ПРИДВОРНЫЕ ЮВЕЛИРЫ БОЛИНЫ

                         

В истории русского ювелирного искусства особое место занимает ювелир­ная фирма Болина. Многочисленные архивные источники (в первую очередь фонды Российского государственного исторического архива и Государственно­го архива Российской Федерации) свидетельствуют о значительном количестве ювелирных изделий, выполненных мастерами фирмы для членов Российского императорского дома. Но вот парадокс: в музеях этих вещей нет, и мы лишены возможности оценивать их художественные достоинства. Остается только при­нять на веру, что сам выбор фирмы императором гарантирует определенный уровень качества. Впрочем, в период правления Николая II эстетический вкус некоторых членов императорской семьи, в частности императрицы Александ­ры Федоровны, можно расценивать как мещанский (цитируем мнение главного мастера фирмы Фаберже Франца Бирбаума).

Не будем вдаваться в причины отсутствия в музеях работ фирмы Болина, Такова же судьба работ Фаберже и других придворных ювелиров (Гана, Зефтигена, Брейтфуса, Кехли, Бутца), причем именно ювелирных, то есть изделий с драгоценными камнями, которых также нет в музеях. Во времена лихолетья именно из ювелирных вещей в первую очередь вынимали драгоценные камни. Среди других причин отсутствия вещей в музеях — резкое сокращение числа европейских монархий — основных заказчиков фирм Болина и Фаберже; со­хранившиеся же монархии (английская, шведская, датская, нидерландская, испанская, бельгийская) демократизировали свою жизнь и заметно снизили потребление ювелирных изделий. Ничего не остается, как восхищаться произ­ведениями ювелирного искусства на портретах петербургских аристократок в Русском музее, Эрмитаже и других музеях. Некоторые украшения на картинах удается даже атрибутировать (и это подтверждается архивными документами) как выполненные фирмой Болина.

Кто же такие Болины и чем они для нас интересны? К сожалению, в отличие от Фаберже, библиография по фирме Болина ограничивается неболь­шой брошюрой, написанной в 1983 году внуком последнего владельца мос­ковского предприятия Болина г-ном Хансом Болин (род. в 1926 г. правильно ударение в фамилии ставить на последнюю гласную).

В брошюре рассказывается о предыстории фирмы и ее московском перио­де 1852—1918 гг. Что же касается Петербургского отделения, то автор честно признается, что ничего о нем не знает. Это тем более обидно, что деятельность Петербургского и Московского отделений по своему масштабу несопоставимы. К слову сказать, серебряные изделия московской фабрики Болина (функциони­ровала с 1888 г.) встречаются в антиквариате гораздо чаще и создается невер­ное впечатление, будто московские серебряные вещи — визитная карточка Болинов.

В октябре 1996 года в Королевской оружейной палате Стокгольма вла­дельцы нынешней шведской фирмы «В. А. Болин» (Василий Андреевич Болин) отметили юбилейную дату — 200-летие существования семейной фирмы. В связи с этим возникла необходимость уточнить ее историческую родословную. Удалось выяснить многое.

Начнем с того, что дата 1796 год родилась в 1911 г., когда придворные ювелиры братья Эдуард и Густав Болины при подаче прошения на присвоение им звания потомственных дворян утверждали, что являются прямыми потомка­ми и продолжателями ювелирного дела, основанного их дедом по материнской линии придворным ювелиром Андреем Григорьевичем Ремплером в конце XVIII столетия, и что в распоряжении их фирмы имеются торговые книги, восходя­щие к 1796 г. Жаль, что никто из чиновников не попросил предъявить эти книги. У нынешних наследников Болина их нет. Наши архивные изыскания по журналам «высочайших подарков» за период 1801—1809 гг. обнаруживают фамилии более двух десятков ювелиров, но фамилии Ремплер среди них нет. Впрочем, нет никаких сомнений в том, что в Петербурге проживал в те годы богатый ювелир Ремплер. Есть архивные документы о покупке ювелиром Ремплером богатого дома-усадьбы (нынешнее здание Института растениеводства с выходом на Исаакиевскую площадь, набережную Мойки и Большую Морскую улицу) у наследников портного Асмуса Шелл в 1797 г. Бриллиантщик Андрей Христиан Ремплер указан владельцем этого дома № 160 у Синего моста в Адресной книге Реймерса 1809 г. Судя по размерам особняка, дела у Ремплера шли совсем неплохо.

