Ювелирное депо Фаберже основано в Петрограде (Петербурге. — Примеч. ред.-сост.) в 1848 году Густавом Фаберже (1). Началом послужила скромная мастерская, работы ее соответствовали ее размерам. Это были модные в то время, довольно неуклюжие золотые браслеты, брошки и медальоны в виде ремней с пряжками, более или менее искусно скомбинированные. Предметы эти украшались камнями или эмалями. В старинных рисунках фирмы еще встречаются образцы этого производства. Это были мастерские, каких много, и со вступлением в дело двоих сыновей — Карла и Агафона Густавовичей — мастерская расширилась и художественная сторона производства стала предметом особых забот. Оба брата, получившие художественное образование за границей, не замедлили приложить свои знания на практике. Карл Густавович, убежденный поклонник классических стилей (таким он остался и до настоящего времени), уделял им все свое внимание. Агафон Густавович, по своей натуре более живой и впечатлительный, искал вдохновения всюду: в произведениях старины, в восточных стилях, еще мало изученных в то время, и в окружающей природе. Сохранившиеся его рисунки говорят о постоянной работе, о непрерывных исканиях. Часто на одном месте мы находим по десяти и более вариантов на один и тот же мотив. Как бы проста ни была задуманная вещь, он ее рассматривал со всех точек зрения и не приступал к ее исполнению, пока не исчерпан всех возможностей и не рассчитал все эффекты. Достаточно сказать, что в ювелирных работах он редко довольствовался рисунком, но лепил восковую макетку и распределял на ней нужные камни, заботясь проявить красоту каждого из них. Крупные камни ждали неделями рисунок своих оправ. Надо было дать каждому камню наиболее для него выгодное назначение, не безразлично, будет ли он вставлен в брошку, кольцо или диадему; в одном предмете он может пройти и незамеченным, в другом — наоборот, все его качества будут выделены. Затем нужно решить вопрос антуража, то есть чем он будет окружен. Антураж должен не умалить его качества, а выделить их, скрывая в то же время возможные его недостатки. Наконец, нужно придать ему то положение, при котором он отбрасывает наибольшее количество лучей. Так работал Агафон Густавович, и я счастлив, что на мою долю выпало поработать с ним несколько лет. Само собой разумеется, что на исполнение обращалось столько же внимания, нередко вещь за ничтожный недостаток браковалась и отправлялась в тигель, то есть в плавильный горшок. Одними из первых работ, которые доставили братьям Фаберже известность, были копии с керченских украшений (выполнены по заказу германского императора Бильгельма II). Копия со знаменитого ожерелья с подвесками в виде амфор обратила внимание знатоков и придворных кругов. Исполнение этой работы потребовало, помимо большой точности, еще восстановления некоторых давно забытых приемов. Братья Фаберже блестяще вышли из всех затруднений, и вслед за этим ожерельем получены были заказы на целый ряд копий с керченских древностей. Эрмитаж с его галереею драгоценностей стал школой для ювелиров Фаберже. После керченской коллекции они изучали все представленные там эпохи и особенно век Елизаветы и Екатерины Н. Многие из ювелирных и золотых произведений были скопированы с большой точностью, и затем были исполнены новые композиции, пользуясь этими образцами как руководством. Лучшим доказательством совершенства, достигнутого в этих работах, служат неоднократные предложения некоторых заграничных антикваров исполнить ряд работ, но без наложения пробирных клейм и имени фирмы. Разумеется, предложения эти были отвергнуты.
Композиции хранили стиль прошлых веков, но прилагались они к современным предметам. Вместо табакерок изготовлялись папиросницы и туалетные несессеры, вместо безделушек без определенного назначения — настольные часы, чернильницы, пепельницы, электрические кнопки и т. д. Производство расширялось с каждым днем, пришлось выделить золотые изделия в особую мастерскую, а затем то же сделать и для серебряных. Заваленные работой, братья Фаберже не в состоянии были вести хозяйство мастерских, а потому решили создать автономные мастерские, владельцы которых лишь обязывались работать по рисункам и моделям фирмы и исключительно для нее. Так были основаны ювелирные мастерские Гольстрема и Тилемана, золотых изделий Реймера, Коллина, Перхина, серебряные Раппопорта, Арне, Вякиве и другие (2). Каждой из них был выделен определенный род изделий, и в них подмастерья специализировались на определенном роде работы. Изделия всех этих мастерских носят клеймо мастера, и когда место это позволяет, то и клеймо фирмы.
