КЛИЕНТУРА

Двор и его заказы

Долгое время главными клиентами фирмы были члены императорского дома и придворные круги. Лишь в 90-х годах прошлого столетия к ним присо­единилась финансовая и коммерческая аристократия. Одна черта оставалась до самого последнего времени общая всей клиентуре — это слепое преклоне­ние перед всем заграничным. Они не задумывались платить там бешеные цены за работы, часто уступающие по качеству русским. Убедиться в этом, было легко. Не проходило дня, чтобы нам не приносили в починку таких «шедевров». Исключением был Александр III, который из принципа предпочитал и поощрял все русское.

К сожалению, в то время русское декоративное искусство переживало период небывалого упадка. Господствовал так называемый петушиный стиль с его плоской однообразной орнаментацией. Типичной чертой императорских заказов была спешность, все должно было быть исполнено как по мановению волшебного жезла. Часто на составление проекта отводилось лишь несколько часов, вдобавок ночных. Происходило это оттого, что заказ, пока доходил до нас, застревал у разных чинов двора, и нам приходилось выручать их от послед­ствий их халатности. Заказы поступали к нам двумя путями: через Кабинет его величества и, минуя его, непосредственно от императора или императрицы; последние были личными и семейными подарками. Среди них особенный инте­рес представляет ежегодное пасхальное яйцо, подносимое императором своей супруге. Начало этому традиционному заказу положил Александр III (15). Тради­цию продолжил Николай II, который дарил их обеим императрицам. Рисунки этих яиц не представлялись на утверждение. Фаберже предоставляли полную свободу в выборе сюжетов и в самой работе. Таких яиц было исполнено не менее 50—60 штук, из которых мне пришлось компоновать добрую половину. Работа эта была не из легких, если принять во внимание, что сюжетами были события из жизни императорского дома. Само собой разумеется, политические события избегались. Яйца эти почти всегда открывались, и в них помещалась какая-нибудь вещица в виде сюрприза. Работа этих яиц была большей частью очень сложной. Чтобы не повторяться,  приходилось варьировать материалы, внешний вид и содержание яйца. Чтобы дать понятие о том, что представляют собой эти работы, постараюсь описать некоторые из них.

1.   Яйцо из горного хрусталя, горизонтально утвержденное на ажурном постаменте стиля Людовика XV, внутри яйца золотое дерево с цветами из мелких бриллиантов и рубинов; на одной из веток сидит механический золотой павлин. Раскрыв яйцо, можно было вынуть павлина, который посредством внутреннего механизма ходил типичной своей походкой, неоднократно распус­кая веером хвост и вновь собирая его. Величина павлина от головы до хвоста не превышала 12 сантиметров (16).

2.   Яйцо, приуроченное к году открытия Великого сибирского пути. На постаменте из белого оникса, украшенного тремя грифонами Дома Романовых, яйцо зеленой эмали с серебряным поясом, изображающим карту Сибирского пути. Внутри яйца миниатюрная модель императорского поезда, исполненная из золота и платины. Поезд приводится в движение механизмом, заключенным в паровозе. Величина последнего не превышала 3 сантиметров в длину. Орна­ментация яйца исполнена была в русском стиле (17).

3.  Яйцо-часы из зеленого виноградного цвета змеевика и розовой эмали. Эмалевое яйцо, опоясанное горизонтальным вертящимся циферблатом часов и цифрами из мелких бриллиантов. Яйцо поддерживается четырьмя колоннами из змеевика, обернутыми гирляндами цветов из разноцветного золота. Колон­ны, утвержденные на постаменте, — из того же камня, что и постамент. На ступенях сидят четыре фигуры девочек (четыре дочки императора) из золота. На верхней части яйца фигура мальчика (наследник), указывающего час путни­кам. Общий вид напоминает беседку с колоннадой под яйцом; между колонна­ми группа целующихся голубей из белого серебра (18).