А. Е. фон Фелькерзам в «Алфавитном указателе петербургских ювелире», (журнал «Старые годы», 1907) указывает, что «ювелир Христоф Андреас Ремплер, родом из Саксонии, прибыл в Петербург в 1790 году, был галантерейные мастером Иностранного цеха с 1793 года». Не случайно в 1882 г. на Всероссийской художественно-промышленной выставке братья Болины указывали, фирма основана их дедом в 1791 г. Фамилия Ремплер достаточно известна в России, упомянем, что недалеко от Казани есть такая железнодорожная стан­ция Ремплер.

При подаче в конце 1809 г. прошения на принятие в русское подданство (РГИА, ф. 13, оп. 1, д. 680} «бриллиантовых дел мастер Андрей Григорьев Рем­плер» указывает, что «родился он в Королевстве Саксония, выехал оттуда в мае 1790 года и, прибыв в Санкт-Петербург, приписался в немецком цехе ювели­ром. Где, производя свое мастерство, в 1802 году объявил капитал по 3-й гильдии... Б 1807 году из сего звания выбыл». По рассмотрении прошения Андрей Ремплер с женой Анной Геразепиной и дочерьми Софией и Луизой был принят в «вечное России подданство».

У Карла Фаберже было четыре сына. У Андрея Ремпера было четыре дочери. Исторический опыт показывает, что для сохранения фирмы не обяза­тельно иметь наследников мужского пола. Важно иметь и хороших дочерей, и подыскать им женихов-ювелиров. 15 декабря 1811 года у Андрея Ремплера родилась еще одна дочь — Катарина Эрнестина, будущая супруга Карла Эдуар­да Болина. В 1813 г. родилась еще одна дочь, безвременно скончавшаяся в 14-летнем возрасте (ее могила-памятник сохранилась на семейном месте Ремплеров на Волковском лютеранском кладбище в Петербурге). После смерти в 1823 г. оценщика Кабинета его величества Христофа Фридриха Мерца (родом, как и Ремплер, из Саксонии, в оценщиках с 1802 г.) его вакансию занял Андрей Ремплер. Штатных оценщиков Кабинета в те годы было два. Жалованья они получали 800 руб. серебром в год. Условно их можно считать придворными ювелирами, так как уже оценщики Кабинета имели право на изображение Государственного герба на своих вывесках, хотя придворным ювелиром можно было стать и не входя в штат двора, достаточно было регулярно поставлять ко двору ювелирные изделия.

После реорганизации, проведенной, по-видимому, Николаем I, должности оценщиков, но уже без оклада остались, а количество их увеличилось до трех. Были еще и кандидаты в оценщики. После смерти Андреаса Ремплера, в 1829 г., должность оценщика унаследовал его зять Готтлиб Эрнст Ян, женатый на Софии. Еще одна дочь Ремплера Луиза вышла замуж за чиновника Шерцера. Ювелир Ян был родом также из Саксонии, из Эльсница. В Петербурге он был учеником придворного ювелира Мерца. Крупнейшим достижением Яна можно считать выполнение в 1831 г. по заказу императора Николая I крестильного подарка для супруги императора Александры Федоровны в честь рождения сына Николая (будущего великого князя Николая Николаевича-старшего) оже­релья стоимостью в 169 тыс. руб. Пожалуй, это был самый дорогой крестиль­ный подарок за всю историю Дома Романовых. За такие деньги можно было купить три дома на Невском проспекте. В 1830—1840-х гг. на фирму «Ян и Болин» работал петербургский шведскоподданный Иван Рудольф. Именно он выполнял большинство заказов «по доверенности вдовы ювелира Яна».

