руководства будет книга, в которой объяснении и иллюстрации смогут дать точное представление о последовательном ходе данной работы в данном ремесле. Составление таких руководств — задача хотя и очень сложная, но не невозможная.

Западная художественно-промышленная литература очень богата такими руководствами как по технике, так и по истории ремесла, и они могут служить прототипом для наших. Нельзя, однако, надеяться, чтобы подобные руководст­ва явились на книжном рынке без особых мер поощрения со стороны заинте­ресованных правительственных учреждений. Дело в том, что такие издания, помимо авторского труда, требуют значительных затрат вследствие многочис­ленных объяснительных иллюстраций, а сбыт их очень медленен, что делает их невыгодными для издателей. Ввиду той пользы, которую они принесут нашей художественной промышленности, они должны быть изданы на средства госу­дарства. Назначение премий на конкурсах за лучшее сочинение этого рода — сильно способствовало бы их появлению и их достоинствам.

Значительную художественно-воспитательную роль могут сыграть сочине­ния по истории прикладного искусства и ремесла. При живом изложении они пробудят у ремесленника более сознательное и любовное отношение к своему ремеслу. Ничто так не пробуждает любви к своему народу, как изучение его истории; изучение истории ремесла должно дать такие же результаты. Помимо этого, такие сочинения представят интерес и для большой публики, которая мало знакома с этим отделом истории искусства. Такое чтение поможет ей разбираться в художественной ценности тех или иных произведений приклад­ного искусства, научит ее отличать плагиат и фабрикацию от подлинно художе­ственных изделий, отучить ее от слепого поклонения перед всем заграничным. Если мы сумеем придать нашим произведениям элементы культурности и бро­сим слепое увлечение кустарщиной и архаизмом, то мы вернем себе симпатии большой публики, и успех наших изделий будет обеспечен.

Естественным дополнением к художественно-ремесленной литературе яв­ляются популярные лекции по прикладному искусству и по истории ремесла. Живое слово часто бывает убедительнее печатного, и потому лекции могут иметь немалое влияние на художественное развитие как ремесленников, так и публики. Любое производство и история его развития представляют богатый материал для подобных лекций.

Нужно еще упомянуть о поощрительных мерах, которые могут сыграть значительную роль в деле развития нашей художественной промышленности. Таковыми являются награды и денежные премии на конкурсах и выставках произведений национального прикладного искусства.

Подобные поощрительные меры уже многие годы практикуются во Фран­ции, где прикладное искусство получило право гражданства на художествен­ных выставках, и где произведения его красуются в залах Лувра и Люксембург­ского музея среди произведений живописи и скульптуры. И это вполне естест­венно, ибо изделия Лалика, Галле и многих других представляют собою не меньшую художественную ценность, чем произведения хорошего живописца или скульптора. На ежегодное приобретение произведений прикладного искус­ства французское правительство ассигнует значительные суммы.

Если бы наше правительство пошло в этом отношении по стопам француз­ского, оно немало способствовало бы появлению в России оригинальных и художественно-ценных работ в области прикладного искусства. Эти ежегодные правительственные приобретения положили бы, кроме того, начало музею совре­менного русского прикладного искусства, необходимость в котором становится все более очевидной. Если вдуматься, с каким трудом мы в настоящее время собираем остатки старинных работ, то нельзя не пожалеть, что в свое время лучшие произведения не приобретались и не поступали на хранение в музеи.

Мы еще упоминали о конкурсах рисунков, моделей и уже исполненных художественных предметов. Конкурсы рисунков и моделей существуют и сей­час. Нельзя сказать, чтобы организация их была вполне удовлетворительной, но лучшая организация вырабатывается практикой, и мы можем пока, не обсуждая ее, указать на большую пользу, которую могли бы принести конкурсы исполненных художественных предметов. Настоящая ценность произведений прикладного искусства ясно выступает лишь в готовых предметах; в рисунках, проектах и моделях она всегда более или менее проблематична. Поэтому такие конкурсы должны принести такую же, если не большую, пользу, как и конкур­сы проектов. Срок таких ежегодных конкурсов мог бы быть приурочен к открытию одной из художественных выставок, где премированные изделия могли бы затем быть выставленными. Конкурсы эти вызвали бы соревнование крупных производителей и создали бы также некоторое сближение между художниками и исполнителями на почве совместной работы.

«Искусство и жизнь». 1915. № 7. «Война и задачи нашей художественной промышленности»