4.  Яйцо в память 200-летия Петербурга. Яйцо золотой чеканной работы в стиле эпохи Петра I. На нем размещены виды старого и нового Петербурга (домик Петра I и Зимний дворец), портреты Петра Великого и Николая II. Внут­ри яйца миниатюрная репродукция памятника Петру работы Фальконе. Гранит­ная глыба изображена резным изумрудом. Размер конной статуи — 3 сантимет­ра длины при 2 сантиметрах высоты (19).

5.  Яйцо в память 300-летия Дома Романовых. Яйцо из чеканного золота, поддерживается двуглавым орлом. На поверхности яйца размещены портреты царей и императоров Дома Романовых. Внутри яйца утвержден на оси шар голубой стали; на обеих половинах этого шара изображены золотой инкруста­цией карты Российского государства: а) при вступлении Романовых на престол, б) при царствовании Николая II (20).

Иногда внешность и содержание приурочивались к событиям семейной жизни: например, в год рождения наследника яйцо своей внешностью напоми­нало колыбель, украшенную гирляндами цветов, внутрь был вложен первый портрет наследника в медальоне, окруженном бриллиантами (21). В годы войны яйца или совсем не изготовлялись, или очень скромной работы и невы­сокой стоимости. Таковые яйца изготовлены в 1915 году (22). Вдовствующей Марии Федоровне — яйцо полированной стали, утвержденное на трех стальных снарядах, внутри миниатюра, изображающая посещение императором передовых позиций (23). Императрице Александре Федоровне — яйцо белой эмали с изображением красного креста и с портретами двух ее дочерей в форме сестер милосердия. Яйца, заготовленные для Пасхи 1917 года, не были окончены; неизвестное мне лицо предлагало их окончить и продать ему их, фирма, одна­ко, не приняла этого предложения.

Многие из этих работ представляют художественный интерес как по своей композиции, так и по законченности ювелирной работы и могли бы вполне быть на своем месте в галерее ценностей Эрмитажа.

Изготовление большинства из них занимало около года работы. Начатые вскоре после Пасхи, они бывали лишь с трудом готовы к Страстной следующе­го года. Передавались они главою фирмы лично императору в пятницу на Страстной неделе. Последние дни перед их сдачей были для всех беспокойны: не случилось бы в последнюю минуту что-нибудь с этими хрупкими работами. До возвращения Фаберже из Царского (Села. — Ред.-сост.) мастера оставались на местах в случае каких-либо неожиданностей. Другие личные заказы не имени большого значения и не представляли особого художественного интере­са. Ювелирная часть приданого поручалась ювелиру Болину (24), столовое серебро — нам. Эти парадные украшения стола состояли из центральной вазы для цветов (жардиньерка), из некоторых парных ваз разных размеров, канделя­бров, холодильников для шампанского и других предметов, в общем счете около двадцати. Таких приданых было исполнено нами три: для великой княги­ни Ксении Александровны, для императора Николая II и для великой княгини Ольги Александровны (25). О первом из них я уже упомянул. Самое удачное из них последнее. Центральная часть представляла колоннаду с куполом, увенчан­ным двуглавым орлом. Колоннада покоилась на основании из нескольких ступе­нек, а все сооружение стояло на зеркальном подносе, окруженном балюстра­дой. На ступеньках расположена была группа амуров, державшая щит с вензе­лем. Цветы помещались вокруг основания. На концах зеркального подноса стояли две вазы для фруктов того же характера, что и центральная часть. Все эти украшения стола были исполнены в стиле Людовика XVI. Весь заказ весил ... пуда и обошелся в ... руб.

За редким исключением многочисленные подарки императоров и императ­риц выбирались из готовых предметов, для чего фирма посылала во дворец серии вещей на выбор. Официальные подарки заказывались через Кабинет его величества. Это были табакерки, папиросницы, перстни, панагии и кресты, брошки, запонки, булавки для галстуков. Изготовлялись они на определенные цены по разрядам.