А. Е. фон Фелькерзам указывает, что в период с 1714 г. по 1800 г. из Герма­нии прибыло около 300 ювелиров, а из остальных стран — около 250 человек в том числе 100 шведов, 12 финнов, 40 французов, 6 швейцарцев, 6 англичан, 6 голландцев, 18 датчан, 11 австрийцев. Доля скандинавов очень высока — почти четверть (130 шведов, финнов и датчан из 550 ювелиров), но преоблада­ли немцы. Заметим, что иностранцы, прожившие одно, два, а тем более три поколения в России, становились по культуре настолько «русскими», что при реэмиграции с большим трудом «вписывались» в родной этнос. Ювелиры, вы­ходцы из Финляндии, Швеции, Германии, прибалтийских провинций России, вернувшиеся после 1917 г. к себе на родину, так и не смогли плодотворно проявить себя там, испытывая серьезные трудности с адаптацией.

Карл Эдуард Болин  прибыл  в Россию в   1831   г.  после того, как его отец-моряк утонул в марте того же года.  Карлу было 26 лет, он работал бухгалтером и записался в купеческое сословие «стапельного города Борго», знаменитого тем, что в нем была подписана дарованная великому княжеству Финляндскому конституция 1809 г. Через один или два года Карл прибывает в Петербург, где начинается его сотрудничество с ювелиром Яном, В некоторых поздних документах указана дата создания фирмы «Ян и Болин» — 1833 г. В 1834 г, Карл Эдуард женится на Катарине Эрнестине Ремплер, сестре жены своего партнера Готтлиба Яна. В конце 1834 г, ювелир Ян умирает, на его место оценщика Кабинета заступает ювелир Кеммерер. Карл Эдуард вместе с двумя женщинами: своей тещей — вдовой, ювелира Ремплера и вдовой ювелира Яна — продолжает семейное дело. Трудно сказать, кто определял художествен­ную политику фирмы. Возможно, именно женщины. Что же касается коммер­ческой стороны деятельности, то здесь успешно вел дела именно Болин как бухгалтер. Дело Ремплера—Яна перешло в надежные руки.  Последний раз фирма «Ян и Болин» встречается в Адресной книге Петербурга в 1854 г., причем указывается в скобках, что это «бывший Ремплер». Видать, слава Рем­плера была настолько прочна, что даже через 25 лет после его смерти упоми­налась его фамилия. Но, может, дело еще в том, что в деле участвовала и Катарина Болин, урожденная Ремплер. В документах архива императорского двора фирма «Ян и Болин» как поставщик упоминается в 1853 г. К 1834 г. относится покупка вдовой ювелира Яна дачи на Каменном острове, которая затем в 1880-х гг. перейдет Густаву Карловичу Болину. Дела фирмы идут настолько успешно, что в  1839 г. Карл Эдуард Волин подает прошение на присвоение ему вместе с вдовой ювелира Яна звания придворного ювелира. Николай I  присваивает вдове ювелира Яна и зятю ее Болину вместе с ювелирами Яннашем и Кеммерером искомое звание. Это единственный слу­чай в XVIII—XX вв., когда женщине (!) было присвоено звание придворного ювелира.

С 1851 г. Карл Болин — оценщик Кабинета, он награжден золотыми меда­лями с надписью «За усердие» на аннинской (1846) и владимирской (1857) лентах, ему вместе с семейством присваивается звание потомственных почет­ных граждан (1862).