По времени первыми являются ювелирные мастерские Реймера, Коллина и Гольстрема. Первая относится еще ко времени Густава Фаберже, и о характере ее работ я уже упомянул. Вторая мастерская (Коллина) исполняла копии керченских древностей и все работы, близкие им по характеру. Большим спросом пользовались в то время оправы резных крупных сердоликов и других пород агатов в виде брошек, колье и т, д. Оправы эти делались из матового высокопробного золота в виде ободков из мелких бус, шнурков, перемежающихся с резным или филиграновым орнаментом. Третья, исключительно ювелирная, управлялась Гольстремом-отцом, а по смерти его — сыном. Работы этой мастерской отличались большой точностью и безупречной техникой. Такая безукоризненная закрепка камней не встречается даже в лучших парижских работах. Вообще можно сказать, что если ювелирные работы Гольстрема иногда уступают в художественном отношении парижским, то в технике, прочности и законченности они их превосходят. За более полувека существования этой мастерской характер ювелирных работ существенно менялся. Вначале бриллианты и цветные камни являлись дополнением к золоту — то был период 60-х годов прошлого века, появились работы, исполненные исключительно из бриллиантов, закрепленных в серебре, закрепки были прежде всего рассчитаны на эффект, ярко полированные шатоны были отлоги, чтобы камни казались большего размера. Вскоре этот обман надоел, тем более что серебро темнело и не обманывало глаз насчет истинного размера камней. Тогда стали, наоборот, делать закрепку возможно незаметную, оставляя лишь крайне необходимую толщину металла. Любимыми мотивами были ветки цветов, колосья, искусно завязаные банты; лепка лепестков и листьев получалась посредством ковки и закрепкой бриллиантов. Последние тщательно подбирались, заканчивая своим собственным рельефом детали лепки. То была лучшая пора бриллиантовых работ. Изделия этого периода отличаются сочным рисунком, ясно читаемым даже на расстоянии. В моде были крупные диадемы, эгретки, колье в виде ошейников, пластроны для корсажа, пряжки и крупные банты. Следующий период прошел под влиянием стиля ампир и появилась присущая этому стилю сухость, строгие линии меандр и волют не допускали применения рельефов, бриллианты, находящиеся в одной плоскости, теряли часть своей игры, уничтожая друг друга своим блеском. Появившись в конце XIX века, стиль модерн не получил широкого распространения в ювелирных изделиях фирмы: распущенность форм, разнузданность фантазии, не останавливающиеся перед абсурдами, не могли прельстить художников, привыкших к известной художественной дисциплине. Признавая художественную ценность произведений отдельных личностей, как Лалик, тем не менее подражать ему считали бесполезным занятием, и были правы. Подражатели ничего не оставили равного его работам, а лишь потеряли свою собственную физиономию. За исключением нескольких вещей, исполненных по особым заказам, фирма не выпустила ни одной значительной работы в этом роде. Вскоре, впрочем, увлечение стилем модерн пошло на убыль, пошлость бесконечных повторений и отсутствие содержания... (фраза не окончена, так по тексту. — Ред.-сост.) На смену пришло увлечение мелкой орнаментацией, закрепленной столь мелкими бриллиантами и алмазами, что эти работы уже на близком расстоянии производят впечатление серой компактной массы. Такая работа применима лишь в небольших предметах, в кольцах, браслетах, брошках и подвесках, в которых глаз может различить и оценить богатство рисунка, законченность деталей. Большинство этих работ исполнялось из чистой платины или из сплава ее с серебром. Применение платины можно считать шагом вперед, так как она не темнеет и красивый серый ее оттенок подчеркивает белизну бриллианта. Обилие прямых параллельных линий и концентрических кругов придает этим вещам сухость, которая не искупается никаким богатством деталей.
Удачной новинкой в работах этого времени является применение цветных камней прямоугольной формы с одним фацетом. Такие камни крепятся ровной узкою лентою, не оставляя металла в промежутках между ними. При ровном подборе камней эти цветные полоски, помещенные между бриллиантами, производят прекрасное впечатление. Чрезмерное применение мелких бриллиантов — грубая ошибка во всех отношениях, вещи теряют в игре, то есть в пивном достоинстве бриллианта. А затем, обилие мелких камней снижает материальную ценность предмета, увеличивая в то же время значительно стоимость работы. Можно быть уверенным, что мода эта будет кратковременна, и ювелирное искусство вернется к более здоровым традициям.
Комментариев нет:
Отправить комментарий