На табакерках помещался портрет императора, исполненный живописью по слоновой кости, окруженный бриллиантами; под портретом помещалась бриллиантовая корона. Корпус табакерки исполнялся из золота, украшался чеканкой, разноцветным золотом, эмалями и бриллиантами. Табакерки иногда делались из нефрита. Такого же характера были и папиросницы, но на них отсутствовал портрет, он заменялся вензелем. Некоторые панагии и кресты представляли художественный интерес. Исполненные большей частью в рус­ском и византийском стилях, они богато украшались бриллиантами и цветными камнями. Средний образ исполнялся византийской эмалью клуазонне, чекан­кой по золоту или резьбой по камню (камеи). Рисунок более мелких подарков был довольно однообразен, так как центральным мотивом всегда служил дву­главый орел или императорская корона.

Подарки, подносимые императорам и императрицам, представляли значи­тельный интерес. Упомяну некоторые, которые сохранились в моей памяти: серебряные каминные часы, поднесенные Александру III членами император­ского дома по случаю его серебряной свадьбы (26). Вокруг циферблата были расположены группы летящих амуров, числом двадцать пять. В композицию были включены грифоны герба Романовых и самый герб. Восковая модель была исполнена скульптором Обером. Размер — один аршин высоты. Из много­численных блюд, подносимых по случаю коронации Николая II, заслуживает упоминания нефритовое блюдо 12 вершков в диаметре, оправленное серебром в стиле барокко, и блюдо резного горного хрусталя в стиле ренессанс с эмалью и драгоценными камнями. Корзина ландышей, поднесенная Александре Федо­ровне нижегородским купечеством: корзина была сплетена из золотых прутьев и наполнена мхом из золота различных оттенков, листья ландыша были из нефрита, цветы из целых жемчужин, выступы лепестков из мелких алмазов (роз); размер корзины — 22 сантиметра (27).

Николай II не отличался особо развитым вкусом, да и не претендовал на него. Не такова была его супруга Александра Федоровна. Обладая убогими художественными понятиями, да еще отличаясь мещанской скупостью, она часто ставила Фаберже в трагикомическое положение. Она сопровождала свои заказы рисунками и определяла заранее стоимость предмета. Исполнить вещи по этим рисункам было технически и художественно невозможно. Прихо­дилось прибегать к различным ухищрениям, объясняя вносимые изменения непонятливостью мастера, утерею рисунка и т. п. Что касается цен, то, чтобы не навлечь ее нерасположения, вещи сдавались по указанным ею ценам. Так как все эти заказы были ничтожны по стоимости, то понесенный ущерб окупал­ся расположением, когда дело касалось получения серьезных работ. Великие князья и княгини охотно лично посещали магазин, подолгу выбирая свои покупки. Ежедневно от 4 до 5 часов там можно было встретить всю петербург­скую аристократию: титулованную, чиновную и денежную. Особым многолюд­ством отличались эти рандеву на Страстной неделе, так как все спешили с закупкою традиционных пасхальных яичек и заодно посмотреть очередные пасхальные яйца, изготовленные для императора.

По поводу пасхальных яичек вспоминаю не лишенный пикантности слу­чай. Одна клиентка из высшей аристократии, не отличавшаяся особым умом, еще за несколько недель до Пасхи приставала к старику Фаберже, не изготовил ли он какую-нибудь новинку в виде пасхальных яичек. Надо сказать, что новиз­на в таком предмете дается нелегко, и искать ее всем нам порядочно надоело. Старик Фаберже, когда был доведен до раздражения, не особенно стеснялся в ответах. Он с самым невинным видом объявил даме, что через две недели выйдут из работы квадратные яйца. Некоторые из присутствующих улыбну­лись, другим стало неловко, но дама ничего не сообразила. Мало того, в назначенный срок приехала в магазин, чтобы их купить. Старик с серьезным видом объяснил ей, что он действительно надеялся такие изготовить, но это так и не удалось.