У Карла Болина три сына и пять дочерей. Старший сын, Вильгельм Болин (1835—1924), стал известным ученым, профессором философии, исследова­телем Фейербаха. Изданные им труды Фейербаха изучал В. И. Ленин. После смерти Карла Болина в 1864 г. делом продолжала руководить его вдова (1811— 1882, могила на Волковском лютеранском кладбище в Петербурге) совместно с сыновьями Эдуардом (он тотчас же после смерти отца получил звание кандида­та в оценщики Кабинета, несмотря на свой 22-летний возраст) и 20-летним Густавом. Участие в делах Густава прослеживается слабо. Ханс Болин в своей брошюре указывает, что Густав был болезненным. Главой дела, преобразован­ного в октябре 1871 г. в торговый дом «Карл Эдуард Болин», на долгие годы стал Эдуард Людвиг, получивший образование в Петришуле и Штутгартском политехникуме. Удостоен звания коммерции-советника и имел ордена до Влади­мира 3-й степени включительно, член благотворительных обществ («Торгово-промышленный мир России» Шампаньера, 1906). Орден Владимира 3-й степени Эдуард Болин получил в 1900 г. за многолетнюю деятельность в качестве попечителя Ремесленного училища.

Своих сыновей у Эдуарда Карловича не было, но был приемный сын Марсель фон Обермюллер (род. в 1892/93). По записным книжкам Евгения Фаберже, фон Обермюллер был заядлым яхтсменом. Некий его родственник, Николай Обермюллер, был капитаном яхты «Ида» и чемпионом ряда регат. Еще один Обермюллер служил в Камеральной части Кабинета его величества. Адина Густавовна Болин, племянница Эдуарда Карповича, была замужем за коллежским секретарем фон Обермюллером, чиновником Придворной коню­шенной части (там же служил и брат Адины, известный эксперт по рысистому коневодству Александр Густавович Болин). Нам не удалось установить, в каком родстве состоят Марсель Обермюллер и Адина Густавовна. Лошади и яхты — любимые виды спорта ювелиров. Агафон Карлович Фаберже также имел яхту «Голконда» (страна сказочных драгоценностей в Индии — иначе Агафон и не мог назвать) водоизмещением в 26,5 тонн. Именно на яхте в конце 1916 г., погрузив свое имущество, Эдуард Болин вместе с семьей выехал в Швецию (сообщено г-жой Витязевой). Семья Густава (1844—1916) осталась в Петрограде. Единственный из оставшихся в живых сын Густава Александр, в 1917 г, — подполковник Конюшенного ведомства, еще в 1930-х гг. прожи­вал в Ленинграде, работая в Госконюшнях. Вдова Густава и его дочь Элиза в конце 1919 г. заняты спасением недвижимости — дачи на Каменном острове (безуспешно — имущество дачи в 1923 г. перевозят на склады Елагина дворца).

В справочнике «Весь Петроград, 1917 год» фирма Болина еще числится как действующая. Последние счета фирмы двору проходят в 1916 г. Во время Первой мировой войны петербургское отделение фирмы занято в основ­ном ремонтом изделий своих клиентов. Это можно объяснить отсутствием драгоценных камней из-за морской блокады России. Преемников, продолжате­лей дела ни Эдуард, ни Густав не воспитали. По этому поводу Ханс Болин в своей брошюре замечает: «Первое поколение учреждает фирму, во втором поколении фирма достигает расцвета, в третьем — разоряется». Действитель­но, не только в ювелирном деле, но и в любой другой отрасли российской промышленности XIX—XX вв. мы не можем привести примеров фирменного долголетия.

