СТИЛЬ И ТЕХНИКА В ЮВЕЛИРНОМ ИСКУССТВЕ

Каждый, кто знаком с ювелирными изделиями Франции и Германии, без сомнения, заметил, что между теми и другими есть существенная разница.

Броши, кулоны, браслетки, изготовленные во Франции, носят натуралис­тический характер рисунка, в котором значительную роль играет классический акант, а еще большую — растения, заимствованные непосредственно с натуры. В лучших изделиях нерыночного пошиба, скомпонованных известными масте­рами-рисовальщиками, вкраплены фигурки и головки женщин, птиц и стилизо­ванные насекомые.

Таким образом, с одной стороны, замечается направление классическое, обусловленное традициями и удобством сохранившихся способов выделки по­средством подбора и спайки отштампованных со стали розеток, гирлянд или отдельных листков в одно целое. С другой — непосредственное воспроизведе­ние природы и применение ее слегка стилизованных элементов.

Совершенно иное наблюдается в Германии. Попытки следовать за францу­зами по пути подражания природе здесь выливаются в вульгарные, безвкусные формы. Наоборот, сочетание элементов отвлеченного характера дает более или менее удачные результаты.

Кроме того, именно в Германии возникает или, заимствованная извне быстро развивается мода то на один, то на другой отживший стиль. Мы гово­рим о стилях империи или барокко, который теперь снова выдвигается.

В Германии же изготовляются ювелирные вещи, носящие подражание древнерусскому стилю, которые в последнее время стали появляться на внут­реннем русском рынке.

Одним словом, Германия, руководимая исключительно меркантильными принципами, охотно откликается на всякое движение моды, особенно в экс­портируемых ею государствах.

Ювелирная техника этой страны, стоящая на завидной высоте и подвиж­ная, ежеминутно готова к услугам изменяющихся обстоятельств. За новыми фасонами цепочек или затворов для запонок немедленно следуют машины новой конструкции, выбрасывающие этот товар массами. Многие вещи изго­тавливаются корпоративным способом на нескольких фабриках, посвященных выделке одной какой-либо части предмета. Поэтому изменение стиля Германию не стесняет.

Россия до последнего времени, а точнее сказать, даже до настоящего момента в отношении современного стиля всецело зависит от дружественной соседки с запада.

Германия — законодательница русской моды. Наготовила она круглых под­весок с осыпкой и пропиловкой, длинных брошей, кулонов с громадными камнями, наши дамы щеголяют и тем, и другим, и третьим. Они приносят в мастерские старое золото, платину и говорят определенно: сделайте мне из этого то-то и то-то.

И никто из них не просит: сделайте мне что-нибудь самостоятельно в русском стиле.

Поэтому-то мы и решаемся смело утверждать, что Германия и до настояще­го времени управляет модой на ювелирные изделия в России.

Какие же меры принимает Россия для того, чтобы избавиться от наводне­ния своего рынка иностранными фабрикатами и заменить их изделиями собст­венного стиля, к чему она так стремится последние годы?

В начале нашей статьи мы указали на то, что сохранением в значительной доле своего ювелирного производства классического стиля Франция обязана отчасти традициям, отчасти имеющимся в каждой мастерской штампам с дета­лями аканта, из оттисков которых комбинируется мотив вещицы.

Новые же веяния, то есть натурализм, в ювелирном деле даже в этой культурной и чуткой к искусству стране благодаря техническим неудобствам распространяются не так быстро, как бы этого хотелось.

Россия находится в ещё более затруднительных условиях, чем Франция. Традиция родного стиля в ней уже давно заменена западничеством. Техника не сохранила никаких форм, за которые можно было бы зацепиться для того, чтобы восстановить былое искусство. Да, строго говоря, никаких особенных технических приемов в древнерусском ювелирном деле и не было. Была лишь незамысловатая ручная работа. Ясно, что от старого Россия отстала, для введе­ния же нового силы ее слишком незначительны.

В настоящий момент наше ювелирное производство сосредоточено в не­скольких пунктах: в Петербурге и Москве. В этих городах фирмы, вырабаты­вающие свежий товар, наперечет. В Киеве, Одессе, Варшаве таких мастерских еще меньше. А о провинции не стоит и говорить. Там мастерских в строгом смысле не существует. Магазины покупают и продают, а мастерские только ремонтируют, спаивая на олово золото.