Из членов императорской фамилии лучшим знатоком и ценителем был великий князь Алексей Александрович (28). Все, что попадалось интересного в производстве, находило в нем покупателя. Он не был коллекционером исклю­чительно предметов старины, а приобретал все художественно ценное, какому бы времени это ни принадлежало. Ему доставляло удовольствие дарить своим друзьям вещи художественно ценные. При появлении его в магазине (он никог­да не требовал посылки выборов вещей к себе, а предпочитал, не без основа­ния, лично обозревать все, что имелось в продаже) выставлялись все новинки производства, часто приносили неоконченные вещи из мастерских, и он приоб­ретал их на корню, если проект его удовлетворял. Уезжая ежегодно во Фран­цию, он увозил с собою значительное количество наших изделий для подарков и там служил нам немалой рекламой, распространяя их среди иностранного большого света. Между прочим, он один из первых поощрял Лалика (29) своими приобретениями и заказами и как ввозил во Францию наши работы, так и привозил французские в Россию. По его заказу Лалик исполнил большую братину, подаренную Московскому полку. Коллекция драгоценностей Алексея Александровича перешла по наследству его брату Владимиру, после смерти  которого часть ее была передана Эрмитажу.

Кабинет его величества и заказы

Во главе Кабинета всегда стояли военные или штатские генералы, совер­шенно чуждые искусству. Тем не менее они исполняли функции художественно­го жюри при выборе проектов для исполнения. Легко можно было себе пред­ставить, к чему это вело. Нравились им, конечно, как и большинству публики, рисунки, выполненные и законченные в деталях. Основываясь на этом, я применил следующий тактический прием. Для каждого заказа делалось не­сколько вариантов проектов. Проект, который я считал лучшим, я выполнял тщательно, доводя рисунок до большей законченности, тогда как те, которые я считал слабыми, я выполнял с меньшей тщательностью. Эта стратегия почти всегда имела успех, то есть приводила к заказу именно того проекта, который я предпочитал. Управляющие Кабинетом в погоне за экономией прибегали часто к не совсем благовидным приемам. Заказав у нас вещь, они ее затем передавали как модель другим ювелирам, которые, не неся расходов по содержа­нию художников, могли исполнить дубликаты и варианты за более дешевую цену. Когда же дело касалось сложных и спешных работ, они прибегали к фирме, зная, что она исполнит работу хорошо и к сроку. В последнее десятилетие порядок получения заказов из Кабинета стал настолько делом искательства и обивания канцелярских порогов, что Фаберже лично прекратил свои посещения этого учреждения. Конечно, количество заказов от этого еще уменьшилось, но расши­рение другой клиентуры и заграничные заказы вполне вознаградили фирму, и она получила возможность применять свои силы к более интересным задачам.

Частые заказы

Значительные заказы исполнялись для гвардейских полков. То были по­дарки офицерским собраниям, подносимые шефами и командирами по случаю разных юбилеев. Или обратно — офицерские собрания дарили их на память покидающим полк командирам и офицерам. Подарки эти представляли собой братины, чарки, вазы, часы, канделябры, скульптурные группы, иногда образа. Заказчики почти всегда стремились придать в композиции преобладающее значение атрибутам полка, требуя их детального исполнения; это сильно стесняло художника и часто шло во вред ансамблю предмета. Поэтому в наших заказах встречается много нелепых вещей, братин в виде литавр или опрокину­тых касок и киверов.

Когда заведывание заказов поручалось офицеру со вкусом и с некоторым художественным развитием, можно было сговориться, избежать слишком неподходящих атрибутов или отвести их на второй план; но когда заказами ведало начальство, то они проходили через офицерское собрание, где бывало столько же мнений, сколько и офицеров, художественная сторона неизбежно страдала от их вмешательства.

Когда сюжетами служили эпизоды из истории полка или старинное вооружение и формы обмундирования, композиции были не лишены художественно­го интереса. Таковы два барельефа, исполненные для Московского полка. Первый изображает эпизод войны 1812 года, второй — турецкой кампании. Эскизы барельефов были сделаны Самокишем (30), лепил их скульптор Стрих. Рисунки для рам и электрического бра для их освещения были сделаны мною. Почти в каждом офицерском собрании петроградских полков находились подробные работы фирмы. Для уланского полка была исполнена серия бра и канделябров в стиле ампир с фигурами уланов в форме, присвоенной полку при его  основании, и в современной.