Феномен фирмы Болина интересен уже тем, что она существовала до революции не менее 100 лет. В «Обзоре петербургской мануфактурной выстав­ки 1870 года» указывалось, что мастерская петербургского ювелира Болина существует с 1810 г. Правда, в «Отчете о московской художественно-промыш­ленной выставке» упоминается, что фирма Болин существует с 1791 г. Кстати, если принять за точку отсчета даже 1810 г., то претензии Эдуарда и Густава Болинов в 1911 г. на потомственное дворянство вполне обоснованы. Имея заслуги перед государством на протяжении более 100 лет, именитое купечест­во могло претендовать и на баронство. Таких баронских семейств, по данным Шепелева, к началу XX века было мало (Штиглицы, Кнопы и др.). Случай с потомственными дворянами-ювелирами Болин уникален хотя бы потому, что они заказали и получили от Департамента герольдии фамильный герб. Только 6 тыс. из 50 тыс. российских потомственных дворян имели свой герб. Фамиль­ный герб Болинов представлял собой изумруд, обрамленный золотым канатом, который в парусном флоте имеет название «булинь». По-шведски фамилия Болин читается и произносится как Булин. Если учесть, что дедушка Эдуарда и Густава был моряком, то появление яхтенного каната-булиня в гербе становится понятным.

Многие именитые купцы покупали себе титул действительного статского советника (что соответствует генерал-майору), внося огромные суммы на благотворительность или на другие подобные мероприятия, но дети таких «потомст­венных дворян» (особенно купцов еврейского происхождения, которых назы­вали «бердичевскими дворянами») не могли в полном объеме пользоваться при­вилегиями потомственных дворян (поступление в Смольный и другие дворянские институты. Пажеский корпус, Училище правоведения, Александровский лицей), поскольку их дворянство было заслужено не на государственной службе. Напо­мним, что потомственные дворяне, записанные в VI часть соответствующей губернской Дворянской книги, — это такие фамилии, которые могут докумен­тально подтвердить свой титул более чем за 100 лет. Их еще называли столбо­выми дворянами. Они пользовались такими же привилегиями, как князья, графы, бароны. Случай с братьями Болин редкий еще и потому, что это заслу­женное на государственной службе потомственное дворянство, да еще с фа­мильным гербом. Но это все — внешние атрибуты и последствия, хотя дочери Эдуарда и Густава Болинов с гордостью носят титул фон Болин.  Не имел возможности анализировать художественные достоинства самих вещей фирмы, доверимся литературным источникам, чтобы понять, за какие заслуги фирма и ее руководители удостоились стольких наград.

В  книге англичанина К. Хобхауса, посвященной Лондонской выставке 1851 г. («1851 год и Хрустальный дворец»), отмечено, что «... русские ювелир­ные украшения, изготовленные фирмой Болина, были самыми лучшими». Самое большое украшение с огромными сапфирами и бриллиантами было куплено с выставки Николаем I для своей супруги и затем оказалось в Российском алмаз­ном фонде (1920-е гг.).

В уже упоминавшемся «Обзоре мануфактурной выставки в Петербурге 1870 года» указывалось, что «первое место, как по изяществу рисунка, совер­шенству работы, так и по высокой ценности изделий, принадлежало богатой витрине петербургского ювелира г-на Болина... Знатоки не могли довольно налюбоваться его большою диадемою из листьев плюща, исполненных только бриллиантами, чрезвычайно искусно сплетенными, так что металл, их поддер­живающий, совершенно исчезает». По итогам выставки фирма «К. Э. Болин» награждена первой наградой — правом употребления Государственного герба (это был уже второй герб — первый принадлежал Болину с 1839 г. как «при­дворному ювелиру» и подтвержден за его сыновьями как оценщиками Кабине­та. Формулировка наградного листа 1870 г.: «За совершенную чистоту ювелир­ной работы, искусный подбор камней и изящество рисунков, при долговремен­ном  существовании фирмы».   Отметим последнее обстоятельство — долговременное существование фирмы. Ведь дедушка Андрей Ремплер начал работать в Петербурге еще при матушке царице Екатерине.