Следовательно, вопрос сводится к качеству товара, вырабатываемого не­многочисленными русскими мастерскими, качеству, разумеется, не техническо­го, а художественного свойства.

Пропагандируя национальный характер искусства в России, правительство устраивает специальные школы, уже представляющие собой значительную силу.

Мы спросим, где же лица, окончившие эти школы. Кто изготовляет рисун­ки для Фаберже, Тилландера, Риммера, Маршака, Киевской ювелирной артели и т. д.? Если в московских ювелирных фирмах, рассеянных «около Кремля» и развозящих свой товар по всей России, работают питомцы Строгановского училища, почему же до сего времени все изделия этих фирм не в русском характере? Наконец, если ученики художественно-промышленных училищ в частных мастерских не работают вовсе, то почему происходит это явление?

Когда мы пораздумаем над этими темами, то многое для нас сделается ясным. Обнаруживается и исходный пункт, от которого следует шагать тому, кто заинтересован в развитии в России национального творчества.

Жюри на Киевской выставке, к слову сказать, совершенно некомпетент­ное в суждениях о том, что важно и что неважно для русской промышленности, до наивности просто отнеслось к вопросу о распространении национального искусства. Оно распределило русский стиль по районам: в Екатеринославе — местный, в Миргороде — местный и т. д.

Когда я спросил, какой же стиль должен быть в Нахичевани, где местного творчества не существует, то мне рекомендовали древнесуздальский (наиболее близкий?)...

Конечно, из этой провинциальной затеи ничего путного не выйдет: никог­да екатеринославская дама к миргородской даме в екатеринославской размахайке и под екатеринославским зонтиком не поедет или если поедет, то только для того, чтобы доказать самостийность Украины.

Но если мы взглянем на дело даже в более широком масштабе и предполо­жим, что столичные художественные промышленные училища наготовят зна­чительное количество рисовальщиков, в совершенстве знакомых с общерус­ским стилем, то и тогда дело далеко не подвинется, если при этом не будут достигнуты результаты, о которых мы говорим ниже.

Мы затрудняемся указать художественно-промышленную выставку, на ко­торой в числе жюри выступали бы в достаточном количестве солидные пред­ставители ремесла. Почему, например, на Всероссийской выставке в Киеве в группе жюри по ювелирному отделу отсутствовал г-н Маршак, а никому не известные лица выступали с авторитетными суждениями? Если были предста­вители художества, то где же были знатоки рынка и техники? Между тем, именно последним должно было быть представлено первенствующее место. Стереотипные фразы о том, что ювелиры не понимают и не признают художе­ственных требований в ремесле, едва ли должны иметь место в настоящее время. Известное число просвещенных ремесленников найдется уже в любом уголке России.

Если же профессионалы, даже имеющие материальную возможность, уклоняются от работы по рисункам натасканных на русском стиле рисовальщи­ков, то, очевидно, они имеют специальные по этому поводу соображения. Будь это им выгодно, они не упустили бы случая обогатиться.

И мы думаем, что именно в непригодности и непрактичности рисунков, изготовляемых нашими художественными рисовальщиками, кроется одна из главных причин, почему на русском рынке так медленно прививается нацио­нальный стиль.

Недостаточно точно приготовить художественный стильный рисунок, нужно приготовить такой, чтобы по нему можно было выполнить вещь наипростей­шим и наидешевейшим способом.

Художественные школы работают не для того, чтобы в их витринах появ­лялись уникумы, продаваемые за баснословные цены, а для того, чтобы на русском рынке появились художественные изделия для широкой публики.

Это последнее требование уже гораздо труднее достижимо. Составить рисунок для чеканного подстаканника — одно, и составить рисунок для чекан­ного подстаканника в русском стиле весом в 15 золотников стоимостью в 4 руб. 50 коп. — уже совершенно другое. Нарисовать колье, не стесняясь в количестве золота, камней и эмали, — одно, и придумать интересный фасон дешевого колечка с одним рубином — уже другое. Вот этого умения у нас нет, а в школах оно не развивается. А в этом вся суть торговли и художественно-про­мышленного образования. Пока мы не добьемся этой цели, на нашем рынке будут главенствовать немцы, и, может быть, недалеко то время, когда именно немцы, уже и теперь экспортирующие изделия в стиле, похожем на древнерус­ский, введут этот стиль по всей России.

С. Недлер («Русский ювелир». 1914. № 4. Санкт-Петербург)