Почти тем же порядком получались заказы гражданских учреждений разных ведомств, с той лишь разницей, что военные атрибуты заменялись гражданскими.

В последнее десятилетие большое значение приобрела клиентура из фи­нансового и торгового мира: короли биржи, сахара, нефти и др. Нужно сказать, что с ними было несравненно легче и приятнее работать. Почти всегда одарен­ные практическим умом, они не претендовали на художественную инициативу, не навязывали нам своих идей и проектов. Они полагали, не без основания, что художник такой же специалист, как инженер или бухгалтер, и указка может только повредить. Очень часто, когда речь шла о подарке, они даже не опреде­ляли предмета. Назначали лишь предельную его стоимость и указывали лицо, которому подарок назначался, и по какому случаю он подносился. При таких условиях художник творил свободно, что очень ценно, а затем чувствовал, что несет полную ответственность за творимое, что не менее важно.

Некоторые из этих клиентов заказывали себе полное столовое серебро, от сюрту де табле до мелких предметов, как ложки, вилки и т. д. в стиле самой стоповой. Таковыми является столовое серебро, исполненное для Б. П. Кельх (урожденная Базанова) (31), нефритовый письменный прибор в оправе стиля ампир, исполненный для Елисеева (32).

Один из нефтяных королей — Э. Нобель (33) отличался особой щедростью на подарки, иной раз казалось, что это главное его занятие и удовольствие. В мастерских всегда находилось в работе несколько его заказов, и он время от времени приходил их осматривать. Часто бывало, что свое назначение подарок получал лишь по окончании работы. При ликвидации мастерских некоторые из его заказов так и остались незаконченными. Из его многочисленных заказов можно упомянуть большие каминные часы (репродукция из камня Храма огне­поклонников). Огни на угловых башнях изображены были полыми кусками родонита в виде пламени, снабжены внутри электрическими лампочками. Храм покоился на скале, у подножия которой помещались горельефные аллегори­ческие фигуры торговли и промышленности. Часы эти были исполнены по рисунку художника Е. Якобсона. Большая ваза — из родонита, поддерживае­мая двумя фигурами стольников в костюмах времен Алексея Михайловича. Круглый нефритовый стол с кариатидами — из серебра в стиле ампир. Послед­ние две вещи по моим рисункам.

Большой любитель золотых работ, он питал особое пристрастие к эмалям; для некоторых его заказов были исполнены исключительной величины живо­писные эмалевые работы по золоту. Интересной была также серия небольших ювелирных изделий из горного хрусталя, оправленного мелкими бриллиантами в виде морозных узоров.

Нельзя обойти молчанием самую выгодную клиентуру. Как каждый может догадаться, это полусвет, начиная балетными артистками и кончая цыганками и ниже. Здесь главную роль играли, конечно, драгоценные камни. Женщина была, есть и будет главным их потребителем. Сколько наследств и имений она превратила в жемчужины и бриллианты. В семейных домах фамильные драго­ценности переходят из рода в род. Многие избегают их даже переделывать. Обратное наблюдается в этом мире, живущем сегодняшним днем, без корней в прошлом и без будущего. Подарки, за редким исключением, не представляют дорогих воспоминаний (может быть и наоборот). Через известный промежуток времени камни вынимаются из их оправ и употребляются на новые предметы, более крупные или более модные. Тут рядом мирно уживутся жемчужина, поднесенная восторженным обожателем, с бриллиантами старого покровителя. Как в душе этих женщин смутные воспоминания о том или другом когда-то близком лице, так и в их украшениях в блеске камней сливаются все их образы. Мир артистов тоже не лишен был интересных фигур, вроде певца Ф. (34), который перед своими бенефисами являлся в магазин и сам намечал себе подарки, поручая приказчикам навязать их на другой день своим поклонникам. Надо отдать ему должное (справедливость), что он при этом отчаянно торговал­ся, оберегая таким образом их интересы.