В 1869 г. братья Болин купили дом № 10 по Большой Морской улице — главной улице ювелиров Петербурга. После ремонта на фасаде дома появились надписи по-русски и латинским шрифтом. Латинскую надпись «BOLIN» можно видеть на доме до сих пор. В 192О-е гг. в доме Бопинов помещались склады московского универмага ГУМ, затем различные конторы. Во время последней войны дом изнутри полностью выгорел, и теперь только надпись «BOLIN» напо­минает о том, что здесь жили и работали ювелиры.

По итогам выставки в Москве в 1882 г. фирма Болин была также награж­дена высшей наградой — правом употребления Государственного герба. В «Отчете о выставке» упоминалось, что количество сотрудников фирмы — 40 чел. Интерес­но, что впервые принявшая участие в выставках фирма Фаберже была удостое­на второй награды — золотой медали. При этом на Фаберже работало, как выясняется из того же отчета, до 25 человек.

Неизвестный автор, скрывшийся за псевдонимом  X.Z., в брошюре «Пред­меты роскоши на Всероссийской выставке в Москве» пишет следующее: «По роскоши и богатству это, бесспорно, был первый отдел. Болин выставил рос­кошную диадему с жемчугом и бриллиантами, оцененную в 120 тыс. руб., очень красивые брошки, серьги, наперсные кресты и панагии. Но что более всего привлекало внимание, это необыкновенно изящные два золотых веера, отде­ланные бриллиантами и украшенные живописью во вкусе XVIII века». Диадему эту купил брат царя, великий князь Владимир.

Чиновник Департамента торговли и промышленности А. Мурашкинцев, ха­рактеризуя ювелирное производство в России в 1896 году, указывает: «Выстав­ки 1865, 1870 гг. в Петербурге, 1882 г. в Москве доказали, что между нашими ювелирами находятся лица, вполне заслуживающие названия художников-мастеров своего дела». И далее в другом месте указывает таких мастеров: «... художники ювелирного дела вроде петербургских ювелиров — Фаберже, Болина, Ворбса, московского — Фульда и других». Здесь уже Фаберже постав­лен выше Болина. Фирма Болина не принимала участия в Нижегородской художественно-промышленной выставке 1896 г., где ее главный конкурент фирма Фаберже завоевала высшую награду — Государственный герб. Франц Бирбаум, главный мастер фирмы Фаберже, в своих мемуарах отмечает, что «ювелирная часть приданого (членам императорской семьи. — Ред.-сост.) пору­чалась ювелиру Болину, столовое серебро нам».

Великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях, рассказы­вая о женитьбе на великой княгине Ксении Александровне, приводит список свадебных подарков: «Жемчужное ожерелье, состоящее из пяти нитей, брилли­антовое алмазное колье, рубиновое колье, изумрудное колье и сапфировое колье; изумрудная и рубиновая диадемы; браслеты с алмазами и изумрудами; алмазные нагрудные украшения, броши и т. п. Все эти украшения были изго­товлены Болином, лучшим мастером Санкт-Петербурга». В устах такого выдаю­щегося представителя семьи Романовых, каким был великий князь Александр Михайлович, такая похвала многого стоит. Фирма Болина приготовила в тот раз приданое для Ксении Александровны на 324 тыс. руб. Несмотря на значитель­ную разницу в количестве работников (у Фаберже в 1900-х гг. работало более 500 чел., а у Болина — около 100), фирма Болина по обороту мало чем уступала Фаберже за счет большого количества дорогостоящих изделий. Драгоценные камни приобретались в Европе, поэтому у Болина были конторы в Лондоне, Париже и Берлине. А в Бад-Хомбурге, где по традиции отдыхало много русских аристократов, у фирмы был постоянный магазин, а у Эдуарда Болина — рос­кошная вилла. Поэтому дачей Болинов на Каменном острове в Петербурге владел его брат Густав.

Так же как и фирма Фаберже, фирма Болина отличалась интернационализмом своего состава. В таком космополитичном городе, каким был блистательный Санкт-Петербург, это обстоятельство было одной из составляющих успешного сущест­вования. Художниками фирмы были французы. Именно поэтому в Петербурге было достаточно высококлассных ювелирных изделий французского дизайна и именно поэтому здесь нечего было делать Луи Картье, когда он в конце 1900-х гг. решил открыть очередной ювелирный магазин, на этот раз в Петербурге.

Главным бухгалтером фирмы был англичанин Оливер (перешедший затем к Фаберже). Доверенным лицом был Леонид Брейтфус, родственник петербург­ского немца, придворного ювелира Людвига Брейтфуса. Его брат, Сергей Брейт­фус вместе с Карлом Верфелем, работавшим на Фаберже, владел монопольной добычей нефрита в России. Главным ювелиром был эльзасец Вебер, затем саксо­нец Роберт Шван, а после него — швейцарец Василий Цвернер. Дочь Бебера, Наталья Францевна, была замужем за скульптором фирмы Фаберже Артемием Обером. Около десяти лет работал ювелиром у Болина поляк Артур Миткевич, работавший затем старшим мастером Московского отделения фирмы Фаберже.

Среди сотрудников были немцы: Берендс — заведующий московской фабрикой; Линке и Флинк («Вся Москва, 1915 год»: Пинке Константин, Б. Лубянка, 18, серебряные изделия; Флинк Виктор Иванович, Газетный пер., 11, вы­борный московского ремесленного сословия, ювелирные вещи, камни драгоценные), финн Теппонен, руководивший фабрикой в Москве, сын известного петербургского ювелира. Но главную силу составляли привлекаемые торговые домом русские мастера-ювелиры, такие, например, как Василий Фиников к Николай Черноков. Особый интерес для современных петербургских ювелиров представляет тот факт, что сын ведущего ювелира фирмы Швана, инженер-тех­нолог Роман Робертович Шван, в 1912 г. выступил в качестве одного из учредителей камнерезного общества под названием «Русские самоцветы». Под этим названием в 1912 г. был организован трест «Русские самоцветы» — теперь акционерное общество с таким же названием.

История Московского отделения фирмы достаточно хорошо изложена в брошюре Ханса Болина. Основателем московской фирмы стал младший брат Карла Эдуарда Болина — Хенрик (1818—1888), или, как его называли в Рос­сии, — Андрей. Он был моложе брата на 13 лет. Странная аналогия: у Карла Фаберже младший брат также был значительно моложе, даже на 16 лет.

Хенрик Болин приехал в Петербург из Стокгольма в 1836 г., 16 лет работал у старшего брата, а в 1852 г. переехал в Москву, где в том же году женился на Наталии Розенштраух. Некий немецкий актер Иван Розенштраух в 1809 г. вместе с ювелиром Андреем Ремплером принял русское подданство.

Осенью 1852 г. Хенрик Болин вместе с партнером Джеймсом Шанксом открывают совместную фирму «Шанкс и Болин. Английский магазин» по произ­водству и продаже ювелирных изделий. Есть документы уже 1856 г. о продаже этой фирмой ювелирных изделий императорскому двору. Выбор англичанина в качестве партнера был не случайным. Почти монопольным поставщиком юве­лирных изделий для царского двора в первой половине XIX века была знамени­тая фирма «Никольс и Плинке. Английский магазин», и качество английских изделий, особенно серебра, считалось эталонным.

Снижению влияния фирмы «Никольс и Плинке» на русском рынке способ­ствовала не только активная деятельность русских фирм, основанных в 1840— 1850-е гг. (Бутц, Фаберже, Морозов, Овчинников), но в первую очередь Крым­ская война. Фирма «Никольс и Плинке» была торговым домом, многие вещи покупала и заказывала в Англии и других странах, в то время как русские фирмы, в числе которых были "К. Э. Болин" и «Шанкс и Болин», развертывали и совершенствовали в России собственное производство. Особенно благоприят­ные перспективы для рынка открылись после отмены крепостного права, когда тысячи помещиков устремились в обе столицы тратить деньги, получае­мые за выкуп земель государством.