                                                       *  *  *

                                                      

Карл Фаберже отличался остроумием и не щадил фатов, которых ненави­дел. Как-то вскоре после Нового года зашел князь Г. (35), отличавшийся этим недостатком и очень гордившийся лентами и звездами. Князь завел разговор про новогодние награды, чтобы похвастаться получением им Белого орла, но при этом прибавил с небрежностью: «Представьте себе, даже не знаю за что». Он ожидал, что Фаберже рассыплется в поздравлениях и в восхвалениях его заслуг, но последний лишь улыбнулся и ответил: «Право, ваша светлость, я тоже не знаю за что». Ради красного словца он не щадил себя и себе подобных. Как-то сахарный король К. (36) ему жалуется: «Что ни год, то убытки». «Да-да, — отвечает он ему, — что ни год, у нас убытки, но странно, как это мы от этих убытков богатеем».

Как-то в год рождения наследника мы обсуждали проект очередного пасхального яйца, желая приурочить сюжет к этому событию. Кто-то заметил, что с самого рождения наследник назначен шефом стрелковых частей и что можно использовать этот факт в композицию. «Да, — согласился он, — только придется изображать грязные пеленки, так как это единственные пока результаты его стрельбы».

Когда Фаберже сам принимал какой-нибудь заказ, он всегда торопился и вскоре забывал подробности его. Тогда он обращался ко всем служащим, ища того, который был ближе к нему в то время, как он говорил с заказчиком, и удивлялся, как это он сам стоял поблизости и ничего не помнит. Поэтому среди служащих вошло в обычай говорить, что отвечает не тот, который принимает, а тот, который рядом стоит (37).

Торопливость его имела иногда курьезные последствия. Случалось ему давать для исполнения вместо законченных рисунков эскизные наброски, на которых для скорости половина симметричного предмета была спроектирова­на в одном роде, другая половина в другом. Случалось, что по недосмотру мастера предмет исполнялся так же.

Сзади одного образа требовалось гравировать молитву «Отче наш». Нари­совав шрифт первых слов, он написал: «И так дальше». Вместо полного текста молитвы гравер выгравировал согласно рисунку: «Отче наш и так дальше». «Ведь вот, — заметил он (Фаберже. — Ред.-сост.), — не додумались же до этого наши попы — сокращения времени службы».

В громадном количестве изготовляемых изделий трудно было узнать по виду предмета, кем из художников исполнен его проект, если рисунка не было под рукою. Когда Фаберже попадалась неудачная вещь, он меня вызывал и всласть издевался и иронизировал над неизвестным автором. В тех случаях, когда я имел причины подозревать, что автор не кто иной, как он сам, я посылал за рисунком и ему его подносил. Он тогда виновато улыбался и говорил: «Вот что значит некому ругать, так сам себя обругал».

Еще во времена Густава Фаберже один из членов императорского дома очень интересовался ювелирным ремеслом и хотел лично ему обучиться. С этой целью он обратился к Фаберже, чтобы тот составил ему реестр всех нужных инструментов и инвентаря мастерской. Старый мастер, которому поручили это дело, был большой оригинал (38). В список инструментов, между молотками, штихелями, чеканами он включил «плоский ремень достаточной толщины». Заказчик обратил внимание на этот ремень и не мог понять, на что он может быть употреблен в ювелирных работах. На его вопрос старик ответил: «Ваше высочество, это первый и самый необходимый инструмент, без него ни один ученик еще не обучался ювелирному искусству». Краткая и правдивая иллю­страция всей педагогики обучения того времени.

Из особ императорской фамилии особенно покровительствовала иностран­ным ювелирам великая княгиня Мария Павловна. Они пользовались этой все­сильной протекцией и, минуя всякие таможенные и пробирные сборы, торгова­ли как здесь, так и в Москве. Проделка эта была обнаружена и доказана некоторыми петербургскими ювелирами, которые все-таки добились секвестра этих ювелирных изделий до уплаты за них законных пошлин (39).