В 1888 г. Хенрик Болин скончался, фирма с Джеймсом Шанксом распалась. Сын Хенрика, Вильгельм Джеймс (по-русски Василий Андреевич), возглавил вновь созданную московскую Серебряную фабрику и магазин на улице Кузнец­кий мост, 12. Василий с 1878 г. участвовал в делах фирмы отца, обучился ювелирному мастерству в России и совершенствовался за границей. В 1888 г. московские фабрика и магазин вошли в состав петербургского торгового дома «К. Э. Болин», где и оставались до марта 1912 г., когда Эдуард Карлович Болин в связи со своим 70-летием отпустил москвича Василия Болина в «вольное плавание». При этом московской фирме особым ходатайством того же Эдуарда Болина было присвоено звание «поставщика высочайшего двора» с правом изображения на вывеске Государственного орла. Эта привилегия была заслужен­на, так как Серебряная фабрика в Москве за 24 года своего вхождения в состав фирмы «К. Э. Болин» выполняла заказы для императорского двора, Василий Андреевич был культурным, широко образованным человеком. Он принял от отца эстафету — был старостой лютеранской кирхи Св. Михаила, попечителем Строгановского центрального художественного промышленного училимща, благотворителем, имел прекрасную усадьбу б подмосковной Мамонтовке.

Судьба московской фирмы, которая с 1912 г. стала называться по имени владельца «В.А. Болин» (Василий Андреевич Болин), схожа с печальной судьбой других предприятий российской ювелирной промышленности: конфискации 1918—1919 гг., окончательная национализация 5 января  1920 г.  Впрочем, надо отдать должное предусмотрительности Василия Болина. Наблюдая кризис­ную ситуацию в России, он уже в 1916 г, открыл ювелирную мастерскую в Стокгольме, а 16 ноября того же года с помощью и по совету банкиров Балленбергов открыл в шведской столице роскошный магазин. Для скромной Швеции это было событие. Привычные для России цены вызывали изумление стокгольмцев. «От цен в витрине магазина Болина волосы встают дыбом», — писала газета «Дагенс Нюхетер». В период 1916—1922 гг. стокгольмской фир­мой Болина было произведено много элегантных украшений в стиле Карла Фаберже. Но финансовые дела фирмы обстояли не блестяще: 5 млн. руб. лежали на счетах Василия Болина в русских банках, и они оказались безвоз­вратно потерянными.

Существование стокгольмского предприятия базировалось на кредитах в расчете на получение денег из русских авуаров. Подходило время отдавать кредиты, а денег не было. Наступил затяжной кризис. Фирма вынуждена была сократить производство и продажу и уволить ценнейшего работника — стар­шего приказчика Михаила Антоновича Гурье, который проработал в этом каче­стве 20 лет в Петербурге у Фаберже, а у Болина в Стокгольме с 1917 г. по 1922 г., затем вернулся к себе в Швейцарию.

1920-е гг. были трудными для Швеции и для фирмы Болина. Вместо доро­гих салонов Василий Болин открыл обычный магазин на другой улице. В мастер­ских, где вначале работало около 50 чел., к концу 1920-х гг. осталось лишь несколько работников. В январе 1934 г. Василия Болина не стало. Фирму возглавил его сын Хенрик. С середины 1960-х гг. фирма «В. А. Болин» успешно занимается аукционной продажей антиквариата, разыскивая в первую очередь свои старые вещи. На фирменной вывеске по-прежнему гордо красуются знаки поставщика российского высочайшего двора и шведского короля. Руководите­лем фирмы до недавнего времени был внук Василия Болина Ханс. Двое его детей, Анита Болин-Меллер и Кристиан Болин, сейчас успешно продолжают семейное дело. Они не исключают возможности возрождения ювелирного дела Болинов в России — в Москве и Петербурге.

В. В. Скурлов